В лапах подлой СЕСТРИЦЫ

Я закинула ногу на барную стойку, позволяя блёсткам на щиколотке ловить отблески неоновых ламп. «Ещё текилы!» — крикнула в сторону ошарашенного бармена, зная, что он не посмеет отказать. Всё здесь было моим: клуб, толпа, эти глупые мальчишки, глотающие воздух ртами, будто я — их последний глоток перед смертью. Но настоящая игра начиналась за стенами этого ада. Паша. Мой милый братец сидел у окна на втором этаже, как всегда, уткнувшись в учебник. Даже отсюда, сквозь вибрацию басов, я видела, как его рыжие волосы слипаются от пота, а очки сползают на кончик носа. Он нервно покусывал карандаш, оставляя на губах следы графита. Мне хотелось стереть их большим пальцем, прижать его к стеклу и заставить смотреть — смотреть, как я целую незнакомца с татуировкой змеи на шее. — Торри, ты сегодня ядерная! — Денис, капитан футбольной команды, обнял меня за талию, его пальцы полезли под поясок юбки. Я отстранилась, делая вид, что поправляю серебряный кулон в виде короны. «Королева Ада» — так они меня звали. Дураки. Они не знали, что настоящий ад — это моя комната в три часа ночи, когда я крадусь по коридору, чтобы украсть его носки из корзины для белья. — Паш, спускайся! — крикнула я, зная, что он слышит. Его лицо покрытое веснушками исказилось в гримасе, пальцы сжали страницы так, что бумага порвалась. Он не пришёл. Как всегда. Позже, когда гости разъехались, а отец заперся в кабинете с коньяком, я застала его на кухне. Он пил какао — чёрт возьми, какао в семнадцать лет! — и читал что-то про квантовую физику. — Нравится подглядывать? — прошипела я, срывая с себя туфли на шпильках. Он не ответил, но я заметила, как его глаза скользнули к моим бёдрам, где резинка от чулок оставила красную полосу. — Мама сказала, тебе опять тройка по литературе, — бросила я, наливая себе воды. Стакан дрожал в его руке. — Это… это не твоё дело, Вика. Он единственный, кому разрешено называть меня так. Вика. Не Торри, не Королева. Его голос дрожал, как в тот день, когда мы нашли мёртвого щенка в саду. Я подошла ближе, вдохнула запах его шампуня — детская клубника, как в десять лет. Мои ногти впились в столешницу рядом с его рукой. — Боишься меня? — прошептала я. Он вскочил, опрокинув кружку. Шоколад растёкся по учебнику, заливая формулы. — Я… я спать. Его свитер — этот дурацкий голубой свитер с оленями — зацепился за ручку стула. Я наблюдала, как он бежит, спотыкаясь, как кролик в клетке. Наверху, в своей спальне, я достала из-под матраса его школьную фотографию. Пятнадцать лет, веснушки, смешные очки. Я провела пальцем по стеклу, оставляя след на его щеке. — Ты мой, — прошептала в темноту. А потом включила душ, чтобы заглушить звук собственного смеха.