Я видела Дьявола. Он был мил.

Властный

В бессердечии ему не было равных. Заметив мелком движение в холле, где очевидно находилась девушка готовая привстать пред гостями, он нарочито отказывался видеть лик будущей своей жены. Обделенный с рождения всякого сочувствия к тем, кто не походил на ее близких, он мог с легкостью ранить людей, и беды не знать. Таком был единственный наследник первого округа, и оспаривать его равнодушие к мучению людскому никто не смел. Все же миром правили ожесточившиеся до невменяемости, алчные и жадные до чужого добра люди, просто Чонгук был одним из них. И возможно превосходил других в своей жестокости, и только. В конечном счете непроходимый добряк не смог бы подмять под себя целый округ и установиться свою абсолютную власть над другими, готовых перегрызть горло тех, кто далвал слабину.

Но даже несмотря на эту непроходимую холод и отчуждённость к чужой боли, Бес остался раздосадованным этим вечером после визита к фамильному особняку главы третьего округа. Девочка, которую он так равнодушно отверг, была совсем юна, младше его самого на добрые восемь летю. Теперь находясь в президентском номере пятизвёздочного отеля, после контрастного душа он чувствовал эту раздражающую досаду. Ему было совсем не в радость возиться с семьей Кимов, договариваться о свадьбе и заниматься формальностями перед моментом, когда в его руки официально переходила власть дома. Ему бы сейчас заняться внутренней организацией клана, очистить ряды боевиков от всякого сброда, собрать совет домов и вытравить всех чужаков из территории всех округов, но вместо этого он застрял в отеле на отшибе третьего округа. И все из-за девчонки, которую по-быстрому хотели увести из-под носа самого Беса, наравне с третьем округом и влиянием дома Кимов.

Когда эти шальные вести о помолвке дочки Кима с наследником Ки дошли до него, он бесился дня два. Затевать такое было сродни с безумием, на которого решился Ким. Еще с самого рождения девочки и смерти госпожи Ким, что значило отсутствия законного наследника, столичные негласно обозначили Мирэ своей будущей невесткой, не намеренные отдавать территорию в чужие руки. Правда потом Бес прознал о страшной тайне, скрытой за рождением девочки и несколько ослабил надзор за третьим домом, заблаговременно расслабившись. Несмотря спорное происхождение Мирэ, Чон не стал преждевременно отказываться от идеи брака с ней. Он до своих двадцати пяти лет выжидал, словно хищник свою добычу, хотя ранние браки всегда поощрялись в криминальном кругу и рождения сына помогло бы ему намного раньше встать у пьедестала. Терпение было обусловлено его незнанием дальнейших планов Кима. Но теперь с этой мишурой, которую Ки видели, как золотой билет в лучшую жизнь, а Ким как уловку для привлечения его внимания, все встало на свои места. Все паззлы удачно сложились в полую картину, все вопросы отпали. План Кима был идеален, хотя не был лишен простоты. Будь Бес немного более чувствителен, он бы проникся умом старшего. Но ум этот был по-глупому направлен против Беса, а все, что было против него в конечном счете уходило в забвение с его же стараниями. В этой истории было жалко девчонку, обреченной пасть жертвой противостояния двух домов. Ей просто не повезло родиться. С этим ничего не поделать, разве что у***ь, что уже запланировал Чон. Девочке не суждено было спастись.

Раздался стук в дверь номера, Бес закинув полотенце с которой он сушил волосы на плечо вышел из спальни, прошел по просторной гостиной номера и открыл дверь. Двое его охранников занимали второй президентский номер отеля, дверь которого находилась прямо напротив его. Да и по всей окрестности были его люди, оттого ныне он не отличался особой осторожностью. За дверью стоял незнакомый мужчина в официальном костюме, застав нежеланного гостя в полночь Чон нахмурился озадаченно. Бес был скуд на слова, первым никогда не стремился заводить разговор, даже если вопросы созревали у него, как в этот момент. Тишина, которую с величайшим трудом переносили слабаки, играла в его пользу, чаще всего заставляя истину раскрыться.

Молчание продлилось недолго, как водилось в подобных немых сценах. Мужчина заговорил низким голосом, кидая взгляд на оголенный по пояс Беса:

— Приведите себя в должный вид, — приказ прямой из уст незнакомца, ввалившегося в его номер в ночь яркой вспышкой, отразился глубоко внутри. Бес уже успевший в край расходовать терпением, чем с рождения был оделен, мигом загорелся подобно спичке. Рука его держащая край открытой двери сжалась, устрашающе захрустев древесиной, готовой вот-вот раскрошится под напором. Гнев неуправляемый с поразительной скоростью затапливала его нутро, сменив цвет глаз в беспросветно темный. Противоположная дверь распахнулась, но вопреки ожиданиям охранники, запакованные в темные костюмы, потому что в отель они пришли не прилечь и отдохнуть, а исполнять свой долг сторожевого пса, застыли у проема вместо того, чтобы убрать этого ублюдка, посмевшего разинуть пасть в призыве в его присутствии. Неуравновешенный Чон мог поддаться гневу, так яростно прыснувшего в кровь, и завалить мужчину на лопатки, чтобы только труп мог покинуть отель. Он так и планировал, но тихий девичьей голос в коридоре сурово и неуклонно сказал:

— Не забывай перед кем стоишь.

И мужчина будто получив отрезвляющий удар, опустил голову в извинении молчаливом и сделал шаг в сторону, чтобы не заслонять вид на миловидную девушку. Чон к своим годам повидал множество девушек и женщин, но эту, стоящую в черном пиджаке, накинутом на плечи чисто символически поверх блузки и в юбке длиной до середины голени, с глазами совсем еще детскими, блестящими страхом и неуверенностью, с утонченными чертами лица безусловно красивыми, но далекими от зрелости… он не мог охарактеризовать. Она была неописуема простыми словами, выше всяких описании. Чон смотря в ее миловидное личико осознал, что его настиг ступор. Таким он становился перед единой женщиной, такого невольника сотворить из него могла только она одна. И гнев неподвластный и неумолимый будто испарился, подобно мареве.

— Прошу прощения за неудобства, которых мы предоставили, — голос словно мед лился медленно, утопив в некой неге. Чон самого со стороны видел, стоящего невольника под чарами этой девчонки. Но поделать со своей участью ничего не смог. — Этот поздний визит никак не скрасит мой лик в ваших глазах, к сожалению, другого выхода я не отыскала, кроме как явиться сейчас с просьбой о личной встречи с вами, — девушка неловко удерживала лацкан пиджака одной кистью, заглядывала в глаза черный, безжалостный и видимо наивно полагала сыскать в них милость? Чонгук точно не скажет, он плох в наивности людей. То, что девочка за душой имела нечто необъятно светлое и крайне глупое, в этом у Чона не водились сомнения. Мгла, которая прочно проглотила его, всегда чутко отзывалась к свету. — Ким Мирэ, дочка главы третьего округа, Ким Минсо, — коротко представилась она, и внутри Чона нечто сильно кольнуло. Он осознал, что убьет эту заблудшую душу, так ярко запечатлевшуюся в его, полудохлой и гнилой.

Именно сейчас Чонгук понял, что свой свет он потеряет дважды.