Затмение Лилит

Не разжигай углей грешника, чтобы не сгореть от пламени огня (Сир.8,13–14)

Are you ready?

They aren't ready for you to be strong

Are you ready?

They aren't ready for you to prove them wrong

Are you ready?

They aren't ready for you to be turned into someone

Who cannot be preyed upon[1]

Благодаря усилиям кинематографистов и небольшому соучастию слишком взволнованного и эмоционального Доминика, Кэр все же удалось отвлечься от мрачных мыслей и вникнуть в сюжет. Хотя кино и не совсем оправдало возложенных ожиданий, но визуальная картинка была выше всяческих похвал, смогла удовлетворить достаточно требовательные эстетические предпочтения девушки. И, судя по восторженным охам Лили, не только ее. Наверное, именно поэтому, выходя из зала, Кэр была настроена благодушно.

Снаружи было прохладно, на город медленно опускался вечер, прогуливающийся под ручку с по-зимнему густыми сумерками.

- В кафе? – привычно спросила она, уверенная, что ответ будет положительным. Старые добрые традиции – перекусить вместе, бурно обсуждая впечатления от просмотренного. Но ответом ей было напряженное молчание. Джанин снова смотрела на нее как затравленный зверь, Доминик тактично улыбался, засунув обе руки глубоко в карманы. И только Лили оглядывалась вокруг с таким же болезненным недоумением.

- Ребят, ну вы чего? – жалостливо, как ребенок, переспросила она.

- Я сделала что-то не так? – с напряженной улыбкой уточнила Кэр. – С каких это пор вам стыдно находится в одной компании с неформалом?

Но даже она сама ощущала, что эта ее показушная и легкомысленная веселость была насквозь фальшивой, пропитанной неожиданной болью и непониманием. Воцарившаяся пауза была физически ощутимой – словно воздух между ними уплотнился и стал неприятно маслянистым.

- Прости, но я так не могу больше, - вдруг не выдержала Вайолетт. Миниатюрная брюнетка с огромными синими глазами всегда была самой нетерпеливой из их компании. Кончик ее курносого носа покраснел, выдавая крайнюю степень волнения и недовольства, а красивой формы подрисованные брови нахмурено сошлись у переносицы. – Лили нам все рассказала, Кэр.

Все, значит? Кэр прищурилась, пытаясь понять, что именно это «все», и в какой оно было подано интерпретации. Наверняка слезливая история ссоры между ней и Джанин, поданная под каким-нибудь особо пикантным соусом.

- Слушай, - девушка сделала шаг вперед, сжимая свои крохотные кулачки и поднимая голову, чтобы заглянуть в лицо Кэр, чей рост превышал ее собственный более, чем на полторы головы. Не совсем понимая, что происходит, ирландка осторожно отступила назад. – Слушай, нам всем очень жаль, что отец так… так поступил с тобой в детстве. Мы не знали этого, прости. Но ты тоже должна понять, что это не оправдывает твое поведение.

Сердце в груди Кэр болезненно ухнуло и пропустило удар. Она ощутила, как кровь отлила от лица, в голове закружилось и стало катастрофически не хватать воздуха. Взгляд девушки затравлено метнулся на Лили, но та отвернулась. Все отвели взгляд, даже испуганная Джанин и переставший улыбаться Доминик. Только Вайолет с ее горящим взором не отводила от нее глаз. Миниатюрная брюнетка сделала еще один шаг вперед.

- Но то, что тебя изнасиловал собственный отец, еще не дает тебе право проявлять агрессию и насилие к другим! Пойми это!

Агрессию и насилие? Вот, значит, как это выглядит теперь? Кэр стиснула зубы так, что на щеках выступили желваки. Против воли ее руки сжались в кулаки так, что стало больно пальцам. Приступ снова настиг ее, до появления Лили в жизни девушки, эта ненависть, эта злоба и эта чернота внутри уже очень давно не выглядывали наружу так, как сейчас. И уж тем более, это уже давно не случалось так часто.

Кэр осознавала, что самое значительное место в ее нынешнем мироощущении занимала не обида – на то, что Лили рассказала ее самый болезненный секрет, не спросив разрешения, на то, что именно говорила Вайолет. И не злость. А скорее страх, что ее не поймут, что не встанут на ее сторону, что снова оставят одну.

То, как люди, которых она считала если не друзьями, то как минимум – достаточно близким окружением, отводили сейчас взгляды, красноречиво молчали, не вмешиваясь в ситуацию, заставило девушку вновь ощутить себя грязной, запятнанной, опороченной. Недостойной.

Она отвернулась, ощущая, как увлажняются глаза и не желая расплакаться.

Не сейчас, не перед ними.

Неожиданное движение, резкий рывок, и Лили вдруг прижалась к Кэр всем своим телом, сжав ее в некомфортном удушающем объятии.

«Я ведь говорила, говорила не обнимать меня, когда я в таком состоянии», - лихорадочно подумала Кэр, вновь начиная задыхаться. Не может же быть, что она просто переволновалась и забыла? Ощутила стыд за свой язык без костей, или..? Но когда взгляд ирландки встретился со взглядом ее девушки, Кэр поняла со внезапной ясностью – она помнила. Она прекрасно все помнила и сделала это специально. Глаза Лили были холодны и совершенно спокойны, а уголок губ выгибался в язвительной ухмылке. Мимика, скрытая от остальных наблюдателей этой трогательной сцены.

Это добило Кэр. Уже не в состоянии сдержаться, она вырвалась из кольца чужих рук и довольно жестко оттолкнула от себя Лили. Та, не удержавшись на ногах, трогательно ойкнула, и, как раненная лебедь, эффектно рухнула на землю. Никакого сравнения с неэстетичным падением в «Бриджтауне».

С пугающей отстраненностью Кэр даже подумала, что за такое падение должны бы дать Оскара, не меньше.

Между девушками тут же встряла тонкая фигурка Вайолет. Джанин и еще кто-то кинулся поднимать Лили с земли, бросая на Кэр откровенно осуждающие взгляды. Никто иной, как Доминик довольно жестко толкнул ее в правое плечо. Вокруг компании уже начала собираться небольшая толпа любопытствующих.

Прохладный вечерний воздух пронзил резкий полицейский свисток. Двое молодых патрульных поспешили вмешаться в ситуацию.

Один вклинился между Домиником и Кэр, повернувшись лицом к девушке и схватившись правой рукой за ручку резиновой полицейской дубинки. Второй обратился к Лили.

- Что здесь произошло? Мэм, вы в порядке?

Кэр растерянно отступила на шаг. Затем еще один. Первый полицейский не сводил с нее настороженного взгляда, и тут девушку проняло. Она неестественно расхохоталась, закинув голову назад.

Ну конечно же, кто бы сомневался. Компания прилично одетых молодых людей (дерзкая футболка Доминика совершенно удачно была скрыта под стильной и дорогой даже на вид кожаной курткой классического покроя) и она, нарушительница спокойствия, у которой все прямо на лице написано. Злодейка, напавшая на милую маленькую мисс из высшего общества. Несчастные золотые детки и случайно повстречавшееся на их пути убогое отребье из самого дешевого городского района. Очаровательно, не иначе.

- Пожалуйста, успокойтесь, - патрульный, похоже, нервничал, дубинка вот-вот готова была выскочить из фиксатора на поясе. Кэр даже стало его на минуточку жалко, все же она возвышалась над ним, пожалуй, на полголовы, если не больше, и наверняка выглядела очень, очень опасной в своем истеричном веселье. – Или нам придется отвести вас в участок.

-… нападение?.. – долетел с заднего фона обрывок вопроса его напарника. Наверняка, интересуется у Лили, не желает ли она оформить протокол по факту нападения.

И вот тут Кэр уже стало не смешно. В другое время она бы не поверила, что кто-то из ее друзей («бывших друзей» - язвительно поправил внутренний голос), и уж тем более Лили, пошли бы на столь радикальные меры. Но сейчас стойкое ощущение предательства близких заглушало любые поползновения надежды или веры в людей. А быть зафиксированной в полицейском протоколе – пусть и по несерьезному нарушению – последнее, что можно было себе позволить.

Слишком многое стояло на кону.

- Никакой проблемы, офицер, - спокойно, насколько это было вообще возможно, произнесла Кэр. – Нелепая случайность, и ничего более. Приношу свои извинения маленькой мисс за беспокойство.

Она склонилась в шутовском поклоне, заведя ногу за ногу и наклонив голову.

- Я уже ухожу.

Коп убрал руку с дубинки, хоть и не перестал настороженно ее рассматривать. Кэр повернулась к нему боком и начала переходить дорогу, почти взяв себя в руки, ничем не выдавая тот ад, который творился сейчас в ее душе.

- Кэр, подожди, - вскрикнула сзади Лили, но как-то не сильно убедительно. Зато весьма эмоционально и драматично. И тут же ей вторил голос Джанин.

- Пускай идет, Лиль, бегая за ней ты только показываешь, что готова постоянно терпеть ее издевательства…

- Чекнутая…

- Голову бы подлечить не мешало.

Кажется, «друзья» говорили что-то еще. Достаточно громко, чтобы, даже удаляясь, она смогла их расслышать. Хотя особого желания делать это у Кэр не было.

Не оглядываясь, она замерла на мгновение, уже на противоположном тротуаре, вытащила из кармана плеер, и быстро вставила в уши маленькие затычки наушников. В душу ворвался благостный поток тяжелого, серьезного рока.

**

Лили догнала ее уже в метро. Собственно, Кэр увидела ее только когда вагон опустел. Подняв рассеянный взгляд, она обнаружила на сиденье напротив темный силуэт, вдруг напомнивший ей тот самый проклятый вечер пару месяцев назад, когда она на свою голову надумала приютить у себя одну неблагодарную дворнягу. Силуэт был неподвижен и от этого тем более неприятен. Только сфокусировавшись, Кэр поняла, что мрачное лицо, светящееся каким-то затаенным злым удовольствием, ледяные голубые глаза, идеально вписавшиеся бы в портрет маньяка-расчленителя – принадлежат именно Лили.

Тень от забытой кем-то на перекладине поручня газеты падала на волосы девушки, пожирая их блеск и солнечно-золотой цвет.

В голову Кэр вдруг пришло воспоминание о странном мужике, очкарике из метро. Как он там сказал… «Затмение Лили?».

Похоже, он был прав. Ей теперь это становилось известно лучше других.

Не так ли?

[1] Ты готов?

А они не готовы к сильной стороне тебя.

Ты готов?

А они не готовы признать, что ошибались.

Ты готов?

А они не готовы, что ты станешь кем-то,

Кого нельзя загнать в угол.

"Are You Ready" Disturbed