Волчица

Часть 1 (глава 3)

Глава третья

Отец похоронил маму возле нашего дома, не отпевая в церкви, не отвозя на кладбище, как все нормальные люди. Я была рада этому. Часами я просиживала возле могилы, разговаривая с мамой, и мне казалось, что она слышит меня и даже иногда отвечает.

После гибели мамы отец замкнулся и начал пить. Теперь о нашем питании приходилось заботиться мне. Я рыбачила, готовила еду, убирала дом, ухаживала за садом, и пыталась следить за тем, чтобы отец не оставался голодным. Спустя три месяца, он начал потихоньку возвращаться к жизни. Во всяком случае, стал меньше пить и охотился на уток так, как раньше. Видимо, чувство одиночества заставило его по-новому взглянуть на меня, и теперь между нами не стояло непреодолимой стеной то отчуждение, которое возникло, когда я училась в школе, и продолжало мучить меня до смерти мамы.

Прошло ещё немало времени, прежде, чем я рискнула заговорить с ним о том, что не давало мне покоя с тех пор, как я подслушала разговор между ним и умирающей мамой. В этот день мы вместе пообедали, и отец предложил мне прогуляться к дальнему озеру, чтобы поплавать. И вот там, на берегу, наплававшись, я и задала ему вопрос, который так тревожил меня.

- Папа, ты прости, но я подслушала твой разговор с мамой. Скажи, о чём она тебя просила? Что ты должен мне рассказать? Какую правду?

Что-то дрогнуло в лице отца, словно на него набежала тень. Он тяжело вздохнул и покачал головой.

- Бель, мне не хотелось бы говорить об этом. Не уверен, что твоя мама была права, и даже если и так, время ещё есть…

- Папа, мне скоро исполнится шестнадцать лет. Я уже взрослая и смогу понять то, что ты расскажешь.

- Верю, что сможешь, и всё-таки прошу тебя - не настаивай. Обещаю, что расскажу обо всём, но позже. Не теперь, когда моя душа начинает чуть-чуть оживать, когда ты стала близка мне, как никогда прежде.

- Ну, хорошо… - последние слова отца заставили меня отступить. - Ты расскажешь мне обо всём, когда сможешь, да?

- Да, детка, обязательно расскажу.

Жизнь потекла своим чередом, и мой день рождения мы отметили с отцом бутылочкой хорошего вина, которую он купил в ближайшем посёлке, и вкусным ужином, приготовленным вместе. Этот вечер стал для меня каким-то особенным, потому что никогда ещё прежде мы не были так близки с отцом, никогда не понимали друг друга с полуслова, никогда не смеялись над общими шутками и не разговаривали на равных, словно шестнадцатый день рождения стал переломным моментом в жизни для нас обоих. В подарок от отца я получила красивый кинжал, на который давно заглядывалась. Он был нужен мне для работы в нашем саду, для разделывания рыбы и для того, чтобы помогать потрошить уток, хотя в последнее время даже уток мне было жалко. Заметив это, отец стал реже ходить на озеро, где они водились, чтобы не огорчать меня. О том, чтобы охотиться на зайцев и прочих мелких животных, и вовсе не было речи после того, как я расплакалась, увидев убитого зайца. Я поняла, что отец был удивлён, но больше никогда он не стрелял в животных, а позже и от охоты на уток отказался. Покупал мясо. молоко и сметану в деревне, рыбачил, и мне казалось, что нас обоих устраивает такой рацион.

Время летело вперёд, один день сменял другой, и когда мне исполнилось семнадцать лет, в начале осени, случилось происшествие, которое вызвало мой горячий интерес и страшно напугало отца. В этот день меня неудержимо влекло из дома в лес, к дальнему озеру, куда я ходила нечасто и почти всегда вместе с отцом. Но сегодня он рыбачил, и я отправилась на прогулку одна. По пути к озеру мне нужно было пересечь большую поляну, и, выйдя на неё, я замерла, увидев расположившуюся там волчью стаю. Волки редко забредали в наши места, опасаясь охотников, и мне ни разу не приходилось сталкиваться с ними. Не зная, что делать - бежать назад или, не обращая на животных внимания, медленно идти к своей цели, я стояла, рассматривая зверей, и неожиданно ощущение удивительного родства с ними возникло в душе. Самый большой волк вскинул голову и, посмотрев в мои глаза внимательным взглядом, поднялся и направился ко мне. Подошёл и сел рядом, продолжая смотреть на меня. И внезапно я услышала его голос в своей голове. Услышала так же отчётливо, как когда-то услышала слова Шельмы, умоляющей меня спасти её щенка, попавшего в беду.

- Совсем молоденькая волчица, - прозвучало насмешливо. - Такая юная, ничего не знающая о себе.

- А что я должна знать? - спросила я, совершенно не испугавшись.

- Вот как… Ты слышишь мои слова, девочка… - он замолчал, по-прежнему сверля меня взглядом мудрых жёлтых глаз, словно хотел проникнуть в какие-то глубины моего сознания.

- Слышу, конечно, иначе не смогла бы тебе ответить.

- Слышишь, но не понимаешь своей природы. Но и я не могу до конца постичь её. Ты дочь волчицы, предавшей стаю, - неожиданно сердито прозвучал его голос.

- Моя мама никогда не была волчицей, она была прекрасной женщиной! - я тоже рассердилась на него за эти слова. - И она умела любить, как никто другой в мире!

- Конечно, она умела любить! - голос в моей голове смягчился. - Как могло быть иначе? Если наша самка выбирает себе самца, любовь навсегда поселяется в её сердце. Но она была волчицей и не имела права покидать стаю. А она предала свой мир из-за чужака, разгневав Высшие Силы, бросив им вызов. Но ты… - он опять замолчал, как будто подбирая слова. - Ты другая. Когда-нибудь волчья природа позовёт тебя, и ты не сможешь противиться ей. Но я вижу, что не всё так просто. Ты уже теперь отличаешься от нас, - я неожиданно услышала явственный смешок: - Даже мелких животных жалеешь, не позволяя своему отцу охотиться на них. Да, девочка, ты другая… И всё же слишком сильна волчья кровь, чтобы ты смогла спокойно жить среди людей. Твоя мать не должна была нарушать границы миров, но она нарушила, несмотря на запрет, и всю жизнь здесь платила по счетам. Любовь - страшная ловушка для волчицы, которая любит только раз в жизни. Я не сужу её строго, хотя мои собратья, поняв, откуда она явилась в наш мир, не смогли сдержать ярость, а я не сумел их остановить, потому что стал слишком стар, и уже не в состоянии поддерживать дисциплину среди волков. Мне только и удалось тогда, что не дать стае порвать твою мать насмерть. Скоро на моём месте появится другой вожак, молодой и сильный, но не думаю, что он опасен для тебя. Надеюсь, он будет мудрее всех, кто правил доныне, да и я многому смогу научить его, так как пока ещё не собираюсь уходить за Грань. Как и я, новый вожак поймёт, что ни ты, ни твоя мать не виноваты. Я знаю, что она не смогла противиться любви, и передам это знание моему преемнику. Жаль, что когда было то страшное полнолуние, он не сопровождал стаю на охоте, отлёживаясь после ранения. Охотники, знаешь ли, не щадят никого… - я услышала тяжёлый вздох, а потом в голове снова зазвучал его печальный голос: - Твоя мать погибла из-за любви, маленькая волчица, но вряд ли о чём-то жалела в час своей гибели. Любовь сильнее всего, и, познав её, волчица уже не может жить прежней жизнью. А ты… Сможешь ли ты полюбить обыкновенного мужчину? Или, может быть, твоё сердце уже несвободно?

- Я совсем запуталась, - у меня, в самом деле, голова шла кругом из-за его откровений. - Не понимаю, почему ты называешь мою маму и меня волчицами, не понимаю, причём здесь любовь… Я была влюблена в детстве, но он меня предал. А потом любовь превратилась в ненависть.

- Мне смешно слушать твои слова, малышка! То чувство не было любовью. Если бы ты любила, что бы ни случилось, не смогла бы ненавидеть того, кого выбрало твоё сердце. Но, судя по всему, я не ошибся, и оно всё ещё свободно, ты ещё не встретила того, кто станет твоей судьбой, - прозвучало в ответ. - А твою мать я называю волчицей, потому что она была ею, ломая свою природу ради любви. Но в ночи полнолуния у неё не хватало сил преодолевать притяжение своей второй сущности. Но как я уже сказал, ты другая. Тебе ещё нет восемнадцати, может быть, причина в этом, а, может быть, в том, что в тебе течёт слишком много человеческой крови. Может быть, тебе повезёт, и ты сможешь жить в мире, в котором родилась. А если нет… Твой отец знает, что должен сделать, чтобы спасти тебя. Пока твоё сердце свободно, нет ничего проще. Расстаться с отцом - невелика печаль!

- Как ты можешь так говорить? - возмутилась я. - У меня никого нет, кроме отца! Можешь ты это понять? Я не смогла жить в мире обычных людей, со мной с детства что-то не так. У меня были мама и папа, и больше никого! А теперь только он, а ты говоришь, что расстаться с ним - невелика печаль!

- Если он проводит тебя в твой мир, ты найдёшь себе друзей и встретишь свою любовь там. И тогда всё встанет на свои места. Хуже, если любовь подстережёт тебя в этом мире…  Мне не нравится то, что я вижу в твоих глазах. Судьба порой бывает так жестока. Запри своё сердце на замок, юная волчица, береги свою душу, и тогда ты сможешь стать счастливой в том мире, где должна была жить твоя мать. Если же случится, что ты отдашь своё сердце человеческому мужчине… - он замолчал, глядя в мои глаза, как мне показалось, с печалью. - В любом случае, ты должна узнать другой мир, иначе не сможешь нормально существовать в этом, даже если твоя половинка останется здесь, и твоё сердце будет разрываться на части в разлуке с любимым.

Я хотела ответить, но волк внезапно мотнул головой и, резко отвернувшись от меня, помчался в чащу, в ту сторону, куда мы никогда не ходили. Мгновенно стая поднялась и кинулась вслед за ним, и поляна опустела, а я осталась стоять, разинув рот, так и не сказав ничего в ответ на его последние слова.

Идти к озеру расхотелось, и я медленно пошла обратно к своему дому. Когда я добралась до него, отец уже вернулся с рыбалки, и мне показалось, что он неважно выглядит, я даже подумала, что он опять выпил лишнего. Но нет, я не чувствовала запаха спиртного, хотя обоняние у меня было такое, что обычно я ощущала его даже за пределами дома.

- Где ты была, Бель? - спросил отец, выкладывая из ведра рыбу, собираясь разделывать её.

- Хотела поплавать в дальнем озере, но мне помешали.

- Встретила кого-то из посёлка? - мне показалось, что отец напрягся, тревожно глядя на меня.

- Нет… Папа, ты только не волнуйся, но я видела на поляне стаю волков и разговаривала с их вожаком. Он…

Договорить я не успела. Рыба выскользнула из рук отца, а он, побледнев, схватился рукой за грудь и рухнул на пол, как подкошенный. Испуганно вскрикнув, я бросилась к нему и попыталась поднять, чтобы перетащить в комнату и уложить, но моих сил было для этого недостаточно. Мне удалось лишь кое-как усадить его, привалив спиной к стене нашей кухни. К счастью, отец застонал и открыл глаза.

- Как же ты меня напугал, папа! - воскликнула я, гладя рукой щёку отца. - Что с тобой?

- Не бойся… пройдёт… - пробормотал он. - Достань кружку с отваром… там, в шкафчике…

Я метнулась к шкафчику и, обнаружив на полке большую кружку с пахнущим травами напитком, напоила отца, повторив вопрос:

- Что с тобой? Ты болен?

- Сердце сдаёт, - ответил он, с трудом вставая, опираясь на стол, и устраиваясь на стуле, на котором сидел до того, как я пришла. - Подай-ка мне ту рыбину, что я упустил.

- Лучше ложись и отдохни, а я сама разделаю рыбу, - попыталась я отправить его из кухни, но он упрямо мотнул головой.

- Со мной уже всё в порядке. Сядь рядом, Бель, и расскажи, что случилось, когда ты встретила волков.

- А тебе опять не станет плохо? - тем не менее, задавая вопрос, я подняла рыбу и присела рядом с отцом, собираясь помогать ему.

- Надеюсь, что нет, - криво усмехнулся он. - Я готов к тому, что ты мне расскажешь…

И я подробно пересказала ему разговор с волком. К моему изумлению, в глазах отца я увидела что-то, похожее на радость.

- Так он сказал, что ты другая, не такая, как твоя мама?

- Мне показалось, что он сам не был уверен в этом. Но да, он сказал, что я другая, потому что во мне много крови обычного человека. Он как-то странно прервал разговор, сказав, что я обязательно должна узнать другой мир даже в том случае, если моя половинка находится здесь, в этом мире.

- То есть он считает, что ты обязательно должна уйти… - тихо повторил отец, и в его глазах теперь я не увидела ничего, кроме отчаянной тоски.

- Я так его поняла, хотя, по правде сказать, для меня эти разговоры о мирах, вообще, звучали, как какая-то сказка.

- Да уж, могу себе представить…

- Папа, - я твёрдо посмотрела ему в глаза, - мне кажется, что теперь, когда тебе станет немного лучше, ты просто обязан рассказать мне о том, о чём просила тебя мама.

- Боюсь, что так и есть… - тяжело вздохнул отец, поднимаясь. - Не беспокойся, я нормально себя чувствую и готов рассказать тебе обо всём. В конце концов, до твоего восемнадцатилетия остался всего лишь год. Такой короткий срок, а после нам всё равно не удастся избежать этого разговора. И теперь мне кажется, что будет лучше, если ты заранее узнаешь о том, кем была твоя мама, и о том, что может случиться с тобой в будущем, тем более, что встреча с вожаком волчьей стаи уже заставила тебя задуматься о твоей природе. Ничего не поделаешь… Я должен исполнить последнюю волю Ионеллы…

Тщательно вымыв руки, он предложил:

- Идём в сад, детка, там и поговорим.

Мы вышли в сад и, не сговариваясь, повернули в сторону маминой могилы, возле которой часто сидели вместе. Присев на скамейку, помолчали, глядя на холм, поросший цветами. Никто, кроме нас, не знал этого места, и если нас не станет, могила зарастёт травой, и некому будет приходить сюда, чтобы поговорить с женщиной, покинувшей мир живых. Отчего-то эти мысли впервые пришли мне в голову, и от них стало тяжело на душе, какая-то тоска сдавила сердце невидимым обручем, мешая дышать свободно. Но отец обнял меня за плечи, шепнув:

- Не грусти, моя маленькая Бель. Где бы ни были мы, в этом мире или за его пределами, твоя мама будет следить за нами. Я верю в это, верь и ты.

- Ты прочитал мои мысли? - спросила я, сморгнув с ресниц слёзы.

- К сожалению, читать мысли я не умею. Просто догадался. Волк говорил с тобой о разлуке, и ты подумала, что без нас могила будет заброшена. Но Ионелла не здесь, она сейчас там, где нет печали, где она избавилась от страданий. Может быть, находясь за гранью земной жизни, она смогла, наконец, простить себя… да и меня тоже. Хотя она всегда говорила, что благодарна мне за всё. Благодарна… - с горечью повторил он. - Что я смог дать ей, кроме боли?

- Неправда! - горячо возразила я. - Ты дал ей любовь, и она любила тебя больше всех на свете! Иногда мне казалось, что я вам совсем не нужна - так вы любили друг друга!

- Ты всегда была нужна нам обоим, просто мне трудно было ладить с тобой, трудно было смириться с тем, что моя дочь так сильно отличается от других детей. А для Ионеллы… - он вздохнул. - Для неё, Бель, ты была самым дорогим существом. Я - уже после тебя. И знаешь, что сейчас пришло мне в голову, и в чём я должен повиниться перед тобой?

- Откуда же мне знать?..

- Наверное, я ревновал Ионеллу к тебе. Неосознанно, но ревновал! Не мог смириться с тем, что тебя она любит больше, сильнее, чем меня. Понимаю, как глупо это звучит - ревновать жену к собственной дочери, но думаю, что так и было. А ещё я чувствовал себя виноватым в том, что позволил ей родить ребёнка. В нашем случае всё было бы проще, если бы мы жили только вдвоём. Ионелле не пришлось бы так сильно страдать, горюя о твоей судьбе и тревожась за тебя намного больше, чем за себя.

- И ты ненавидел меня за это? - сердце болезненно сжалось, когда я задавала этот вопрос, боясь услышать честный ответ.

- Ненавидел? - отец казался удивлённым. - Нет, что ты! Как можно ненавидеть свою плоть и кровь? Я всегда любил тебя, детка, даже тогда, когда отдалялся по собственной глупости. Ты же моя девочка, и ты так похожа на Ионеллу.

- А мне кажется, что я совсем другая. У мамы были чудесные золотисто-карие глаза, а у меня какие-то бесцветные, серо-голубые, да и черты лица у мамы были намного красивее.

- Но я вижу в тебе её отражение. Ты сама не замечаешь, как повторяешь её жесты, мимику, как двигаешься - совсем как она. Да и внешне ты с каждым годом всё больше походишь на неё. Иногда, когда ты приближаешься к дому с какой-нибудь прогулки, и в спину тебе светит солнце, мне кажется, что возвращается Ионелла, что моя любовь была настолько сильной, что победила даже смерть. Но нет, смерть никогда не выпустит свою жертву, и никто не вернёт мне женщину, которую я потерял. Но ты моя и её дочь, и твоё существование делает все жертвы не бессмысленными. Никогда не смей думать, что мы любили друг друга сильнее, чем тебя.

- Хорошо, не буду… - я слабо улыбнулась. - Ну, а теперь, когда мы с тобой поговорили о нас и о маме, может быть, ты расскажешь всю правду о ней и обо мне?

- Конечно, расскажу, ведь именно для этого мы и пришли сюда. Наверное, я просто тяну время. Нелегко говорить об этом, Бель, и видит Бог, как не хочется мне начинать свой рассказ…

- И всё же… я жду, папа.

- Хорошо, милая… Но рассказ будет долгим, и тебе придётся набраться терпения, чтобы выслушать его с начала и до конца.

- Поверь, терпения у меня хватит…

- Тогда слушай…

Он заговорил, а перед моими глазами начали оживать картинки того, что случилось восемнадцать лет назад между ним и моей мамой - женщиной, рождённой в другом мире...