Воины хаоса

Юниты.

Шестью днями ранее.

        Похоронные команды добровольцев стаскивали тела арктиков к большим, спешно вырытым ямам. Им приходилось очень нелегко. С одним дикарем приходилось возиться сразу двоим, а то и троим доходягам. С натугой тащили они окоченевшие тела, оставляя на мхе разводы густой свернувшейся крови. Скрюченные, погибшие в агонии люди были пропороты пулями. Вокруг ран темнели черные кольца пороха, а в застывших глазах еще оставался ускользающий призрак ненависти. Судорожные оскалы пугали.

        Подорвавшихся на минах было тащить легче. Некоторые останки были настолько мелкими и так перемешались с седловыми зверьми, что их приходилось убирать лопатами.

        Проблем добавляли местные птицы, называемые вранами. Наводящие оторопь, трехглазые твари. Размером они были чуть больше обычных ворон. Глаза - красные с черным зрачком, третий - прямо над клювом. Перья длинные и острые как ножи. На макушке плотная чешуя, словно у пресмыкающихся. И зазубренные пилы мощных клювов. Они нападали на добровольцев, когда те хватались за пожираемые тела. Миротворцам, курирующим захоронение, постоянно приходилось отгонять птиц выстрелами. Убитых и раненых сородичей, враны расклевывали так же свирепо, как и трупы людей. Полетав немного они всегда возвращались. В могильнике они роились как мухи и так отяжелели, что не улетали даже тогда, когда их начали закидывать землей, хороня вместе с ровно уложенными штабелями хладного мяса, которое не так давно ходило в набеги, охотилось на мамутов, слушало песни, безудержно пило, ело и валяло жен.

        Жены были тут же. Не все, но в большинстве своем женщины арктиков были ничуть не менее боевиты и агрессивны, чем их мужья. Хотя им и не полагалось военное снаряжение, личное оружие и какие бы то ни было доспехи. Они вооружались самодельными дубинками. Надевали кожаные одежды, пришивая к ним плоские лопаточные кости на груди и животе.

        И даже женщины брезговали сражаться луками. Настолько этот инструмент был здесь презираем в роли оружия.

        Ахига Антон, пацифика-милитарист в чине радиум-мастера, не понимал этого. Не просто не понимал, ему больно было о таком думать. Оскаленные, дикие, полностью обезумевшие от местного возбуждающего наркотика, который растет под любым камнем, несутся в атаку, рассыпным строем, не думая ни о тактике, ни о соотношении сил. Орут. В голос. Женщины не отстают, все перемазаны кровью, головы обриты, языки высунуты как у гончих псов.

        В центре - их элита, Альфа-воины. Широченные груди, мускулы как булыжники на две-три головы выше любого юнита. Это не просто крупные мужчины или женщины, это мутанты, которым повезло стать настолько живучими и выносливыми, что иногда их не убивает даже выстрел в голову.

        А перед ними. Перед всеми этими обоеполыми берсерками, не знающими, не понимающими даже, что есть возможность сдаться или отступить, несется с блеяньем, воем и рычанием толпа отвратительных зверолюдей. Распространяя удушливую вонь никогда не мытых тел, роняя густую слюну, и, даже, от крайнего напряжения, кал.

        Первое время это производило ошеломляющее впечатление на миротворцев. Да и сейчас, признаться, многие после боя оставались в кататоническом трансе. Или сходили с ума от ужаса. И никакие литании не помогали, никакие вечерние лекции. Рассказывать людям, что арктики это наши заблудшие браться, которых всеми силами надо попытаться привлечь на сторону Юниты это одно. Но видеть их остекленевшие мертвые глаза после неизбежного боя - свосем другое.

        Ветер все еще приносил сизый дым и запах пороха. Тяжелый, липнущий к ноздрям запах бойни.

        Ну почему? Почему же, во имя Совета Научного, они такие упертые? Ничего не слышащие, не понимающие и не желающие внять. Ненормальные. Да. Вот нужное слово. Ненормальные. Психопаты. Шизоиды. Но не может же целый этнос, вся нация, быть невменяемой. Даже с ущельными дикарями в Индосе удалось, в конце концов, договорится. Потому что у них были ЛЮДИ. Не вот эти волосатые ревущие обезьяны, в которых мы уже устали стрелять. А люди. Те, кто хотел говорить и договариваться. Это иронично, потому что сами они себя накзывают хенкилами. Хенкил на их языке: человек.

        Но людей у них нет. Не с кем говорить. За все шесть лет прогрессии… Хотя какой там прогрессии? Геноцида! Вынужденного геноцида! За все шесть лет его ни одна попытка завязать дипломатические переговоры не увенчалась успехом. Должность переговорщика сейчас, тут, в Тундре, считается смертным приговором. Им отрубают ноги. Отсекают руки. г*******и, отрезанные разумеется, засовывают в рот. Глаза зашиваются. Тело кладется головой в сторону юга, как они, наверное, полагают, нашего дома. Вся эта инсталляция объясняется этнографами так: «не ходите, не трогайте и не смотрите на нашу Тундру, не произносите речей, а лучше убирайтесь туда, откуда пришли». Вот, собственно говоря, и весь диалог. Точнее монолог.

        Ахига сидел на своем раскладном стульчике, перед командирским походным бункером и смотрел, как закапывают трупы. Почти тысяча человек. Плюс какое-то количество зверолюдей, но их никто не считал. Третье племя за месяц, радиум шел на рекорд больше четырех. А впереди был еще город-стоянка. Дома из камня, стволов ягеля и глины. Продуваемые всеми ветрами. Внутри мебель, тоже из ягеля и костей, но немного, в основном шкуры, набитые растертой травой.

        В центре городища всегда общинная площадь. Те арктики, которые ведут оседлый образ жизни, вытаптывают эту бражную поляну, чтобы пировать всем гуртом. Там всегда много длинных столов, пивоварни, очаги для жарки цельных туш, ристалища. Только вот перед боем с нами, они используют ее совсем для других целей.

        Самое мучительное для Ахиги было входить в эти места. Кочевые племена были еще ничего… Но мрачные стойбища каждый раз вызывали оторопь. Почему нельзя было просто их игнорировать? Официально: всегда оставался риск пропустить в тыл затаившихся арктиков. Неофициально… ОЗ. Охранению Знаний нужны новые странности, новые дикости Тундры.

        Внутри миротворцев всегда ждало одно и то же зрелище. Кошмарное. Бессмысленно и необратимо жестокое.

        Они знают. Знают, что не могут победить. Уже поняли, что воевать железками шестого века против огнестрельного оружия, это затея дурацкая, мягко говоря. И…

        - Единомышленник Антон.

        Мягкий голос викария Канги накрыл мрачные, мазохистские размышления шелковым покрывалом.

        - Слушаю, - пацифика-милитарист, наконец, оторвал взгляд от нового кладбища, и посмотрел через плечо.

        Канги Федор стоял по стойке «смирно», глядя в небо. Как всегда, его желтый доспех был полным. Даже ворот и гульфик викарий никогда не снимал. Доспехи у юнитов, по понятным причинам, уже уходили в прошлое. Некоторые прогрессорские Корпуса вовсе отказались от них. Но миротворцам корпуса Арктика-3 приказано было носить полный паркезиновый доспех для обеспечения безопасности личного состава в ближнем бою с арктиками. Эффективность этого решения стремилась к нулю, потому что упомянутые варвары могли эти доспехи просто смять, прогрызть, проковырять пальцем. В любом месте.

        Но протокол… Протокол.

        Сам Ахига носил только нагрудник с оранжевым изображением солнца.

        - Пришло донесение от разведчиков, - отрапортовал Канги все так же мягко, но безукоризненно внятно и разборчиво. – К нам направляется контроллер из Города-0. Необходимо встретить.

        - С какой целью? – спросил Ахига.

        Он уже знал с какой, но не мог не спросить. Азарт обреченного человека.

        - Научная группа все так же недовольна конфликтами, единомышленник Антон.

        Бедняги, подумал Ахига, даже не сумев разозлиться в этот раз. Ему было тоскливо. Все нервы мы им измотали своими стычками с арктиками. Ведь нам дубинам стоеросовым, убийцам кровожадным, садистам изуверским, что сказано? Привлечь к миру. У нас же слово солдат вымарали из языка. У нас только миротворцы. Нам надо творить мир. А не всаживать пять-десять пуль в брата по разуму, что б он завалился, наконец, на землю и помер. Научный Совет оказал доверие, а мы это доверие пустили на подтирку. Стреляем и гогочем. Бей в глаз, не порти шкуру. Привезу своей Иси шкуру вот такенного дикаря. Чтоб весь зал хватило застелить.

        - Понимаю, - только и смог выдавить радиум-мастер.

        - Вода согрета, - сообщил Канги уже почти ласково. - Ваши умывальные принадлежности подготовлены.

        - Благодарю, Канги.

        Ахига поднялся со стульчика и пошел в бункер. Там он долго, с ожесточением мылся, словно хотел соскрести какую-то скверну. Потом сидел перед зеркалом и мерз, и пялился своему отражению в черные глаза, пока брился. Выдергивал из носа волосы. Осматривал под светом химических ламп прямоугольное, носатое, как сучковатое полено, лицо. Кривил, полные когда-то, губы. Он сильно похудел, осунулся, обветрился, завялился как кусок бастурмы. А эти морщины… На пути к Тундре, - как будто этого не было, как будто он всегда был здесь, - он, с суровостью военного, бился с помощью питательного крема против пары небольших складок на лбу. Это в сорок-то лет, учитывая, что больше половины этого срока Антон участвовал в боевых действиях…

        Теперь его лицо напоминало деревянную личину, об которую тупили нож. Баловались. Антон посмотрел на баночку с кремом, но решил, что ему теперь не поможет даже утюг.

        Он надел выходной мундир, теплый плащ, и какое-то время провел над картой, отмечая передвижения остальных юнитов по Тундре, сообразно с донесениями. Канги приглашал его отобедать, но Ахига отказался. Аппетита у него не было.

        Всего в архипелаге Тундра было чуть больше сотни островов. Один большой в центре, размером сто пятьдесят, двести тысяч квадратных километров, окруженный меньшими подобиями. На переферии острова становились крохотными, не более пяти тысяч километров, пока не превращались в бесплодные клочки суши – обитель отщельников и безумцев. Проливы между островами были досаточно мелководными: иногда их буквально можно было преодолеть вбород, если кому-то пришло бы в голову соваться в эту ледяную воду, полную клыкастых неведомых тварей.

        В целом острова напоминали неправильный примитивный узор с совпадающими линиями берегов. Складывалось впечатление, что архипелаг некогда был континентом, который расколол катаклизм, не имеющий ни названия, ни каких-либо упоминаний в историях разных государств. Во всяком случае, Юнита такими не располагала, как и государства, входящие в протекторат.

        Силы радиума-12, под руководством Ахиги продвигались вглубь острова Тундра-32. Их поддерживали еще несколько радиумов, которые двигались на далеких флангах. От центрального острова, который заочно был назван Магнумом, Тундру-32 отделяло расстояние незначительное, но Юниты пока не решались форсировать его, так как не распологали информацией о территории.

        Почти половина разведанных островов была необитаема. Их опустошили слишком неблагоприятные условия из-за большого количества Элемента-49. Вещества неясного происхождения, предположительно – металла, который, со временем, оказывал непредсказуемое влияние на развитие живых оргаизмов. Если его залегания рядом с поверхностью были значительными, он чаще всего губил любую жизнь изменяя ее до такого состояния, что она теряла биологическую приспособляемость. Проще говоря, превращалась в нежизнеспособное уродство, медленно рассыпаясь в прах.

        Ученые, пытаясь разведать глубину жил, приходили к выводу, что сорок девятый поднялся из глубин земной тверди, которую они пока не в силах измерить. Возможно, причиной этому стали измненеия в теле самого мира во времена, когда некому было описать их грандиозный размах.

        Корпус на две трети окружил архипелаг и старался равномерно продвигаться вглубь. Юниты заранее были осведомлены, что Тундра полна странностей и абнормальных событий. Авангард пионеров несколько месяцев исследовал внешние острова, прежде чем высадились основные силы корпуса Арктика-3. На момент первых шагов прогрессии корпус осторожничал, боялся, что племена могут объединиться и контратаковать. Это могло серьезно угрожать миротворцам, несмотря на технологическое превосходство, однако опыт показал, что племена неспособны к совместным действиям, будучи изначально враждебными друг другу. И даже нападение общего врага, не могло поколебать их взаимную отстраненность и подозрительность.

        Еще оставалась надежда, что в центре найдется развитая цивилизация, а не маньяки, бросающиеся на пули. На этих островах должны были быть крупные поселения. История. Культура. Но Радиум Антона – семьсот ветеранов Тундры, оставшихся от полной тысячи, по-прежнему видели только нетерпимость, ужасы и смерть. По приказу Прогрессия-мастера, он форсировал наступление, став глазами и ушами коллег на флангах.

        До центрального острова, который заочно был назван Магнумом, оставалось совсем немного. Ни одна из пионерских команд, что посланы были к его берегам – не вернулась. Это намекало, что он населен. Но кем? Примитивные корыта арктиков никогда бы не догнали пионерские лодки. Значит там обитал кто-то другой, кто-то более развитый.

        Цивилизация.

        Она должна была быть там.

        Контроллер прибыл через час. Ахига с младшими офицерами вышел навстречу. Вереница всадников двигалась по недавно проложенной дороге, по обе стороны от которой зеленела травка. Издалека было видно, что контроллер – Аяш Юлия. Сердце радиум-мастера пропустило удар. Он хорошо знал ее. Прекрасная мадемуазель, ратующая за немедленное прекращение огня. Она не то чтобы не осознавала реального положения дел, но была преисполнена детского оптимизма и желания давать шансы. Раздавать их сотнями. Даже если б ревущий дикарь занес над ней пятикилограммовую секиру, она до последнего улыбалась бы ему. Полная ожидания, что сейчас, с секунды на секунду, что-то щелкнет за этими выкаченными глазищами, и машина для убийства преисполнится миролюбия. Ее извиняло то, что она никогда не была на передовой. А ужасы происходящего здесь скрывались ОЗ. Некоторые пустынные острова были закрыты для освоения. И Антону не хотелось знать почему.

        Почему она? Почему именно она?

        С Аяш приехало десять отборных миротворцев с новейшими ревизиями ЛОЛ-2. Личного орудия летального. Лолка, как его называли сол… Миротворческий состав. Это было воистину великое, хоть и служащее прискорбным образом, изобретение Совета Научного. Шедевр инженеров и кузнецов. А до этого – химиков. Девяносто лет назад последними был изобретен порох. Взрывчатый порошок, создающий всесокрушающее давление. Ему нашлось множество применений, особенно в строительстве. Потом, учитывая потребности маленького тогда еще ноократического государства Юнита, был изготовлен первый прототип орудия, призванного навсегда защитить мирное население от нападок соседних королевств, жадных до новых территорий.

        И кто бы мог подумать, что инструмент созданный для самозащиты, впоследствии станет мощным аргументом в распространении великой идеологии, называемой Научный Подход. Идеология эта зародилась в кругах философской элиты и проповедовала насаждение технологий, безопасности и комфорта. Великого блага, дающего человеку спокойную жизнь, крепкий сон и обильное пропитание. Не все понимали его пользу. Многие, как и арктики, ратовали за старинный уклад, независимость и пыльные скрижали с заветами предков. Но Юнита, пусть силой, но всегда быстро, и без лишних жертв, призывала их к себе и делала счастливыми. Сытыми. Защищенными.

        - Слава Научному Подходу, - выразился Ахига, принимая нежную руку барышни, и помогая ей слезть с гнедой кобылы.

        Лошади. Редкое здесь животное. Корм для них приходилось привозить из Саргены, так как они не могли питаться местной растительностью. Она была настолько изменена сорок девятым, что не усваивалась желудком континентальных зверей.

        - За комфорт и процветание, - ответила та, улыбнувшись.

        Ахиге нравилась ее внешность. Пышные черные волосы, которые сопротивлялись общей тенденции Юнитов к облысению в местной атмосфере. Идеальная фигура сдержанной в еде женщины. Тонкие, почти сказочные черты лица, и большие, ясные как горизонты прогресса, серые глаза.

        - Впрочем, комфорт пока нам только снится, - сказала магистр, и Ахига понял, по дрогнувшему голосу, что она тоже устала.

        Но не от вида постоянного, ненужного кровопролития и чудовищ, а от забот, связанных с освоением Тундры. Сама земля была здесь негостеприимна, а не только ее хозяева. Всходы, несмотря на удобрения и чистоту семян, подготовленных к холодам, были слабы и немногочисленны. Мясо животных, почти всех, было горьким, невероятно жестким, как подошва, и плохо влияло на пищеварительную систему. А обеспечить засчет нищей Саргены снабжение целого корпуса в пятьдесят тысяч человек было невозможно.

        Аяш, наверное, как и сам Ахига, не спала уже несколько суток.

        - У меня в бункере есть тахта, - сказал радиум-мастер, с робостью влюбленного юноши, погладив контролера по плечу. – Лягте. Полежите.

        - Нет-нет, - магистр отряхнула теплые штаны и смотрела теперь остановившимся взглядом на свежие захоронения. – Если я лягу, - добавила она чуть слышно, - тут же усну.

        Но всю ее слабость как ветром сдуло.

        - Убиты? – чудные глаза сверкнули. – Все?

        - У меня есть еще стул, - сказал Ахига, стараясь не отводить взгляд. Хотя он страстно желал не только отвести взгляд, а просто уйти. Не смотря на его… чувства к ней, он не хотел распинаться. Можно было бы приказать Канги отчитываться перед ней, но... Но он остался на месте. Спиной чувствуя недовольство викариев.

        Женщина молча вошла в бункер. Там она действительно позволила себе присесть и требовательно посмотрела на радиум-мастера.

        - И пленных нет?

        - Мы давно не берем пленных, - Ахига жестом отпустил викариев.

        - То есть, как это…

        - Мы давно не берем пленных, потому что это бессмысленно и очень опасно, - негрубо, но непреклонно перебил ее радиум-мастер.

        Он подошел к столу и взялся за термос.

        - Кофий?

        - Сладкий?

        - Для вас самый сладкий, у меня бы слиплось.

        Аяш даже не улыбнулась. Ахига налил напиток в походную железную кружку, - паркезиновые он терпеть не мог из-за запаха, - и поднес вместе с блюдом маленьких бутербродов. Женщина поколебалась, но взяла один.

        - Спасибо, - сказала она, аккуратно, но быстро уничтожив кушанье. Кружку магистр зажала между ладоней. – Вы очень галантны, этого у вас не отнять, Антон.

        - С моим удовольствием.

        - Но я требую объяснений. Что значит, бессмысленно?

        Вдалеке ахнуло. Видимо какой-то глупый падальщик, привлеченный запахом крови зашел на еще не разорвавшиеся мины. Аяш вздрогнула, взгляд ее заметался, но она быстро взяла себя в руки.

        - Бессмысленно, здесь, значит, не имеет смысла, - мрачно сказал радиум-мастер. - Никакого. Вы просто не видели пленного арктика. Это ненадежно и ненадолго обездвиженная гора. Гора эта вас ненавидит. Настолько, что у нее пар из ушей валит. Сам арктик молчит, но каждое ваше слово распаляет дикаря до тех пор, пока он не вырвется и не убьет всех, кто окажется на пути. Мы не слишком хорошо знаем их язык, только то, что удалось отыскать в библиотеках Саргены, с которой они худо-бедно торговали, а не только грабили. Но достаточно, чтобы просить о переговорах. Вчера я прдепринял очередную попытку.

        - О, - Аяш заерзала. – Расскажите.

        - Мы использовали новинку, подземные мины, чтобы остановить их военную знать. Всадников из числа альфа-воинов. Их вел лично вождь. Пытались ударить нам в левый фланг. Очень предсказуемая и характерная для них тактика. В первый раз они отступили после взрывов, но потом, конечно же, конечно же, вернулись. Все, кто выжил. И полегли уже под пулями. Но вождь и несколько его приближенных еще дышали: альфы – очень крепки, иногда до абсурда. Мне доложили об этом, и я решил самостоятельно провести переговоры. Все арктики были обездвижены, в плохом состоянии, при смерти. Я обещал жизнь, лечение, еду, только бы они дали нам понять, как можно заслужить их доверие.

        - И что же? – магистр подалась вперед.

        - Они просто взбесились, - радиум-мастер отпил из своей кружки. – Кричали «туле, Кулема, туле, Кулема, туле, Кулема»! Смерть, приди. До посинения. Я был им отвратителен. Словно я какая-то стоногая верткая тварь, выскользнувшая из-под лежачего ствола. Они не просто не хотят с нами говорить, они нас и за людей не считают. Так мне кажется. Эти мутанты, бестии для них гораздо приятнее, чем мы. Я велел добить их. Кулема пришла.

        - А женщины? – воскликнула Аяш. – Хорошо, я понимаю, что мужчины гордецы и ксенофобы, но женщины-то должны быть мягче!

        - У нас был и такой опыт, - кивнул пацифика-милитарист. – Женщины молчат. Не пьют, не принимают пищу. Даже если кормить их силком, разжимая челюсти рычагами, они возвращают все назад. Хиреют и умирают. Дети, которых не успели у***ь, сопротивляются меньше, но в нашем присуствии рыдают не переставая. Буквально орут до посинения. Теряют сознание от нервного истощения, потом орут снова. Их отправляют в города, что с ними происходит дальше, я не знаю.

        Магистр потрясенно смотрела в пол. Кружка дрожала.

        - Я все это уже рассказывал, - с досадой произнес Ахига. - Не вам. Обычно мой радиум курировал Сушил Видьял. Он приезжал примерно раз в две недели и устраивал нам разнос. Присутствовал при битвах. Потом его рвало часа два, и он удирал восвояси, но всегда возвращался. Не понимаю, почему наши проблемы – такая новость для вас, благочестивая Аяш. Валентин не сдал вам дела?

        Женщина подняла взгляд.

        - Его срочно откомандировали Город-0 по состоянию здоровья. Что-то с легкими. Мы даже поговорить не успели, перед тем как я отправилась в путь.

        - Почему именно вы? – не выдержал Ахига. – Не поймите меня неправильно, я очень рад вас видеть. По правде сказать, для меня это приятный сюрприз. Но все же, почему вы? Вы ведь агроном, а не военный теоретик. Юнита не одобряет такие кадровые транспозиции.

        Аяш смутилась. Сначала от теплого признания Антона, затем, еще больше, от его справедливого замечания.

        - Я давно мечтала побывать на передовой прогрессии, - сказала она, часто моргая. – Да, я не психолог, и не теоретик, и не мое дело оценивать состояние солдат и оправданность ваших приказов. Но у меня болит душа за арктиков. Такие красивые, сильные люди, столь безжалостно и бездарно растрачивают свои жизни. Я хочу попытаться разобраться в том, что происходит.

        - Понимаю, - кивнул Ахига. – Но как вы уговорили администратора? Это же все равно что спорить с третим физическим законом.

        - Я нашла, кому передать свой проект по новым удобрениям, - печально произнесла Аяш. – Откровенно говоря, у меня ничего не получалось. Администратор знал об этом. Я сама сообщила, что не могу принести пользу Юните на своем посту. Он выслушал мою пламенную речь и согласился. «Считайте это отпуском», - сказал он.

        - Ничего себе отпуск, - Антон Хмыкнул. – Не думаю, что здесь вы сможете освободить голову от размышлений и восстановить работоспособность. Скорее познаете отчаянье, как и все остальные.

        - Какой пессимизм, - вздохнула Аяш. – Я знаю, что пожалею, но все же спрошу. Что вы обо всем этом думаете? Каковы ваши прогнозы?

        - Я думаю, что мы на пути к большому темному пятну в истории Юниты. Ясно вижу, как будущие составители учебников будут перья ломать, в попытках выставить нас в исключительно положительном свете. Слышу, как они кряхтят и постанывают, борясь с углами и фактами. Все, что здесь произошло, либо замнут, либо исказят до неузнаваемости. Потому что мы не сможем принять нашу роль до конца.

        Аяш поставила остывшее кофий на ковер. Она покачала головой.

        - По-вашему арктики неисправимы? Безнадежны?

        - Мы приближаемся к центру их мира. Вся надежда была на то, что банды безумцев, это явление территориальное. Просто у них меньше еды, меньше возможностей. Отсюда дикость нравов, постоянная готовность к дележке, схваткам, соперничеству. Мы шли к центру, надеясь, что здесь будут сытые, начавшие рассуждать ремесленники, пастухи, торговцы. И они тут есть, вот только рассуждать даже и не собираются. Ненависть к чужому у арктиков величина постоянная и абсолютная…

        Ахига замялся, что-то глодало его. Беспокоящие мысли. Он внимательно посмотрел на магистра. Та ждала, давая понять, что не осудит ни одной теории.

        - Я читал об одном редком морском существе, - решился Ахига. – Оно называется лепешкой брезгливой. Да, так и называется… У вас красивая улыбка, кстати.

        - Спасибо.

        - Не за что. Так вот эта лепешка представляет собой обычную губку в виде, собственно, широкого блина. Лежит себе на дне, никого не трогает, поедает рыбьи экскременты. Но вот если тронуть ее, лепешка мгновенно реагирует следующим образом: место, в которое ткнулась какая-нибудь рыбина, или ковырнул пальцем любопытный ныряльщик, тут же чернеет, превращается в яд и отторгается. Как будто лепешка не терпит никакого, даже минимального вмешательства в личное пространство, и готова жертвовать собой для самозащиты. По этому поводу у меня, знаете, невольно возникает аналогия с арктиками. Они готовы гибнуть все до одного. Слепо. Как будто бы инстинктивно. Лишь бы не пустить, прогнать нас из Тундры.

        Ахига замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. Аяш смотрела на него во все глаза. Она была изумлена.

        - Я высказался почти в слово в слово в присутствии одного этнографа, и он даже не слишком смеялся, - похвастал радиум-мастер.

        - И вы думаете, что вся Тундра это и есть такая… лепешка? Арктики - это часть ее организма?

        - Ну, это было совсем фантастично, - возразил Ахига. – Но что-то ненормальное в этих земля присутствует. И мы почти с самого начала знаем, что именно.

        - Элемент-49.

        - Да. А с ним: все эти мутанты, зверолюди, абнормисы со странными, необъяснимыми способностями. Жуткими способностями. Странные места-ловушки. Вы слыхали про радиум-1? «Первый всегда, первый во всем».

        - Что-то такое…

        - Да, именно, - радиум-мастер понизил голос. - «Что-то такое» мы все слышали. Наш прогрессия-мастер, разумнейший Роутэг, вовремя распорядился и служба Охранения Знаний не дала вредным сведениям распространится. Путем уничтожения или сокрытия всех улик, конечно. Но я знаю. Я знаю, что всму радиуму - конец. Мы постоянно поддерживаем связь между формированиями при помощи вестовых. Постоянно. И вот в течении одной недели от Первого перестают поступать сообщения, старые вестовые отозваны, назначены новые. А потом ОЗ рассказала Коллегии Радиум-мастеров, что Первый отозвали для участия в сверхважном задании по освоению какого-то острова. Они выполняют его пятый год. Больше о Первом ничего неизвестно. О нем просто забыли. Тысяча юнитов и две тысячи добровольцев просто перетали существовать.

        На лбу Аяш выступила испарина.

        - Бросьте, - несмело выразилась она. – Почему вы так уверены, что они именно погибли. Кто мог уничтожить целый радиум в течени одной недели?

        - Это могли быть они сами, - мрачно сказал Ахига. – Точнее, их добровольцы. У меня нет информации о том, происходит ли это повсеместно, но у меня гастарбайтеры все чаще проявляют неповиновение. Пытаются бежать. Нападают на миротворцев. Двадцать три уже убито. Семнадцать серьезно ранены. Ликвидировано тридцать восемь. Пойманных преступников допрашивают, но они мямлют какую-то чушь про кровавую богиню и молоко.

        Ахига уже жалел, что разговорился: ОЗ не преветсвовало обсуждение абнормальной активности, а некоторые сведения были строго засекречены. Например, говорить о том, что Первый погиб, пусть и по его, Ахиги, личной теории, точно не следовало. Но Радиум-мастеру надоело ОЗ и его отвращающие попытки утаить шило в мешке, из-за которых общество Юниты, здесь, в Тундре, раскололось на тех, кто знал Все (почти ничего в этом знании не понимая), тех, кто знал Кое-что, и людей, подобных Аяш. Гордые юниты стали трусливы, надломлены. Ахига провел последние шесть лет в постоянном напряжении, и он, как и многие был на грани нервного срыва. Можно ли было сказать, что опытному военному, закаленному командиру, нужно было высказаться в присутствии симпатичного человека? Да, очень похоже на то.

        - Что-то можно списать на климат, - продолжал он негромоко, после глотка кофия. - Но самовозгорания? Человек сгорает. За минуту. Дотла. Вот он чистит лолку… извиняюсь, орудие, а через минуту эта лолка лежит в куче пепла. У меня сорок два случая. Вы пробовали объяснить людям почему это они, сидя в нужнике, могут внезапно развеяться над септиком? Нет? Охранение Знаний напечатало разъясняющие брошюры. В них говорится, что самовозгорания - это следствие повышенного содержания неизвестных сил в воздухе, которые вскорости, ни сегодня-завтра, будут обнаружены, разгаданы и нейтрализованы учеными.

        Ахига с лязгом поставил кружку обратно на стол.

        - Они даже не стараются. Так и пишут, черным по белому. «Неизвестные силы». Очень, знаете ли, полезны для морали такие формулировки... Ладно, дальше. Вспышки смертельных заболеваний. М? Что-то с легкими у Видьяла? У которого даже нос никогда не закладывало? Туморы. Гниль в теле. Эпидемии неизвестных болезней, которые выворачивают людей наизнанку. Мне пришлось сжечь в карантине тридцать два добровольца и двенадцать ветеранов, потому что их поедало заживо какое-то дерьмо. Они расползались на гнилые тряпки. И каков был источник хвори? Вода? Земля? Темный дух? Нет... Неизвестные силы.

        Ахига трясся, скрипя зубами от гнева и бессилия.

        - То, что делает арктиков здоровее шкафа, нас убивает. Гноит заживо. И чем дальше, тем больше. А мы здесь задержимся, поверьте на слово. Миротворцы истощены во всех смыслах. Мой радиум поредел на треть. Я потерял всех добровольцев-рукопашников. Остались только работяги. Сколько мы еще пройдем? И что ждет нас на Магнуме?

        - Почему вы мне это говорите? – всхлипнула магистр.

        - Потому что мне надоело! – внезапно гаркнул полковник. – Мне надоело нянчится с контроллерами, которые делают вид, что мы до сих пор где-то в Зарустрии, принуждаем монашеские ордена не пинаться и не махать руками в нашем направлении. Контроллерами, которые не желают вникать в происходящее, потому что им никто и не даст вникнуть! Я рассказал вам десятую часть от того, что мы успели тут увидеть и почувствовать возле ягодиц! Мне надоело посылать на смерть переговорщиков! Замечательных, самоотверженных людей. Они знают, что не вернуться, но все равно идут, потому что верят в свой труд, ищут хорошее в каждом, а дикари отвечают им вероломством и звериной жестокостью. Принципиальной жестокостью! Они убежденные садисты, убийцы и грабители! А больше всего мне надоело выслушивать…

        Он оборвал себя. Взглянул на дрожащую Аяш и смягчился. Этот гнев, который накатывал на него все чаще и чаще в последнее время, отступал так же быстро, как занимался на хворосте истощенных нервов.

        - Извините, пожалуйста. Прошу прощения. Однако, распространять Научный Подход в месте, которое его буквально игнорирует, занятие неблагодарное. Мы очень напряжены. Мы боимся того, что будет дальше. Нервы людей натянуты как струна. Они до бесстыдства, до слез и потери чести боятся этой… «магии». Боятся зверолюдей и чудовищных животных. Боятся того, что их пожрет тумор. Боятся того, что мы пришли сюда зря.

        Аяш вскочила, сжав кулаки. Опрокинула кружку, кофе залило ковер. Взгляд ее переменился, стал дерзким. Она протестующе взмахнула рукой и выпалила:

        - Ну, знаете, радиум-мастер! Не переходите черту! Вы можете здесь разводить мистификации, пугать меня байками, россказнями и сказочной чепухой! Но не смейте! Не смейте ставить под сомнение решение Совета Научного! Они дали нам все! Ваши лолки! Наши окоскопы! Еду, дома, безопасность! Прогресс! – женщина стерла слезу со щеки. - И все это должно быть и у арктиков, потому что они не виноваты в своих преступлениях. Они злы от невежества. Они ничего не знают, кроме жестокости, потому что родина их жестока и бытие давным-давно определило сознание. Откуда им взять сочувствие к другим, если они не могут позволить его даже к самим себе? Ресурсы ограничены, всегда жестоко ограничены. Фауна смертельно опасна, флора несъедобна за редкими исключениями. Земля, можете мне поверить, почти непригодная для земледелия. Арктики не виноваты и нам нельзя бросать их в этом адском котле только потому, что культурные особенности велят им защищаться любой ценой.

        Радиум-мастер вздохнул и потер переносицу. Потом подошел к магистру и положил ладони на хрупкие плечи.

        - Поймите меня правильно, - заговорил он проникновенно. – Я не ставлю под сомнение выводы Совета. И, да, мне тоже жаль этих заплутавших во тьме людей, но мир между нами маловероятен.

        Аяш плотно сжала губы.

        - Вы очень мрачны, Антон. Я понимаю, почему. Арктики, пока что, самый кровожадный и ортодоксальный народ, с которым нам приходилось встречаться. Но я верю, что и Совет Научный и арктики сделают правильный выбор. И мы заживем в мире.

        Полковник повернул к ней лицо со слезящимися глазами.

        - Вы не представляете, как я на это надеюсь.

        Они помолчали

        - И все же, - глаза чистые, как местные родники, скользнули по атлетичной фигуре радиум-мастера. – Что же тогда означали ваши слова? «Мы пришли сюда зря».

        - Зря мы пришли сюда неподготовленными, - глухо ответил Ахига. – Порох постоянно на счету. Пороха мне. Пороха бы побольше… Пока все они делают выбор.