Странное письмо

Глава 5: Узы крови

Школьный коридор растянулся в бесконечность, его стены покрывали трещины, из которых сочился густой туман. Зеркала в шкафах вибрировали, отражая не Смотрителей, а пустоту — чёрные провалы, поглощающие свет. Маша шла впереди, сжимая в руке осколок кристалла. Камень, некогда цельный, теперь напоминал клык, испещрённый внутренними молниями. Антон прикрывал тыл, его нож оставлял на полу борозды, заполняемые тёмной слизью.

— Они рядом, — прошептала Маша, останавливаясь у двери в спортзал. — Чувствуешь?

Воздух звенел, как натянутая струна. Из тумана выплыли куклы — десятки одинаковых фигурок в обгоревших платьях. Их головы поворачивались синхронно, стеклянные глаза вспыхивали красным. Одна из кукол подняла руку, указывая на табличку над дверью. Надпись «Спортзал» была зачёркнута, вместо неё кровью выведено: «Комната исправлений».

Дверь распахнулась сама, втягивая их внутрь. Пространство напоминало операционную из кошмаров: хирургические столы с ремнями, шкафы с инструментами, покрытыми ржавчиной и чем-то тёмным. На стене висели часы с перепутанными стрелками, их циферблат украшал узор из глаз.

— Смотри, — Антон поднял с пола фотографию. На снимке они с Машей — дети лет пяти, спящие в стеклянных капсулах. Провода соединяли их виски с аппаратом, напоминающим гигантский калейдоскоп.

Маша подошла к ближайшему столу. Под прозрачной плёнкой лежал журнал с грифом «Уничтожить». Страницы слиплись от бурой жидкости, но часть текста читалась: «Объекты 07 и 12 демонстрируют симбиоз частиц. Рекомендуется провести процедуру слияния…»

Грохот заставил их обернуться. В дверях стояли Смотрители — не дети, а взрослые версии самих себя. Антон-Смотритель носил шрам через лицо, его глаза были полностью чёрными. Маша-Смотритель улыбалась, держа в руках куклу с вырванным сердцем.

— Выбор прост, — сказали они хором. — Присоединиться или исчезнуть.

Антон бросил нож. Лезвие прошло сквозь Смотрителя, как сквозь дым. Тени сомкнулись вокруг них, холодные пальцы впились в плечи. Маша вскрикнула, ударив осколком кристалла. Вспышка чёрного света отбросила тени, но стены комнаты начали сдвигаться, образуя клетку.

— Ловушка, — Антон схватил журнал, вырывая страницы. — Ищем выход!

Они метались между столами, пока Маша не заметила зеркало за шкафом. Его поверхность была матовой, без отражений. Она ударила по стеклу локтем — трещина брызнула паутиной, за ней открылся тоннель.

Прыжок в зеркало обернулся падением в колодец из света. Они приземлились в круглой комнате со стенами из живой плоти. Мясистые поверхности пульсировали, на них проступали лица — дети, старики, животные, все с чёрными глазами. В центре комнаты стоял алтарь с чашей, наполненной ртутью.

— Это не Зеркалье, — прошептала Маша, касаясь стены. Тепло, исходящее от неё, заставляло дрожать. — Это чьё-то… сознание.

Антон подошёл к чаше. Ртуть заколебалась, формируя образы: он в детстве, прячущийся от отца в шкафу; Маша, разбивающая зеркало в ванной; Алёна, кричащая в капсуле.

— Наши воспоминания, — он отпрянул, когда ртуть потянулась к его руке. — Они здесь как топливо.

Дверь в стене плоти разошлась, обнажив коридор из костей. На потолке висели куклы, сшитые из человеческой кожи. Их глаза следили за каждым движением. Маша шла, прижимая осколок к груди — камень реагировал на приближение к определённым «дверям» в стенах, заставляя их открываться.

Одна из дверей вела в кинотеатр. Экран показывал их жизнь в обратном порядке: свадьба, побег из особняка, взрыв лаборатории, детство. Ряды кресел были заняты тенями, аплодирующими каждому ужасу.

— Игра в перемотку, — Антон схватил огнетушитель со стены, разбил экран. Плёнка загорелась, тени завизжали.

Они выбежали в фойе, где зеркала показывали альтернативные версии себя. Маша-учёный в лаборатории, Антон-Смотритель с ножом, Алёна-кукла на полке.

— Не смотри, — Антон закрыл ей глаза, но она уже видела.

Её альтер-эго держало в руках кристалл, соединённый проводами с десятками детей. «Выбор правильный, — говорила тень. — Жертва немногих ради спасения…»

Рев двигателя оглушил их. Стены фойе рухнули, открыв ангар с поездом. Вагоны были покрыты символами Зеркалья, в окнах мелькали пассажиры-призраки. На перроне стояла кукла-проводник, её платье теперь чёрное, а лицо расколото.

— Последний поезд в Зеркалье, — сказала она, указывая на вагон с табличкой «1999». — Билет — ваша кровь.

Маша подошла к краю платформы. Рельсы уходили в стену, покрытую чёрным мхом. Антон вытер лезвие ножа о штанину.

— Нет возврата, — прошептал он, делая надрез на ладони.

Капли крови упали на рельсы. Металл зашипел, и поезд дёрнулся. Они вошли в вагон, где вместо сидений стояли капсулы с мутной жидкостью. В них плавали их копии — связанные, с трубками во рту.

— Инкубаторы, — Маша прижалась лбом к стеклу. Её двойник открыл глаза — полностью чёрные, без белков.

Поезд набрал скорость. За окнами мелькали фрагменты реальностей: город в огне, лаборатория во льдах, школа, опутанная корнями. В переходах между вагонами слышался плач.

— Алёна, — Антон остановился у последней капсулы. Девочка стучала кулаком по стеклу, её рот растянут в беззвучном крике.

Маша ударила осколком по замку. Жидкость хлынула на пол, Алёна выпала наружу, задыхаясь.

— Где… — она кашляла чёрной слизью. — Где мама?

Поезд дёрнулся, свет погас. Когда фонари мигнули вновь, Алёны не было. На полу осталась лужа с плавающими в ней глазами — десятки пар, следящих за ними.

— Ловушка, — Антон потянул Машу к выходу. — Нам нужно…

Стена вагона разорвалась. В проёме стояла Ирина, её тело теперь состояло из зеркальных осколков, скреплённых чёрной смолой.

— Вы не поняли, — её голос звучал из всех динамиков. — Вы — ключи. Ваша кровь, ваши гены…

Поезд сошёл с рельс. Падение казалось бесконечным. Маша видела, как Антон пытается её поймать, как мимо пролетают обломки вагонов, как внизу разворачивается город из её кошмаров.

Приземление было мягким — они упали на кровать в детской комнате. Обои с кроликами, ночник в форме луны, ящик с игрушками. На полу сидела девочка — Маша в шесть лет, рисующая мелом на полу символ в виде спирали.

— Мама сказала не трогать, — детский голосок дрожал. — Но он шепчет…

Взрослая Маша опустилась на колени. Рисунок светился — та же спираль, что была в документах лаборатории.

— Что он говорит? — спросила она, хотя знала ответ.

Девочка подняла глаза. В них отражался чёрный свет.

— Он зовёт домой, — она ткнула пальцем в рисунок. — Где все частички живут.

Антон вытащил её из комнаты. Коридор вел в ванную, где зеркало показывало их текущее отражение — израненных, с седыми прядями в волосах.

— Мы стареем, — Маша коснулась морщин у глаз. — Время здесь…

— Не время, — Антон показал на рану на руке. Края пореза покрывались кристаллами. — Зеркалье поглощает нас.

Они разбили зеркало. За ним оказалась лестница, ведущая в библиотеку. Книги на полках шевелились, их корешки пульсировали. В центре зала стоял стол с макетом города — точной копией их родного, но с зеркальными небоскрёбами.

— Сердце Зеркалья, — Маша подошла ближе. В миниатюрной лаборатории копошились фигурки Смотрителей. — Если уничтожить…

Антон опрокинул макет. Здания рассыпались, из-под них вырвался чёрный дым. Библиотека содрогнулась, книги падали с полок, страницы превращались в пепел.

— Нет! — Ирина появилась из дыма, её рука потянулась к ним, но рассыпалась на частицы.

Побег через горящие залы, падающие балки, ревущие порталы. Они вынырнули в школьном подвале, но теперь он был целым — стены без плесени, оборудование сияло новизной. На календаре висела дата: 15.09.1999.

— Мы в прошлом, — Антон схватил со стола ключ-карту. — До взрыва…

Маша уже бежала к капсуле. Алёна внутри спала, её лицо спокойно.

— Мы можем изменить всё, — она потянулась к панели управления.

Антон перехватил её руку.

— А нас тогда не будет. Ни меня, ни тебя.

За дверью послышались шаги. Голоса Ирины и Смирнова приближались.

— Тогда мы найдём другой способ, — Маша вырвалась, выбила стекло аварийной кнопки.

Сирены взревели. Они побежали к запасному выходу, пока лаборатория погружалась в хаос. Последнее, что они увидели, — Машина мать, вбегающую в зал с гранатой в руке.

Яркая вспышка, и они снова в подвале-руинах. На полу лежал обгоревший дневник Алёны, его страницы теперь чисты.

— Посмотри, — Антон поднял лист. На нём проступали новые слова: «Протокол “Возрождение” — система перезагрузки. Уничтожьте носителей».

Сверху донесся звон разбитого стекла. По ступеням скатывалась кукла-проводник. Её голова была оторвана, из шеи торчали провода.

— Они идут, — сказала кукла, голосом Алёны. — Спасите нас…

Тени заполнили дверной проём. Смотрители, но теперь с лицами одноклассников, соседей, знакомых. Все с чёрными глазами и ножами из зеркального стекла.

— Беги! — Антон толкнул Машу в противоположный выход. — Я задержу!

Она побежала, слыша за спиной звуки борьбы. В руке сжимала осколок, который вёл её через лабиринт коридоров. Стены школы менялись, отражая разные эпохи: тут класс с партами 50-х, там компьютерный зал будущего.

В актовом зале её ждал последний портал — зеркало в раме из детских костей. В отражении стояла лаборатория, но не разрушенная, а усовершенствованная. На стене висел плакат: «Протокол “Возрождение” завершён».

— Нет, — Маша замахнулась осколком, но зеркало втянуло её внутрь.

Очнулась она в квартире. На столе дымился чай, за окном пели птицы. На двери висел свадебный наряд, а на диване сидел Антон, читающий газету.

— Сон? — она коснулась лица. Морщин не было.

— Проснись, — прошептал Антон, и его голос прозвучал хором.

Комната рассыпалась, как карточный домик. Настоящая реальность ждала за порогом — поле битвы, где Смотрители теснили Антона к обрыву.

Маша вскрикнула. Осколок кристалла взорвался в её руке, ослепив всех. Когда свет погас, они стояли на крыше школы. Внизу город пылал, а в небе висел гигантский глаз, теперь с треснувшим зрачком.

— Конец игры, — сказала Ирина, возникая из воздуха. Её тело почти полностью состояло из тьмы.

Маша посмотрела на Антона. В его глазах она прочитала то же решение. Взявшись за руки, они шагнули с крыши в сторону глаза.

— Нет! — Ирина бросилась за ними, но было поздно.

Падение сквозь слои реальностей, разрывы времени, воспоминания. Они падали, пока не растворились в свете, оставив Зеркалье кричать от боли.

Очнулись в парке, на скамейке у пруда. Вода была чистой, без отражения глаза. В кармане Маши лежал новый конверт: «Поздравляю. Выбор сделан. Ждите инструкций».

Антон достал фотоаппарат. На снимке они вдвоём, но на заднем плане, в отражении воды, чётко виднелась кукла-проводник. Она махала рукой.

— Это не конец, — он разорвал фото.

— Знаю, — Маша взяла его за руку. — Но сейчас — дышим.

На другом берегу пруда ребёнок пускал кораблик. Бумажный парусник развернулся, показав нарисованный глаз. Вода под ним потемнела, но они сделали вид, что не заметили.