Кая + Алета Беловы

4

Часть 4. Спустя десять лет.

Пропиши мне лекарство от взрослости и от лжи,

Чувств побольше - в таблетках.

Я хотела бы снова взглянуть на жизнь

Глазами трёхлетки.

Принеси мне нежность - порций так сто подряд,

Как десерт в ресторане.

Я желаю вечно смотреть на себя

Твоими глазами.

Ну а если в дом постучится зло,

Станет у порога...

Я хотела бы видеть врага своего

Глазами Бога.

Marika Nova.

- Ты у нас такая красивая! - восклицает брат с водительского сидения своей дорогущей машины, а я так и сижу сзади, потому что даже спустя десять лет езда в замкнутой колымаги смерти доставляет мне немалый страх.

- Брось ты, Кай! Мы виделись недавно, - тут я безбожно лгу. Я видела брата год назад, да и вообще с той злосчастной аварии много в моей жизни изменилось.

Я так и не стала вампиром, но и собой я перестала быть там же. Все доброе, чистое и влюбленное во мне умерло в искореженном металле, оставив только хребет и ребра. Я пришла в себя в родительской спальне, окруженная людьми, которые меня так любили, что были готовы исполнить любой мой каприз. На негнущихся ногах, опираясь о стенку, я дошла до своего письменного стола и сунула под нос отцу уведомление ковена о том, что я имею право на учебу за границей.

- Я уезжаю, - короткая фраза.

А потом последовали бесконечные хлопоты переезда, выбор вуза, новые друзья, новые витки любви в моей жизни. Я ненавидела всех и вся. Казалось, я покрылась тонкой корочкой льда и мне жилось в этом состоянии дико комфортно.

Мой панцирь. Мои двадцать девять лет. И вот я возвращаюсь в дом, потому что мой брат вступает в право главенствования ковеном. Родители складывают свои полномочия и решают жить для себя. А так как мы близнецы, то вот она ловушка рода захлопывается и мне не сбежать.

Я выгляжу все так же, и совсем нет. Копну непослушных черных волос я не подстригала с рождения и сейчас они достают почти до колен. Голубые глаза, теперь в них только блеск металла, того самого от которого остался шрам на груди. Этого мне было мало, прямо по красному не прекращающему зудеть рубцу, я пустила тату в виде виноградной лозы. Теперь листья и стебель пересекают мое тело от ключицы до пупка. Я так и не выросла и мои формы так и не стали пышными, но мне это было и не нужно, потому что я смогла себя полюбить уже за то, что тупо выжила.

- Я так скучал!

Все еще его сестренка Кая, все еще это детское прозвище, я даже паспортные данные поменяла. Нет больше на свете Кристины Несвятовой, есть только Кая Белова. Я достойная дочь своего отца, а не одна из ведьм могущественного ковена.

А вот передо мной сидит серьезный бизнесмен. Павел Несвятов, он будет достойно править ковеном, я в это верю. Все в это верят, а его сестра, это так! Досадное дополнение. Паша со Светой поженились, но я даже не была на их свадьбе, просто прислала подарок и ждала их у себя в Лондоне в свадебное путешествие. Я часто виделась с родителями, с семьей. Но за все эти десять лет я не была дома, не была в ковене, не была на родине. И да, я могу с уверенностью сказать, что этого срока заключения хватило на то, чтобы вытравить из себя все чувства к Саше.

Опухоль любви к нему прошла еще тогда, в аварии, а вот метастазы по всему организму пришлось губить другими романами, предложениями руки и сердца и тысячами разбитых мужских сердец!

Меня когда-то покалечил один единственный мужчина и я продолжила эту цепь боли на других, не виновных.

- Ты же говорила, что приедешь не одна?

Мы коротко смеемся оба, так похоже и не похоже друг на друга.

- В моей жизни только один настолько близкий мужчина и того мне надо делить со Светкой!

- Ты ведь знаешь, что я тебя никогда не оставлю? Мы тебя не оставим!

А льду на сердце все равно, лед на сердце непреклонен, лед на сердце не станет уживаться ни с кем вокруг.

- Знаю, Кай! Конечно, знаю.

Вновь смеется.

- Я уже не снежный мальчик.

А вот я брат, теперь действительно, Снежная королева. Глыба арктического льда и холода.

Мы подъехали к дому уже молча, брат думал о том, как бы скорее обнять любимую жену, а я о том, что ехам по дорогам деревеньки ковена, не чувствовала абсолютно ничего. Не ностальгии, не счастливых воспоминаний, не даже толики счастья. Только пустой расчет о том, что нужно помочь брату править.

- Кай?

- Да?

- Саша будет там? - слова сами собой срываются с языка и я с восторгом понимаю, что мне от них не больно. Лучше буду выглядеть слабой перед братом, но морально готовой к встрече.

- Да, он все еще живет с нами, - брат недоверчиво косится на меня в зеркало заднего вида, но видимо прочитав в моих глазах, что я держу себя в руках, переводит взгляд на дорогу, - ты ни разу не спрашивала о нем, за десять лет.

- А зачем?

- Кая, это же я, мне можно открыться.

Никому, брат. Никому мне больше нельзя открыться. Потому что если я вытащу эту пробку из своего сердца, оно обольется кровью.

- Я больше не люблю его. И не люблю очень давно.

- Это хорошо, - выдыхает с облегчением и счастливо улыбается мне. Он думает, что я все та же, разбитная девчонка с пламенем в крови. Но той магии больше нет. Не знаю, как так получилось, но огонь мне больше не подвластен. Я могу читать заклинания, могу колдовать, но не могу гореть. Что - то в той аварии потушило меня навсегда.

Не умерла, но и не до конца воскресла.

Машина останавливается у родового особняка. Ни одно поколение ведьм рождается, живет, продляет род и угасает естественным циклом в этих наполненных силой стенах. И вновь ничего, я выхожу на знакомую с детства улицу, к такому родному кирпичному зданию и даже видя сказочно красивые розовые кусты высаженные моей матерью ощущаю полную душевную пустоту.

Все - то же, да вот только я другая.

Не следовало мне возвращаться!

Дверь открывается даже без нашего стука и мне на шею бросается светловолосое чудо, моя лучшая подруга Света. И не дожидаясь пока мое дыхание восстановится, уже мама стискивает меня в объятиях.

- Тоня ты ее задушишь! - но отец и сам безумно рад меня видеть!

Мы пьем горячий травяной чай, с моими любимыми лондонскими трюфелями, отец с мамой рассказывают мне о маршруте своего предстоящего межконтинентального путешествия. Я никогда еще не видела маму такой счастливой, прямо как невеста во времена медового месяца. Света не отлипает от Паши и я вижу в их глазах столько тепла и любви, что удивляюсь как эти двое, так долго терпели называя себя друзьями. Ведь моему Каю, она нравилась лет эдак с восьми.

Денис все такой же, вталкивает Паше его новые обязанности, к которым он приступит, когда состоится церемония принятия глав ковена. Он пытался и меня вовлечь в разговор, но спасибо маме, которая сказала, что дочери нужно отдохнуть после долгой дороги. Скромник Влад нашел себе пару. Застенчивую мулатку, почти мою ровесницу. Я даже имя ее не успела узнать, как она уже забилась в уголок.

Хорошим знаком я посчитала и то, что я не сразу заметила отсутствие Саши в комнате. И, разумеется, я не стала спрашивать о нем.

- Кая? - видимо отец обращается ко мне не первый раз, потому что в его голосе сквозит нетерпение.

- Да?

- Что не так? - вот такой он мой отец, ни учтивости, ни такта, он лезет мне под кожу и ищет там все, что его сердцу угодно.

- А что - то не так?

Я всегда буду его точной копией. Какой же он красивый мужчина, Владислав Белов. Встречаюсь взглядом с такими знакомыми мне синими глазами, даже их разрез и длина ресниц у нас одинаковые.

- Знаешь, на кого ты сейчас похожа?

- На тебя.

Не оценил мою шутку, даже складка морщин залегла между бровей.

- На меня. На меня, в те времена, когда я отключил человечность, Кая.

Все это он говорит шепотом, чтобы не дай бог не расстроить мать. Я завидую их любви, она такая очевидная, такая безоговорочная, что усомниться в ней невозможно.

- Это случилось еще тогда, после аварии, в которой мы чуть тебя не потеряли. Она изменила тебя. И вначале я даже обрадовался, потому что ты стала сильнее, взрослее. И такой моей точной копией. Но ты не оттаиваешь Кая, ты становишься равнодушной ко всему.

Вздыхаю. Отцу трудно врать, потому что он слишком хорошо меня знает.

- Я….

- Ты что - то в ней потеряла. В аварии.

Киваю.

- Что? - отец берет меня за руку и пытается передать кожей, как же сильно он меня любит и как велика его забота обо мне.

Сжимаю пальцы на его запястье, он холодный, почти ледяной. А мать всегда говорила мне, что согревается только рядом с ним. Еще одно чудо их отношений.

- Я не хочу говорить об этом, папочка.

Усмехается своей кривоватой улыбкой.

- Папочка? Это что же ты так тщательно скрываешь?

Напрягаю губы, давая понять, что ни за что не скажу.

- Хорошо, все расходятся. Тебе пора спать, надеюсь, когда то ты расскажешь.

Надейся, как же.

Расцеловываю всех присутствующих, все же радуясь, что могу видеть их в живую, не просто их странички в социальных сетях, а участвовать в их жизни напрямую. Эта комната полна самых дорогих для меня людей. Кинь сюда бомбу и у меня не останется никого.

Бредовые мысли, я слишком устала. Перелет, долгая дорога до деревни, да и все десять лет мне пришлось пересказывать каждому раз за разом о каждой происходящей со мной мелочи. Они имели право знать обо мне все, чтобы создалось впечатление, что я их вовсе и не бросала.

Применив немало хитрости, мне удается сбежать от собравшихся, оставив их разбираться с привезенными мной подарками и многочисленных фото из Лондона. На цыпочках я пробралась на свой третий этаж и не раздумывая, вошла в свою спальню, на ходу стаскивая кофточку.

- Твою мать! - отбрасываю кофту рывком, словно держу в пальцах змею и больно ударившись впечатываюсь затылком в дверь.

- Ты? - на одном дыхании повторяем мы хором и я замечаю, как из моей родной кроватки выскакивает голая девица.

А вот в ней самой, до чертиков голый и не на год не постаревший, лежит Саша.

Судорожно сглатываю и медленно нагнувшись, натягиваю на себя отброшенную кофту. Здесь темно, но я вижу, как он скользит взглядом по моей чудной особенности, огромному шраму и такой же огромной тату.

- Красиво.

Мне должно быть послышалось, думаю я, застегивая ленты на краях блузки. Да вот только вырез глубок и он все еще сверлит взглядом проступающие листки винограда. Только сумасшедшая могла так привлечь внимание рисунком к своим изъянам.

- Давно вернулась? - он встает и подходит ко мне, заматываясь в простынь и показывая знаком, чтобы ш****а убиралась вон из комнаты.

Моей комнаты, или должно быть я обезумела!

- Несколько часов назад.

Хмыкнул.

- Мне никто не сказал.

- А ты интересовался? - в тон ему высказалась я.

- Это теперь моя комната. На втором этаже спальню, та что была больше, отдали Каю и Свете.

Скриплю зубами, готова поклясться на моем языке уже появилась окрошка. Я что многого просила, всего лишь отдохнуть беспрепятственно в своей детской комнате. Ну и быть может, еще об одном, никогда больше его не видеть!

- Тогда почему мою? Мою спальню, а не бывшую комнату Кая?

- Слушай! А ты все такая же, все так же плюешься ядом!

- Послушай, - теперь меня не так - то просто вывести из себя, - мне нужно поспать, потому что я валюсь с ног.

Подхожу и сдергиваю простыни, пропитанные его спермой и запахом этой девицы, залезаю в шкаф, разбрасываю его вещи и нахожу новое постельное белье. Медленно, с садистским удовольствием, глядя на его озабоченное лицо, перестилаю кровать.

- Ты можешь спать где угодно, даже здесь. Если обещаешь не расспрашивать меня о жизни Лондона, потому что у меня уже мозоль на языке.

Смеется, впервые искренне в моем присутствие.

Глядишь, нам удастся поладить, без моих глупых чувств к нему.

В этом мире, помимо любви, ещё есть сосны,

Длинные, как путь, уходящий в небо,

Тонкие, как пальцы в перчатках снега.

Я стою на краю разлуки, на самом остром.

Закрываю глаза – и мой голос идёт в темноте

Останавливать кровь, заговаривать свежие раны,

Оттого что, помимо любви, ещё есть те,

Кто её пережил – и это более странно.

Есть покой и есть сосны – их запах и чист, и сочен,

Надо мной их ладони – надёжный и нежный навес.

В этом мире, помимо любви, ещё есть лес.

И огромная жизнь, бегущая вдаль, как почерк.

Текст Marika Nova.