Незримое Присутствие

Глава 7

Холодов и Елашева ещё около получаса сидят в тени акаций. Легкий ветерок не приносит прохлады, а лишь плавно перемещает горячий воздух. Молчат. Каждый думает о своем. Максим Викторович периодически отходит в сторону говорить по телефону, а вернувшись садится и терпеливо ожидает.

Первой, смотря перед собой, говорит Елашева:

- Ну, что ж. Я смело и с уверенностью могу сказать, что теперь понимаю вас намного лучше, Максим Викторович.

- Вы злитесь, Виктория Александровна. На себя. За проявленную слабость перед мужчиной. Не стоит этого делать. У вас нет причин осуждать себя.

- Я так не думаю.

- А вы именно так и подумайте. Иначе ваша боль станет невыносимой.

- Максим Викторович, мне кажется, что вернувшись с зоны, вы прихватили её с собой. И теперь раздаете. Мне, например.

- Ну, вот. Теперь, чтобы вам было не так больно за проявленную слабость, начинаете искать виноватых. Я точно не хотел причинить вам страданий. Но, если быть честным, то это ваши внутренние переживания. Какая разница, кто вам их активировал. Аномалия, я или жизненная ситуация. Рано или поздно боль просыпается. И бороться с ней все равно придется вам. И только вам. Не правда ли, Виктория Александровна?

Елашева молчит. Правда вещь трудная и часто невыносимая в принятии. Особенно по отношению к себе. И что ответить Холодову - не знает. Впервые осознает беспомощность перед правдой. Дальше вести диалог становится сложнее, если продолжать настаивать на собственной правоте, которую придумала сама. И Виктория Александровна задумывается:

- Ну, докажу я свою правоту в том, что виноват в моей слабости Холодов. Мне от этого легче не станет, хотя с другими раньше получалось. Да, и он вряд ли будет вступать со мной в борьбу, которая ему не интересна. Тогда остается говорить правду.

Мысль об этом заставляет внутри проснуться неприятному страху. Сразу куда-то исчезает желание говорить о справедливости и принимать собственную ложь. Восприятие мира меняется и Елашева это замечает. Но сил противостоять внутреннему страху не находит, поэтому решила поступать по-старому с применением женской хитрости. Осознанно переводит тему разговора в более понятную и управляемую для себя плоскость.

- В лет двадцать пять я начала писать стихи. И в одном из стихотворений я рассказывала о важности воспоминаний в собственной жизни. Как боюсь их потерять, а в некоторых хотела остаться навсегда. Я, конечно, не смогу прочитать этот шедевр молодости, но почему-то об этом вспомнила. Странно.

- Это всего лишь воспоминания на больную для вас тему воспоминаний, - спокойно отвечает Холодов и продолжает, - и говорит о том, что вы еще не успокоились.

Елашева понимает, что уровень мышления у Максима Викторовича непредсказуемый. Мужчина по скорости мыслит на несколько шагов вперед. И что делать в таком случае просто не представляет. Жизненный опыт оказывается слишком примитивным, но Виктория Александровна все-таки решает продолжать свою игру:

- Вам не нравятся стихи?

- Нет.

- Наверное, есть причина? - спрашивает Елашева.

- Вы помните наизусть отрывок из какого-то стихотворения?

- Конечно.

- Прочитайте, пожалуйста.

Виктория Александровна после небольшой паузы декламирует отрывок из любимого стихотворения:

- Ах как люблю я слушать тишину,

В ее молчании нет ни капли фальши,

Взгляну на небо, отыщу звезду,

Она подскажет как прожить мне дальше.

А ты когда-то слушал тишину?

После прочтения Елашева вопросительно поворачивается к Холодову. Тот после размышлений смотрит в глаза и отвечает:

- Знаете, Виктория Александровна, я когда-то очень давно любил стихи. Читая сильные произведения погружался в особый мир грез и фантазий. Да, это впечатляет. Но прошло время. Я забыл о своем увлечении. И как-то мне на глаза попалось обычное стихотворение. Я прочитал. Как же удивился, когда ничего не понял. Вернулся к стихам, которые мне нравились. И снова непонимание. Я не могу понять, о чем стихотворение.

- Максим Викторович, при вашем интеллекте разве стихотворение, которое я прочитала является сложным и непонятным? Ведь все просто. Или я чего-то не понимаю?

- Этому вопросу посвятил много размышлений и пришел к неожиданному выводу. Поэты - это особый вид психиатрического расстройства. Они погружают человека в особый мир фантазий. Когда каждому образу, чтобы понять стихотворение, нужно придать свое значение или расшифровать авторскую задумку. Иначе смысла не понять. Это такая интересная и захватывающая игра ума. Но самая большая опасность в том, что человек не обращает внимание на разницу между иллюзией и реальностью. Легко уходит в грезы, а потом через них же оценивает реальный мир или принимает решения. И тогда шансов не ошибиться нет.

Елашева удивленно смотрит на собеседника.

- Я так понимаю, что непредсказуемость ваше второе имя. А если дополнить его первым, то максимальная непредсказуемость и есть ваше настоящая бунтарская суть, - шутит Виктория Александровна и продолжает, - тогда аргументы, Максим Викторович.

Холодов улыбается и отвечает:

- Разве в молчании тишины нет ни капли фальши? Есть. За молчанием многие прячут страх и ложь. А в тишине к вам незаметно подойдет дикий зверь. И когда вы это поймете, то о фальше уже говорить не будет времени и смысла. Так о какой тишине говорит автор?

- Максим Викторович, вы слишком приземленный. Речь в стихотворении идет о его мире и о внутренней тишине.

- С чего вы взяли? Ведь автор не уточнил, что речь о внутреннем мире. Он сказал, что любит слушать тишину. Особенно, если стремится уйти от собственной боли в эту тишину. Автор хочет заменить обман и фальш внешнего мира тишиной. Это явно заметно в двух строчках. И фантазия продолжается дальше.

- Вы о звезде в стихотворении?

- Конечно. Автор убегая от несправедливости внешнего мира ищет поддержки в звезде, которая даст ответы про то, как жить дальше. Но звезда есть также внешним миром. И ответы никакие не даст. Или вы со мной не согласны, Виктория Александровна?

- Нет не даст, - задумчиво отвечает Елашева.

- Разве, что вы астролог и будете пытаться понять свою жизнь через космос, планеты, звезды и их движение. Посмотрите через адекватность о влияние Сатурна на ваше будущее. Или расположение планет на ваше настроение. Есть связь?

- Через адекватность связи нет.

- Тогда о чем ваше стихотворение, Виктория Александровна? И можете его прочитать еще раз?

- Читать не буду. Стих о человеке, который убегает от себя в тишину и ищет точку опоры в сиянии звезды. Да, делает это красиво. Не подкопаешься. А в завершение спрашивает у читателя, слушал ли он тишину. Как будто хочет сказать, поняли ли вы меня или нет. Вы, Максим Викторович, сняли невидимую вуаль.Стихотворение никакое.

- Теперь вам выбирать, в каком мире интереснее. В реальном или придуманном.

- После ваших разъяснений у меня сложилось ощущение, что наш мир - это продолжение зоны. Только в ней концентрированное сумасшествие, а у нас облегченный вариант.

- Кто знает, Виктория Александровна, возможно вы правы, - улыбается Холодов.

- И что? Так со всеми стихами? - спрашивает Елашева.

- Теперь вы можете сами разобраться в заданном вопросе. Так даже интереснее, чем получить готовый ответ, - ответил Максим Викторович.

- Только грустно как-то стало.

- Печаль всегда приходит, когда расстаешься с личными иллюзиями и фантазиями.

Елашева понимает, что окончательно приходит в себя. Допивает с пластиковой бутылки уже теплую воду, кладет влажный платок в сумочку и поднимается со скамейки. Холодов следует ее примеру.

- И какие вы предполагаете дальнейшие действия по поводу исчезновения поезда, Максим Викторович?

- Если в ближайшее время будет подтверждение исчезновения людей, то делаю доклад об изоляции аномальной зоны. С привлечением милиции, и армии. Возможно нужны и спецслужбы. Пусть они сами принимают решение, что делать с этой зоной. Или засекретят, или будут изучать публично. А мы умываем руки. Делать нам реально здесь нечего.

Елашева понимает, что жизнь городка в ближайшее время кардинально изменится. Но это кажется не главным. Слишком интересной и непредсказуемой показалась игра с этим человеком, хотя и в некотором роде опасной. Признаться в этом страшно и не хочется так просто завершать отношения.

- Знаете, Максим Викторович, мне кажется, что эта история с поездом хранит столько тайн, что ваша сегодняшняя работа - бесконечная рутина. Вы задеты за живое. В этой зоне вас манит интрига и непредсказуемость, страх и смерть. Это добавляет остроты, которой в вашей жизни так не хватает. Есть ли у вас личные планы на будущее, связанные с аномалией?

- Да, Виктория Александровна, вы правы. Мне нравится ходить по острию. И аномальная зона как раз для меня. Она будоражит мою кровь, волнует и пробуждает жизнь. Это моё самое интересное дело. Аномалия уже сделала мне вызов и я его принял. Но честно скажу, что даже не представляю в каком виде буду реализовать принятый вызов и тем более, когда это делать. Пока есть множество других, более приоритетных задач на сегодня, - отвечает Максим Викторович.

В разговоре подходят к вокзалу. Холодов ещё раз проверяет состояние водителя. Подходит к тихо работающей машине, открывает дверцу и спрашивает:

- Коля, как самочувствие?

Водитель уже не спит и выглядит измученным.

- Нормально, Максим Викторович. Голова немного кружится и пить хочется постоянно.

Елашева наблюдает за обоими. Вспоминает, с какой жадностью дети пили воду, когда вернулись с поезда. Тогда подумала, что это от жары. Может так и было, но решает всё-таки поделиться наблюдением с Холодовым. Когда отходят от машины, то говорит об этом. Тот долго молчит. Поворачивается лицом к Елашевой и говорит:

- Я также, после поездки в зону ощущаю постоянное желание пить. Всё думал, что дело в жаре. Но это может быть и правдой.

Звонит телефон. Холодов поднимает трубку и минуту молча слушает. Выключает и говорит:

- Помощник доложил, что милиция отправила вооруженный экипаж к поезду. Они не вернулись. Говорят кто-то слышал со стороны поезда длинные автоматные очереди.

Елашева не отвечает. Лишь грустно смотрит на здание вокзала и направляется в диспетчерскую. Галина сидит за пультом и разговаривает по телефону. Увидев диспетчера кладет трубку и говорит:

- Вы слышали новость, Виктория Александровна?

- Ты о пропавшем экипаже?

- Да.

- Слышала, - устало сказала Виктория Александровна и села на стул для гостей.

Говорить не хотелось ни о чем. Только огромное желание, чтобы все это поскорее закончилось.

- С управления не звонили? - спросила Елашева.

- Нет.

- Хорошо. Найди мне чистый лист бумаги и ручку.

- Одну минуту, - ответила Галина.

Елашева написала заявление об уходе и вышла с диспетчерской. Медленно прошла зал ожидания, немного постояла и через минуту решительно направилась к выходу. Вышла и увидела возле запыленного внедорожника Холодова, который отдавал последние распоряжения. Помощники уже сидели на местах. Максим Викторович посмотрел в сторону вокзала и увидел Елашева. Договорив по мобильному направился в ее сторону и когда подошел сказал:

- Всего хорошего, Виктория Александровна. Мы уезжаем. В ближайшее время тут будут военные. И какая судьба городка - неизвестно. У вас есть куда уехать? Хотя бы на ближайшее время.

- Нет. Чтобы не случилось, я остаюсь. Я написала заявление на увольнение и попробую реализовать скромную мечту своей жизни. Я давно это планировала, но не позволяла работа.

Елашева замолчала. Хотелось подольше продлить беседу, но в голову как назло ничего не приходило.

Холодов внимательно смотрел в глаза женщины и заполнил затянувшуюся паузу словами:

- Надеюсь у вас со скромной мечтой все получиться. Я вам искренне этого желаю.

- Спасибо, Максим Викторович за пожелания и поддержку. И вам всего наилучшего.

Холодов развернулся и направился к машине. Через минуту от встречи остались лишь воспоминания и клубы пыли. Елашева еще долго стояла и думала о двух днях, которые так изменили ее жизнь.