Ее тигр

Глава 7

Одноглазый Ахмед вальяжно развалился на шелковых подушках и потягивал вино. Свободной рукой он мял пышную грудь сидевший рядом рабыни. Другая прислужница разминала хозяину Басры плечи, третья делала массаж ступней.

Ахмед блаженствовал: на продажах невольников удалось отлично заработать. К тому же он, надавив на наместника города и окрестностей, провернул одну ловкую махинацию — власти объявили жителей парочки деревень виновными в выдуманных преступлениях и отдали всех в р*****о, так что ряды живого товара еще пополнились.

Глава «Золотого дракона», госпожа Мо, наверняка будет довольна такой отличной прибылью. Возможно, Ахмед даже сможет забраться на ступеньку выше в бандитской иерархии. Получит должность старшего над всеми отделениями «Дракона» в Сасанидском халифате, а не только в жалкой Басре, которая ему уже порядочно надоела. Старик Хасан засиделся на своем теплом местечке, пора передать власть другим, более молодым и хватким…

Ахмед окинул довольным взглядом огромный пиршественный зал, где веселись его люди: бандиты пили, тискали рабынь, дрались друг с другом.

Вдруг женщина, дарившая наслаждение усталым ступням Ахмеда, неловко повела рукой, ее ноготь чуть царапнул подушечку большого пальца господина. Ахмед, ни мгновения не поколебавшись, размахнулся и ударил рабыню по лицу. Та залепетала извинения, но Ахмед не слушал.

Ослепленный яростью, он вскочил с места и стал методично избивать женщину. В каждом ударе заключалась его застарелая ненависть и боль. Когда-то давным-давно Ахмед сам был рабом, ужасы, пережитые в детстве, переплавились в его душе в злобу на весь мир.

«Получай! Страдай так же, как страдал когда-то я!»

Ахмед упивался ощущением собственной власти: теперь он, тот, кого раньше секли плетьми, возвысился и может повелевать другими людьми. Может делать все, что хочет!

Вдруг он замер с занесенным кулаком. С первого этажа донесся грохот, затем послышались неразборчивые крики. Ахмед напоследок пнул едва живую рабыню и подозвал к себе телохранителя.

— Эй, проверь, что там за…

Договорить Ахмед не успел.

Входная дверь из прочнейшего либонского кедра с грохотом слетела с петель и придавила троих бандитов.

В зал вошли двое. Мужчина был поистине огромен, стоящая рядом с ним девушка на его фоне казалась миниатюрной и хрупкой. Оба замотали головы тканью, но выбившиеся из-под нее пряди отливали пламенем в лучах солнца, несмело проникавших в гнездо бандитов сквозь занавеси на окнах.

Ахмед достаточно долго занимался торговлей рабами, чтобы отметить и цвет волос, и желтые, как у зверей, глаза. Он с замиранием сердца узнал в этих двоих самый дорогой и редкий товар — тауранов из саванн Черного континента.

«И они сами приплыли ко мне в руки!»

Ахмед шепотом велел телохранителю принести парализующего яда, затем выкрикнул, чтобы слышали все его люди:

— Никто не смеет мешать нам веселиться, парни! Их всего двое! Задайте им жару!

Разгоряченным вином и долгой безнаказанностью бандитам не нужны были понукания Ахмеда. Они уже схватились за оружие и бросились к тауранам. Рабыни с визгом разбежались.

Началась б***я.

Мужчина врезался в самую гущу нападающих, он легко отшвыривал их в стороны: бандиты разлетались, как деревянные кегли в детской игре. Девушка высоко подпрыгнула под самый потолок, перекувыркнулась в воздухе и камнем упала вниз. Она переломила хребет толстому Глобо, самому крупному бойцу в банде, отскочила от его туши, описала изящный полукруг ногой. И свернула челюсти трем нападающим.

Таураны метались в гуще людей подобно хищникам посреди стада овец. Они ломали мечи, как бумагу, выбивали зубы, сворачивали шеи. Ахмед не мог отвести от них восхищенного взгляда, на губах его выступила слюна, пальцы уже гладили несуществующие золотые монеты.

«Звери! Настоящие звери! Сколько же я выручу за них?! Госпожа Мо точно меня возвысит!»

Вернулся телохранитель с баночкой яда. Он и остальные три телохранителя Ахмеда, хмурые верзилы, не участвовавшие в драке, смазали отравой наконечники стрел.

Они прицелились и дружно выстрелили.

— Вы мои! — радостно проорал Ахмед, глядя, как р*****о летит к тауранам в обличии тоненьких прутиков с белым опереньем.

То, что произошло дальше, глава бандитов не смог рассмотреть. Просто стрелы вдруг оказались в руках мужчины-таурана, он сжал кулак и на пол посыпались щепки. Затем вскинул на Ахмеда взгляд, и сердце хозяина Басры забилась в судорогах где-то под подбородком.

Ахмед понял, что дело плохо: весь пол как ковром был покрыт телами его людей, мертвых и раненных. Те, кто еще был способен двигаться, выползали из зала, выпрыгивали из окон.

Оба таурана двинулись к Ахмеду.

— Стреляйте! — взвыл он. — Подстрелите их! Подстрелите! Вы совсем ни на что не годитесь!

Телохранители начали выпускать стрелы одну за другой, воздух, словно струи проливного дождя, заполнили свистящие древки. Обычные люди не смогла бы уклониться от всех.

Обычные.

Девушка рванулась вперед, подскочила, уходя с линии обстрела, и обрушилась на одного из головорезов. Она врезалась ступней ему в лицо, Ахмед с ужасом увидел, как под ногой сминается нос, съезжая набок, будто сделанный из теста.

Девушка перескочила к другому стрелку, тот сжал в руке стрелу, попытался ткнуть отравленным наконечником тауран, но та оказалась быстрее. Девушка врезала ногой в живот телохранителю, тот согнулся пополам и рухнул на пол.

Оставшиеся двое бандитов атаковали мужчину-таурана, и его тяжелый кулак отправил их в полет к дальней стене зала.

Но Ахмед не стал дожидаться, пока с остатками его банды будет покончено. Он бросился бежать.

«Я еще успею. Пока таураны заняты ими, я успею…» — лихорадочно бились в его голове мысли.

Он выскользнул из зала через потайную дверь, спустился по лестнице и юркнул в полутемный коридор, который вел за городскую стену.

Ахмед уже поверил, что спасся, когда сзади раздались тяжелые шаги. Он попытался бежать быстрее, но толстое тело запротестовало. Воздух с трудом вырывался из легких, в боку закололо. Коридор перед единственным глазом Ахмеда поплыл, и бандит упал на колени.

Шаги все приближались и вот замерли рядом.

Ахмед понял голову.

Они возвышались над ним демонами возмездия. В полумраке горели золотые глаза.

На их лицах Ахмед прочел свой приговор.

— Я-я-я м-м-могу заплатить, — пролепетал он в последней жалкой попытке спасти свою шкуру. — У меня за городом спрятан клад! Я отдам его вам! Отдам! Только пощадите!

— Нам не нужно золото, — прошелестел голос девушки.

Так, наверное, могла бы говорить сама Смерть.

— Всем нужно золото! — Ахмед уже не говорил, а надрывно визжал, как свинья, которую режет крестьянин. — Вас все равно поймают! Таураны ценный товар! Вы всегда будете рабами! Всегда! Вечные рабы! Вам не сбежать!

Мужчина размахнулся и ударил. Грудь Ахмеда пронизал ужасная боль.

Последнее, что видел в своей жизни Одноглазый Ахмед: сердце, бьющееся в сильных пальцах таурана.

Его собственное черное сердце.