Скованные цепями.

Часто после проливного дождя следует ожидать немного прохладного дня, полного сюрпризов. Холодные и абсолютно прозрачные капельки росы медленно стекают по зелёным растениям и впитываются в кору ароматной ели. Ель слегка отдает приятным и влажным запахом свежести. Лучи солнца, иногда вырываясь из заточения серого небесного полотна, оставляют на маленьких лужицах солнечных зайчиков, отбивающихся в окнах унылых домов. В воздухе витает запах свежей зелени и мокрого асфальта, а изо рта вырывается тёплый пар, который вмиг растворяется в воздухе. Именно эта погода — самая любимая погода Никки. Идеальная погода для утреней прогулки в одиночестве, для похода по холодному, приятно-пахнущему серому асфальту под деревьями, которые изредка бросают на черную макушку головы холодные капельки росы, вызывая у девушки улыбку. Какую никакую… Но улыбку. Рядом находящийся лес — место силы Никки. То место, где она может почувствовать себя свободной и безграничной, тихой и мечтательной. Она может почувствовать себя собой… В этом и есть вся прелесть данного места. Мать с отчимом должны проснуться только через час, в шесть тридцать утра, поэтому ещё есть время насладиться долгожданной прогулкой по слегка темной тропе… Спокойно перебирая ногами по лесной дорожке, девушка смотрит по сторонам, пытаясь разглядеть самые красивые зеленые листики — последние символы уходящего лета. Да, изредка тёплого и горящего, зачастую холодного и дождливого. Здесь лето не такое как во всех привычных городах. Осень обменялась с ним только теплом и холодом, солнцем и дождем. Это весьма необычно… Проходя между высоких деревьев, по мокрой, ярко-пахнущей траве, тихо похрустывающей под подошвой любимых белых кед, девушка попадает на её полянку с величественным дубом. С одной стороны её охватывает небольшое озеро, наполненное небесно-голубой водой. Настолько прозрачной, что даже жители этого местечка виднеются как днём, при ярком свете солнечных лучей, которые легко пробиваются к самому дну водоема, так и ночью при благородном, красивом сиянии луны, которое будто серебряной краской вырисовывает красивые узоры на еле колышущейся, тёплой, как парное молоко воде. Издалека виднеется силуэт небольших качелей. Мокрые веревки, просочившиеся запахом столетнего дуба и других растений, легко удерживают небольшую деревянную дощечку. Качели немного расшатываются от порыва прохладного, но в тоже время приятного для кожи ветра. Спокойно подходя к любимым «аттракционам», девушка садиться на мокрую дощечку. И наплевать на то, что капли от дождя ещё не высохли, даже не впитались в дерево до конца. Темно-зеленые глаза отчетливо всматриваются в голубую воду. Наконец, она видит себя настоящую. Такую, какой она является на самом деле. Ветер легко приподнимает длинные чёрные волосы. На худых ножках, обтянутых светло-молочной кожей, появляются небольшие мурашки от прохладного ветра. Тонкие пальцы крепко охватывают мокрую верёвку, на которой мягко уложилась маленькая голова. Чёрные большие ресницы стали ещё медленней опускаться. И как только бледное веко перенесло девочку в полную темноту, она вдохнула свой любимый запах леса в полные легкие. В ушах слышно только приятное и тихое пение птиц, посвистывание и игру ветра, уютное и родное журчание воды. Запах сырого грунта слегка раздражает дыхательные пути, но и одновременно нравится девушке. Эта поляна — место спокойствия и полной гармонии. Место, куда с плохими мыслями или воспоминаниями вход запрещён. А их накопилось очень много. Хотя бы на это мгновение Никки может побыть по-настоящему счастливой и спокойной. Не слышно никаких криков глупого отчима, мать вновь не лезет со своими извинениями и бессмысленными оправданиями. Да как бы это странно не звучало, но девушка ненавидит проводить время рядом с «семьей». Уже десять лет она живет рядом с жестоким, эгоистичным отчимом и матерью, к которой она давным давно потеряла доверие… Ведь она виновата в смерти её дорогого человека. Она выбрала своё личное счастье, но на дочь ей было наплевать. Эмма только изредка сбрасывает эти «розовые очки» и смотрит правде в глаза. Это не счастье! Жить в постоянном страхе и боязни — это не счастье! Только сейчас женщина всячески пытается наладить отношения с Никки, которая категорически против этого. Мало того, что родной человек умер, ещё и увезли от близкого друга детства… За что?.. В голове девочки каждый день мелькают картинки из прошлого… Мелькают те воспоминания, когда она, одетая в пастельно-розовое платье в горошек, со ступенек наблюдала за тем, как её мать развлекалась с чужим дядей, который вскоре стал её отчимом. И это было только начало всех проблем… Flashback — Мамочка… К-кто этот дядя? — дрожащим голосом спрашивает девочка, в глазах которой виднеется страх. Этот мужчина напугал её своим видом, как только вошёл в дом. Дьявольская улыбка и мерзкие глаза, в которых кроме ненависти и злобы не возможно разглядеть ничего больше! — Никки, живо в свою комнату! Не выходить оттуда! — девочка по приказу бежит в комнату, запрыгивая в маленькую кроватку под тёплое, слегка шуршащее одеяло, под которым она всегда пряталась от ночных монстров. Только теперь этот монстр не выдумка, он пришёл в этот дом и заполучил милую маму. Та счастливая и всегда улыбающаяся женщина стала настоящей холодной королевой со стальным сердцем. Она потеряла свою душу и сознание, покорно подчиняясь этому монстру! Страшные, непонятные для маленького ребёнка звуки по всему дому, в котором кроме Никки и этих двоих не было никого больше… Это всё продолжалось ещё очень долго. Кажется детский плач собственного ребёнка не беспокоит мать, ей наплевать на неё… И даже когда девочка более менее успокоила плач, взяв свою любимую книгу о маленькой принцессе, которую каждый вечер читали двое родителей-мама и папа, женщина была сама не своя: — М-мамочка, почитаешь мне сказку о принцессе? — чёрная головка с длинными волосами заглядывала в большую родительскую комнату, куда каждый день малышка бежала обнимать родителей. Но сейчас там лежит какой-то чужой мужик с мамой, которая уже не та самая мама. — Нет, Никки, проваливай отсюда, — холодно и прямо ответила женщина, даже не посмотрев в сторону маленькой девочки с дрожащими руками и ногами. Она заколдованно смотрела на этого мужчину. — Мамочка, а г-где п-папочка? — реакция была неожиданной. — Господи! Ты когда-то закроешь свой мерзкий рот?! — мать вскочила с кровати и, схватив девочку за руку, потащила её на первый этаж в самое страшное место в этом доме. — Может здесь ты подумаешь о своём поведении?! — тёмный проход к ступенькам присыпанный пылью вёл в мрачный и страшный подвал, куда девочка боялась идти даже при ярком свете солнца, даже держа за руку своего лучшего друга, который постоянно пугал её страшными историями об этом подвале. — Мамочка, нет! Прошу тебя! Нет! Пожалуйста! — вцепившись в ногу матери, у маленькой Никки началась истерика. Она вцепилась в плоть женщины очень крепко, ведь только одна мысль о тёмном, неизведанном подвале, приводила малышку в ужас. — Заткнись! — со всей агрессией схватив дочку за волосы, женщина откинула её в тёмный проход, как маленького и беззащитного щеночка, который ничего не способен сделать. Сильнейшая боль в конечностях разносится по телу с неимоверной скоростью. Каждая здоровая клеточка маленького организма начинает заполняться болью и глубокой обидой к родному человеку. Как это, когда обычно ты видела эту женщину счастливой и доброй, а сейчас чувствуешь неимоверное огорчение от происходящего? Еле поднявшись на слабых ножках, девочка подбегает к жестяной, заржавевшей двери, по ту сторону которой стоит мать, копошась старым ключом в замочной скважине. — Мамочка! Открой, прошу! Мамочка! Мама! — крохотные кулачки стучат по старой ржавчине, которая осыпается на грязный пол. Вокруг царит полная и неизвестная темнота, которая может привести в ужас любого взрослого человека, не то что маленькую девочку. Горькие слезы скатываются по щекам, падая на холодный бетон. Девочка бьется в истерике, пытаясь достучаться до матери, которая забыла о её существовании. Обессилено ударив неподдающуюся дверь, Никки медленно спускается на бетон белыми коленками, сдирая верхний слой молодой и нежной кожи. Холод вмиг пробирается под тоненькую ткань легкого летнего платья, заставляя кровь столбенеть в жилах и табун колючих мурашек пробежаться под кожей. Противный запах сырости и столетней пыли раздражают дыхательные пути до такой степени, что она начинает кашлять всё сильнее и сильнее. Не переставая плакать, Никки смотрит в темноту, мысленно проклиная, ругая мать и саму себя… End of Flashback Кажется, именно в тот злосчастный день, девочка возненавидела свою новую семью… После случая с темным, до смерти страшным подвалом девочку будто подменили… Она не могла больше смеяться, радоваться вместе с отцом, а на мать было больно смотреть, которая даже не бежала, сломя голову, извиниться перед дочерью. Вспоминая то, как она плача в подушку, чувствовала тёплую папину руку, легко поглаживающую её спину по тонкому хребту и спрашивающему: — Доченька, что случилось? Кто обидел мою принцессу? — конечно, семилетняя девочка не могла ответить то, что его жена была с другим дядей. Из-за этого Никки ещё сильнее начинала плакать. Садист? Эгоист? Ненавистник? Определенно да. Всем своим сердцем Никки ненавидела отчима и родную мать. А особенно самый несчастный день в её жизни… Flashback Громко плача, темноволосая девочка обнимала колени, маленькими ноготками вцепившись в светло-молочную кожу, из которой начала выступать ярко-алая слегка густая жидкость. Медленно стекая по худенькой ножке, она впиталась в белоснежное платье. Хотелось бы по щелчку пальцев прекратить, или хотя бы не слышать ссору родителей, которая длиться по ощущениям целую вечность. — Ты достал меня! Я тебя больше не люблю! Ненавижу! — звук того, как посуда, громко ударяясь о стены, разлетается на крошечные осколки, которые уже осыпали весь пол на кухне. Когда взрослые разбираются со своими отношениями, то вмешиваться запрещено. Ты ведь всего-то маленькая, жалкая, сопливая девочка, которая при любом неосторожном движении уже будет валяться где-то в углу комнаты, на этих крошечных осколках, прокалывающих каждый сантиметр молодой кожи. — Как ты могла так со мной поступить?! За что?! За что ты так со мной?! — Никки переживает всю ссору на себе. Каждый крик ощутим как сильнейший удар ногой в живот. Каждое обвинение будто звонкая пощёчина по лицу. А каждый ненавистный взгляд будто плевок в саму душу… Непонимание отца и предательство со стороны матери сплелись воедино… — Пожалуйста… Пожалуйста, прекратите! Прошу вас! Прошу! — обессилено стуча по стене своей комнаты, кричит Никки, но всё тщетно. Девочка будто находится в огромной замкнутой коробке, которая не пропускает ни единого звука. Она кричит в пустоту, ведь родителям сейчас не до неё… В милую и добрую маму Эмму будто бес вселился, который и провоцирует в ней такое поведение. Он заставляет её делать плохие вещи, ради своего удовольствия. Разруха, крик и хаос — идеальные условия для его мрачной атмосферы. Да и вообще темные силы давно нашли способ, как сотворить свой персональный ад на земле, не покидая пределы привычного… Крики становятся еще громче, полностью заглушая плач собственного ребёнка, который может задохнуться слезами. — Прошу вас… Прекратите… Умоляю… — малышка не выдерживает, да и больше не может слушать эти страшные крики, которые один за другим становятся всё больнее и больнее! Подорвавшись с ледяного пола, Никки мчится в сам эпицентр происходящей ссоры, слыша только непонятные крики матери: — Нет! Отпусти меня! Сэм! Отпусти меня! В одно мгновение девочка влетает в кухню и столбенеет от увиденного. Прямо на её глазах любимый папа падает на пол и в тот же миг оказывается на острых как бритва осколках. Через несколько секунд на кремовой плитке растекается темно-алая кровь. Дыхание исчезает. Это ведь просто страшный сон, да?! — Нет… Нет, нет, нет! — женщина в панике закрывает рот рукой, тихо выжимая из себя фразу, — я его убила? — Папа! — не выдерживая общей картины, девочка вмиг падает на колени к бессознательному отцу, который не подаёт никаких признаков жизни. Детские слёзы быстро впитываются в его голубую, уже испачканную кровью, рубашку. — Папочка! Прошу, открой глаза! Пока девочка безнадежно просит отца очнутся и сказать хотя бы слово, Эмма, медленно сползая по стенке, продолжает говорить: — Я убила его?.. Нет, нет, этого не может быть! — женщина подлетает к, кажется, бездыханному телу, и мигом хватая его за руку, говорит: — У него есть пульс, есть пульс! Никки, живо телефон! Быстро! — девочка мчит к злосчастному мобильному, лишь бы успеть спасти отца. Это самая страшная мысль, посещающая её в данный момент. — Алло, скорая! Человек умирает!.. End of Flashback Но наконец-то… Уже завтра утром девушка покинет этот мерзкий дом с его жителями и вернуться в свой родной Гофрид. Маленький городок который приютился недалёко от величественного и темного леса и гор. Да, маленький и давным давно забытый, но такой родной и уютный. В этом городе самые яркие моменты её детства, которые девушка хранит только в своём сердце. Друзей или подруг у Никки не было, хотя… Был только один, единственный друг, который легко мог защитить её, поднять настроение в трудную минуту, рассмешить или успокоить. И даже его у девочки отобрали… *** Обычно первой, не считая Никки, просыпается Эмма, заваривая приятный чай с запахом роз, одних из любимых цветов дочери, и ароматный кофе для мужа. Женщина с самого начала утра смотрит на детское фото своей малютки Никки, которое согревает ей сердце и в тоже время обжигает его до неимоверной боли. Приятная улыбка в секунду превращается в грустную гримасу глубочайшего стыда, а держащая фото рука, начинает нервно подрагивать. Но в следующую очередь, Эмма быстро отвлекает себя приготовлением вкусных блинчиков, которые так любит кушать Никки. Точнее любила… После приготовления завтрака Эмма снимает с себя маленький красный фартук и вешает его на деревянный крючок. Кажется, она готова идти к дочери, хоть и немного боится её реакции, которая выучена ею наизусть, спустя многие годы совместной жизни. Осторожно поднимаясь по лестнице вверх, она входит в комнату Никки, которая мило посапывает в кровати, морща нос от крошечных частичек пыли, витающих в комнате. — Моя маленькая принцесса, — тихо говорит Эмма, ставя горячую кружку с чаем на небольшую деревянную подставку и любуясь спящей фигурой дочери. *** Заканчивая свою утреннюю прогулку по лесу, девочка пробирается в свою комнату через небольшое окно на втором этаже, которое всегда остаётся открытым, под предлогом того, что комнату нужно каждый день проветривать. Даже холодной зимой и жарким летом. Неважно когда. Быстро забравшись в комнату, девушка переодевается в ночную пижаму нежно-голубого цвета, которая приятно прилегает к телу. Белое одеяло приятно шуршит от каждого прикосновения и пахнет будто горной свежестью какого-то кондиционера для белья. Уложив голову на мягкую подушку, взглядом упираясь в стену, завешанную разными портерами и цитатами, Никки начинает обратный отсчёт времени, тихо выговаривая губами каждую цифру: — Пять, четыре, три, два… Один, — чувствуя аромат любимого чая из роз, девушка делает глубокий вдох, благо не слышит слов «маленькая принцесса…», ведь реакция была бы неизбежна. — Никки, просыпайся, — брюнетка будто не слышит, пытаясь завернуться в тёплое одеяло с головой, будто защититься от кого-то. Правильно, от этой женщины нужно защищаться. — Никки, вставай, — девушка лениво и медленно протирает глаза и смотрит на мать, которая распивается в тёплой улыбке. За столько лет у неё очень хорошо возросли навыки актрисы, ведь изобразить спящего человека теперь стало для неё повседневной рутинной. — Доброе утро, соня, — женщина легко проводит своей рукой по лицу дочери, но так быстро подрывается с кровати, убирая её руку прочь. — Привет, Эмма, — вот и вторая неприятность. Абсолютно стальной и такой холодный голос грубо отвечает на её прикосновение. Да и вообще для Никки не существует понятия слова «мама». Его в априори нет, ведь с самого детства у неё «нет» настоящей, любящей матери. Слыша этот голос, улыбка пропадает с лица женщины. Верно, ведь только она в этом виновата. Никки просто смотрит в своё отражение в зеркале, которое явно проявляет негодование и злобу к Эмме. — Как ты, Никки? — женщина пытается нацепить на своё лицо улыбку, но получается странно. — Нормально, — а брюнетка даже и не смотрит в её сторону, просто задаёт вопрос: — Зачем ты меня так рано разбудила? — Милая, мы должны поехать за покупками, да и тебе вещи кое-какие прикупить. — Я никуда не поеду, — резко отвечает девушка, безразличными глазами уставившись на свою биологическую мать. — Тебе ведь нужно купить вещи в поездку, если ты, конечно, не передумала? — женщина виновато опускает глаза, заводя прядь волос за ухо. Голос с каждой секундой становиться тише. Будто кто-то уменьшает громкость специальным пультом. — Нет, — громко заявила Никки, — не передумала. И точно не передумаю. Тётя Элизабет ждёт меня. — А ты с ней разговаривала? — У меня есть время, успею ещё позвонить. А за покупками я поеду одна, — под руку Никки попадётся лишь расчёска, которой она проводит по тёмным прядям волос. А Эмма еле сдерживает слёзы, чтобы не заплакать на месте. Холодный тон голоса и абсолютная хладнокровность её дочери по отношению к ней уже не пугает. Но ведь отношение к человеку — это ответ на все ранее проделанные им поступки. Она сама виновата. А вопрос остаётся вопросом: — Никки, может хватит относиться так ко мне? Я же твоя мама. — Что? — девушка лишь резко оборачивает голову, застыв в злом непонимании. Она злится, но всё же остаётся спокойной. И это пугает до дрожи в коленях. — Мама, которая убила единственного дорогого мне человека? — кажется, этот вопрос, был не лучшей идеей наладить контакт. — Почему ты так говоришь? — глаза Эммы с горечью опускают взгляд в пол. — Странный вопрос, Эмма, ведь если бы не ты и не твой любимый муженёк, папа был бы жив! — с грохотом ударив расчёской об туалетный столик, ответила девушка. Нет, всё-таки не сдержалась. Теперь в её глазах не было агрессии и злобы, виднелась только глубочайшая боль и непонимание. Зачем? Почему она так поступила? — Никки, он был… — Мне плевать, кем он был! Ты виновата в его смерти! — женщина осторожно встала с кровати и последовала к дочери, слегка обнимая её со спины. — Ты отняла его у меня. За что, Эмма?.. — Доченька… — но девушка лишь отталкивает её противные руки. — Не называй меня доченькой, и не подходи ко мне! — в миг агрессия улетучивается в воздухе, а Никки с тяжестью вдыхает, — Уйди. Понимая, что сегодня общение также не задалось, женщина решает быстро перевести тему разговора, пока дочь сдерживает себя, чтобы не заплакать. — Никки, я приготовила твои любимые блинчики, как в детстве. Помнишь? П-пойдём позавтракаем? — Я прошу тебя, пожалуйста, уходи отсюда. Я не хочу видеть тебя. — Никки? — Я сказала уходи…