99 уровней порока

«Он умел только трахаться и вовсе не умел любить, а я была наивной дурой, полагая, что смогу его изменить...» Мона захлопнула дневник подруги. Сколько она вертела его в руках? Всё без толку. Поиски Кристал продолжались, но безуспешно. Никаких новостей. Девушка исчезла бесследно. Они были не разлей вода. Со школьной скамьи вместе. Куда Кристал, туда и Мона — это знали все. Стук в дверь выдернул блондинку из размышлений. — Ну что, нашла, что искала? — Вошла тучная женщина в комнату, натянув улыбку. Все мы так делали. Держать лицо, так называют попытку выглядеть нормальными, когда всё катится к чертям. Мать Кристал вовсе не добрячка, но дочь любила. Родителям подруги уже не раз намекали, что пора бы прекратить поиски, но те неизменно стояли на продолжении. И никто не осудит их за желание найти дочь. Я буду искать её до потери пульса. Кристал мне как сестра. Наверное, поэтому мне и позволяют наведываться сюда, в её комнату, когда вздумается. Раньше мы с Оливией не слишком-то ладили, однако, моё неуёмное желание докопаться до истины и частые визиты в полицейский участок с миллионом вопросов по поводу и без, сблизили нас, как и общее не смирение. Мы не верили, что Кристал погибла. — Не совсем. Можно, я утащу к себе почитать? Потом верну. Мне кажется, я что-то упускаю. — Оливия кивнула и присела рядышком на край дивана. — Ты ведь расскажешь мне, если что узнаешь? Пусть даже страшное? — Проницательно глядела на меня шатенка. Она здорово поседела за прошедшие месяцы. Её и в хорошие времена нельзя было назвать моложавой, а нерадужные события только усугубили. — Конечно. Мы с вами любим правду. — Пообещала я. — И, если тебе станет грозить опасность, ты знаешь куда идти. Молодой девушке остаться вот так без семьи... — Тяжело вздохнула миссис Прайз. — Да я огурцом! — Отмахнулась я, чтобы окончательно не расклеиться. Жизнь меня не баловала, а в последние несколько месяцев просто лупасила. Но отчаяние — страшных грех, и я ему не предавалась. Не то, чтобы я сильно верила в бога, но всё же надеялась, что после смерти мы не превращаемся в ничто. Очень печально прожить жизнь и вот так исчезнуть в никуда. Если есть загробная жизнь, то я жду продолжения. И кипеть ли мне в адском котле или нежиться в садах рая, я принимаю любой исход, лишь бы не надпись «The End». Дневник Кристал мы с миссис Прайз прочитали от корки до корки. Кроме той фразы, что никак не выходила из моей головы, никаких намёков на то, что подруга жила несчастливо. Я выпала из её жизни на время и причиной тому как раз и стало горе, от которого я никак не оправлюсь. Наверное, я ревела бы все дни напролёт, если бы по возвращении из Нью-Йорка не узнала, что потеряла не только родителей, но и лучшую подругу. Если тех, кто ушёл в мир иной не вернуть, за Кристал я готова порвать любого. Она не умерла. Тело не нашли. Пропала без вести. Я повторяла это себе и всем, кто пытался смириться и забыть, что жила вот такая девушка в Саутварке. Мона покинула дом Прайзов в смешанных чувствах. Каждый раз возвращаясь в комнату Кристал, девушке казалось, что вот-вот она ухватится за какую-нибудь деталь и сможет раскрутить клубок причудливых событий. Но правда ускользала, не позволяя себя обнаружить. Сунув потрёпанный дневник в сумку, блондинка тяжко вздохнула, не позволяя глазам наполниться слезами. Сколько раз Мона ловила себя на мысли, что надо подарить Кристал новый дневничок с разноцветными бабочками, которыми та так восхищалась. Сейчас девушка ругала себя за сказанное однажды. — Фи! Бабочки... И что в них такого притягательного, кроме яркой окраски? — Показала Мона язык, выказывая своё отношение к цветастым красоткам. — Они так красиво умеют замирать. Вот, кажется, сидит неподвижно, а потом раз и упорхнула, только её и видели. — Восторженно и с долей зависти ответила Кристал. Она и сама как яркая бабочка. Зеленоглазая брюнетка, губки бантиком, фигура улёт. — И живут один день! — Неправда! Это подёнки-однодневки, а вот эти красотки целых три недели радуют глаз. — Не «целых», а «всего»... Мона мотнула головой, отгоняя воспоминания. Казалось, совсем недавно они так весело и безмятежно проводили свои дни. Шопинг, вечеринки и долгие разговоры по телефону, пока миссис Прайз не начинала ворчать. Кристал исчезла, а что осталось ей — Моне? По возвращении в Лондон, она первым делом помчалась в дом Прайзов. Хотела поплакаться в жилетку лучшей подруги, а пришлось самой подставить своё плечо родителям исчезнувшей Кристал. И пусть Оливия Прайз меньше всего похожа на женщину, готовую принять помощь, а Седрик Прайз суховат и не склонен показывать своих эмоций, в тот день, они, наверное, впервые так рады были видеть Мону у своих дверей. А когда всё чаще стали пересекаться в полицейском участке, так двери их дома и вовсе распахнулись для девушки с недавнего времени сироты. Доброго слова от Прайзов не дождёшься, но куска тыквенного пирога не пожалеют, как и совет всегда дадут. Не злые, но тёртые жизнью люди сами не раскисают и другим подобного не прощают. Внезапно ливанул дождь и блондинке пришлось поспешно искать укрытие. Зонт она с собой не взяла. Что ж, даже небо плачет от безысходности. Мона забежала под козырёк ближайшего здания вместе с другими непредусмотрительными лондонцами. — Льёт как из ведра! — Возмутилась пожилая дама. Зонтик у неё имелся, но желание идти под стеной ливня отсутствовало. — Лондон. — Пожала плечами девушка, словно, это всё объясняет. Сумка её успела прилично намокнуть, и она поспешно вытащила оттуда дневник, спасая от влаги. Но обложка всё же отсырела. — Чёрт. — Выругалась Мона. Сумку не застегнула и вот тебе подарок судьбы. Но надо сказать спасибо дождичку, ведь он помог блондинке найти то, что она так искала. Из-под намокшей обложки показалась дорогая чёрная бархатистая на ощупь бумага, а на ней золотом выведено «Инкогнито». Это приглашение? Пропуск? Но точно не просто флаер. Но что взволновало Мону ещё больше, вместе со странной находкой, обнаружилась ещё одна. Листок сложен вчетверо. У голубоглазой засосало под ложечкой, пока она дрожащими пальцами разворачивала послание Кристал, которое было таким секретом, что потребовалось прятать его даже от самой себя за подкладку дневника. «Бери всё что можешь взять и отдай ему больше. Так всегда. Он забирает мою жизнь, мою смерть, он забирает всё. Я никогда не умела отвоевать себе даже самую малость. Я дышу им, позволяю творить со мной всё, что ему вздумается. Только будь со мной. Только будь моим. Он моё проклятье и благословение. Мой самый страшный грех и моя исповедь.»