Дикая не для Бороды

Добро пожаловать в семью!

   Девушка дремала, уже не спала, а настороженно дремала. Болело всё тело, но спину, стягивало сильнее, и перебинтованы были ребра, повязки мешали. Шея в укусах, синяки где-то по телу. Низ ныл и болел.

   Женщина, не молодая шаманка, Асура, ходила по помещению, шуршали мешочки с травами, заваривался отвар, кипела вода в котле, что на огне стоял. Останавливалась, молчала, сверлила ее взглядом, но молчала. Слишком много запахов в душной комнате, свет с частичками пыли играл в лучах уже после обеденного солнца. За окном много говорили, на отдалении.

   Был, еще один на койке, пациент, охая, вертелся. Неприятный для ее обоняния запах, отталкивал. Постоянно скулил, что-то просил, вечно чего-то ему надо было. С терпким гормональным запахом перестроение тела, еще не мужчина, но и не подросток уже.

   Отворилась дверь, впуская кого-то знакомого, по запаху, по движениям, по тяжелым шагам, отчего половицы скрипнули. Стул рядом, с другой койкой, встал на свои метки, едва заметные дырочки от нажима, в видавших виды половых досках, что тоже пахли лесом, деревом.

   "Значит, часто приходит к больным?!" Женщина настороже была, как и вошедший, не вертлявый, этому лишь бы пожалели, пожурили, да отпустили, носиться дальше, с ветром в голове.

   - Ты, чего полез? - звучал знакомо чужой голос. Что-то припоминалось, где-то все еще слышалось эхом требование, как просьба. Вот, так без предисловий, грубовато, но властно.

   - Так, - вертелся молодой, - а, чего она кинулась то!?! - накалялась обстановка, это было не ощутимо, но явственно. Двое медлили, даже двигались, как-то инертно, едва уловимо. Дыхание ровное.

   - А круг, зачем нарушил? Ты ж, первый, ее спровоцировал! - тон поучительный, даже вопросительный.

   - Да, ну, сколько можно было! - устало.

   - Сколько потребуется! Столько и нужно было! А если б разорвала?

   - Да, ладно! - фыркнул, по молодости, по неопытности. - Молодая девка, тебя Альфу-самца?! Не шути, так, Борода.

   - Да, легко! - прошуршал, впервые, голос женщины, приятный, теплый. - И, не только его могла бы положить, чай всю деревню.

   - Да, быть не может! - перевел, он уже, менее уверенный взгляд, на соседнюю койку.

   - Да, легко! - снова сказала женщина. - Я, в ее годы не одного самца положила и заметь, не просто на лопатки.

   - Так... - только и повисло растерянное.

   - Вот, тебе и так! - мужчина, и женщина, снова напряглись, так как приближался кто-то еще и не один с внешней стороны.

   - Ты, что, не предупредил? - с укором спросила женщина.

   - Попробуй, удержи ее! - хмыкнул, а дверь отворилась, удар вышел глухим, но кидаясь на мужчину на стуле, затараторила девочка, лет четырех, может пяти. Дверь, кто-то закрыл и встал с той стороны ненадолго, чтобы после отойти от двери, скрипнули половицы ступеней.

   - Пап! А, как тут дядя? Пап, а ты, почему, так, долго? Пап, а здорово я... - осеклась и, в одно мгновение, в едва различимом полете с одних рук на другую койку, прыгнула.

   Девушка, даже и сама не поняла, как сработали инстинкты, это движение в пространстве детского запаха в ее сторону, а ее с койки сдуло, впечатывая в мощную грудь у двери Альфы-самца, что держал ручку, а женщина стул ногой придерживала от падения. Глаза в глаза смотрели, обволакивало его тепло и сила.

   - Здорово, пап! - звенело где-то очень громко, заливисто смеялась девочка и прыгала на койке. - А, можно, она останется? Пап, мне, так, мамы не хватает! Вы же будете моей мамой? Ты же возьмешь её в стаю? Пап? Пап, а что у нее на спине? - осеклась.

   - Какого? - только, ошалело, смотрел молодой, его мозг не мог уловить этот ее финт.

   Расстояние было приличным, а у нее даже голова не закружилась. Только бинты мешали, и она их сдернула, там же, инертно, не осознавая, что под ними ничего, в этом движении.

   - Охренеть! - выдал новый возглас молодой. - Не, ты видел, брат?!

   Он не шелохнулся, только пытался при обнять ее, но очень медленно. Смотрел в глаза, пытаясь найти, ту, что несколько раз, видел, вчера. Осознание, что она, быть может, и не помнит вчерашнее, ну, может, хоть что-то?!

   - Все в порядке, милая! - шуршал настороженный голос женщины, она перемещалась осторожно в то место, единственное незащищенное место, откуда подул ветер.

   Визгливо прыгала в нетерпении девочка на ее койке. А для нее все застыло и только спасительный глоток свободы, это дуновение ветра, и рука Альфы поймала лишь воздух уже в следующие доли секунд. Так, как в этом прыжке, она нырнула, в это окно, уже волком.

   "Да, что б вас!" - кидаясь за ней и бросая клич. Отозвались не все быстро, парни были измотаны. Только ей не крикнешь, погоди, не убегай, мои устали, но скоро догонят. Там, только образы, только инстинкты, только кровь в ушах,  да ветер, что поманить может в любое место.

   Виляла и пыталась сбросить его, а он ни в какую. Скакала и меняла направление, пока подтягивались его волки из стаи. Упорно шла к границы между владениями, где ее уже ждали. Весть о новой Дикарке быстрее ветра неслась, и сейчас его владения обступили, обложили всё, кто только мог. Постовые доложили и грызлись, не пуская чужаков, но стая еще не могла собрать тот круг, в который он загнал ее и потом не выпускал несколько томительно долгих часов, прелюдий.

   Она вихрем влетела в разборку у границы, острой пулей налетела на того молодого, Альфу, подрала ему ухо, что он и не заметил, полоснула когтями по морде, едва не зацепив глаза. Клубком вываляла его же по пыльной земле, а сама маневрировала, да так, что неуловимо быстро, пестрел окружающий мир вокруг. На его не поворотливые движения, ураганом, вихрем делала подсечки и в каких-то долях секунд, исход боя был решен. Она вцепилась ему, в итоге, в задницу, выдрала кусок и бросила рядом, так и не ступив на эту землю. А ему то и оставалось только очень жалобно скулить, верещать на всю округу, извещая о поражении и другие кланы. Завыли другие вожаки, и она понеслась к ним. Собратья обернулись быстро на вой Альфы Бороды. Пригнулись перед новым вожаком, некогда бывшими соседом. Территория расширялась быстро. Растерялись всё.

   А он, как ни старался, не успевал. Она виляла и петляла, скакала у деревьев, у стволов, ныряла в траву и кусты. Обернулась лишь раз, на запах, это шаманка Асура присоединилась к ним, что позволило ему чуть-чуть сократить расстояние.

   У другой границы она также влетела, в плотные ряды вдоль границы двух разных кланов, налетела на двоих сверху, перелетев в воздухе через его бойцов, они только пасти разинули, а она уже петляла, мячиком отскакивая от стволов деревьев, от земли.

   Там был другой вожак, более опытный и мудрый. Массой пытался задавить, авторитетом. Поймать ее хвост хотя бы. Тут она встала в полный рост и на землю наступила, и валяла его в пыли, впивая в плоть клыки, рвала и юрко уходила от прямых атак и, чем жестче он бил ее, тем стремительнее она атаковала, прыгала и изворачивалась. Он зацепил ее сбоку у рёбер. Хрипел отрывисто старый вояка, выдержки не хватило, воздуха в легких не хватало. Подрала одно ухо, а другое к земле прижала вместе с мордой, пока бойцы его дрались насмерть за границы, за территорию. Он еще пытался вырваться, скалился, боль застилала всё. Запах ее сбивал, подавлял волю. Даже женщина, что пришла на его защиту, жена, служившая долго ему верой и правдой, никак не смогла ничего изменить. Он был повержен, жив, но повержен в бою. Собратья известили воем о поражении. Новый Альфа уже был тут, и всё было, как и до этого.

   Ярость полыхнула и женщины сошлись, молодая и более мудрая, клубком сошлись, поднимая пыль, клацали клыки, летела шерсть в стороны, слюна летела в траву и на землю. Мудрая вскользь задела незажившие шрамы, а молодая мячиком изловчилась и оттолкнулась от нее, выворачивая новый финт, посылая в полете, мудрую прямым ударом в дерево.

   - Хватит! - рявкнула шаманка, ударяя палкой об землю. Мудрая женщина взвыла и почтительно склонилась, держась за ребра.

   А молодую дикарку в полете, будто пуля нашла, подкосило, но не пискнула, лежала на земле. Магия круга медленно обволакивала, они снова вставали в круг, смыкая ряды уже в новом пополнении. Бешено колотилось сердце, ухо, прижатое, будто насильно к земле, смотрела с земли на них, на шаманку, на Альфу, что еще не успел войти в это магическое таинство.

   "Не надо!" - это всё, что свистнуло где-то очень далеко. Она внезапно стала человеком, на которого еще не действовали эти правила, подскочила, оторвалась от земли, на ноги, налетела в прыжке, вырвала палку из рук шаманки, швыряя в кусты уже волком и, снова легко и быстро, перебирая лапами воздух, отскочила от дерева, унеслась в пределах его границ.

   А он взвыл, круг распался, но бежал рядом, измотанный и усталый, с азартом и блеском. Это было так странно, но только рядом на расстоянии, он вдруг расслабился. Ему показалось, что она готова за ним пойти, не в круг, не в деревню, в другое место.

   Она больше не сбегала, что-то изменилось в ее движениях, в том, что он поспевал за ней, и они шли почти вровень. Шаманка и остальные отставали и уступали ей, а сейчас, по его просьбе, занялись ранеными. Он еще плохо понимал, но почему-то доверился.

   Самым красивым местом и уединенным тоже, было озеро, вроде, нейтральной зоны. Горы подступали где-то далеко, опушка леса вдоль берега. Рыба плескалась. Бабочки махали крыльями. Он привел ее сюда, и она послушно пошла за ним.

   Такого щенячьего восторга от воды, он не видел даже у дочери. Она нырнула в воду с разбега, не сбавляя скорости и, даже показалось, пар шел. Бегала по берегу и снова ныряла, повизгивая от счастья, бросалась на брызги, что сама же и поднимала вверх. Каталась спиной по дну у мелководья. Разбегалась и снова ныряла, повизгивая.

   "Мы у озера! Мне бы пару бойцов, по периметру!" - отдавая приказ своим, так как вода уже намочила ее рыжую с белым шкуру, и ее запах потянулся вдоль воды, вдоль берегов, с ветром, что сейчас, разносит его по всем округам. А пахла она по особенному, сводила с ума, щекотала нервы, на тонкой грани безумия. Он и сам не заметил, как снова закапала слюна и, он, снова, несмотря на усталость, был готов, только поступиться, как к ней не знал.

   Эти темные глаза, вдруг поймали его в фокусе, этого яркого и пестрого мира вокруг, она учуяла его желание. Хитрый прищур ее глаз. И она так смешно тявкнула, приглашая в воду, в эту игру с ней. Вышла, так, что только лапы в воде, потерлась о его шею, заманивая за собой, и он сделал с трудом шаг, потом еще один, выгнулась игриво, виляя шикарной попкой, чуть выше, чем все остальное тело, и снова в воду, поднимая брызги и повизгивая от удовольствия и счастья.

   "Поиграй со мной!" - впервые услышал он ее, осторожные мысли. Он сделал еще несколько шагов, а шальная уже завладела им и хитрая улыбка расползлась по лицу, он обернулся, медленнее, чем она, но в воде трансформация была легче.

   Так и стоял, и смотрел самодовольно на нее хитро, по колено в воде, голый, пока она носилась рядом, пыхтела недовольно, фыркала и сопела, мотала головой. Видела его желание, чуяла его запах и желала его, но эта его выходка, взбесила. Даже, когда кинулась на него, прокатила спиной по мелким камушкам у берега, улыбка все еще играла на его победном лице, и он не собирался снова становится волком. Он не мог себе этого сейчас позволить, только бы соклановцы не вовремя не помешали или еще, кого не принесло бы на его голову.

   Она перемахнула через его голову, и он лишь проследил глазами: "Уйдешь?" - и, чувствуя ее запах, что становился сильнее, от его обнаженного тела, понимал, где-то на затворках понимал, что не уйдет. Так и есть, разбежалась и прыгнула, водя мордой из стороны в сторону, будто боролась с собой, в воду, на глубину, а вынырнула человеком.

   Только и он уже был рядом с этой улыбкой хитрого лиса, конечно, ему бы там, и остаться, да не смог. Одни глаза на поверхности, смотрят на него, сверлят, берег и опушку леса, озеро опасливо и горы, задержится взгляд на горах, а потом снова на него и вытянутую руку, от которой пар идет.

   - Иди ко мне, милая! - руку протянет, а она тянется, только круг, осторожно, сделает вокруг него, но притянется к его теплу и мощи его.

   Стучат зубы у нее от прохлады осенней погоды, от температуры в воде, что для волка привычна. Всем телом прижмется к нему в объятиях, сжимается, и он начнет движение к берегу. Расслабиться ее тело, покачиваясь на волнах от его движения, от тепла и сердцебиения. Исследуют ручонки грудь его, шею, затылок и спину, торс и, то, что ниже. Пульсирует в его руках, не от холода.

   По грудь уже в воде, а она из объятий выскользнет и вдоль него вытянется в полный рост, в руки лицо его возьмёт, а он поглаживает в воде ее попку, талию, бедра, чтоб к себе ближе её притянуть, да ноги развести. Только по желанию должно быть, а она медлит. Вытащит его руку одну из воды и смотрит долго на волосы, на саму руку от локтя до кисти.

   - Ты, держал, меня, в лесу? - тихо говорит. Приятный голосок, хоть и робкий.

   "Помнит, значит, что-то!" - мелькает мысль.

   - Я! - рука ее ниже спускается и изучает его твердый и мощный орган мужской силы, что только рад вниманию.

   - Ты был... - запнется, покраснеет.

   - Был! И еще хочу! - дрогнет ручонка не от холода. Хрипит пересохшее горло от желания, да аккуратно надо же. - Если позволишь, конечно! - глаза поднимет на него, покраснеет до самых ушей.

   - А тогда... - снова запнется, глаза прячет.

   - Только по обоюдному! Ты хотела, не помнишь?

   Мотнет отрицательно головой, а ручку не разжала. Его пальцы другой руки зайдут к ней сзади, и она подпрыгнет, а ему хватит времени, между ног ее оказаться, да удерживать, чуть подразнивая на весу. Ноги сведет немного напряженно у него за спиной.

   - Поцелуй меня, милая! - глаза удивленные снова поднимет, краснеет. А его рука на ее загривке, притягивает ее в страстном поцелуи, сокращая пространство между ними.

   "По желанию должно быть!" - а сил сдержать, почти не осталось, больше суток она его в пыли и грязи в земле катала, весь вечер и ночь не раз сходили в бою, поутру еще несколько раз, от желания все набухло, а стояк не уменьшался. Слюна, как капала, так и течёт. Хоть и было там, в грязи, по волчьи, а будто жажду эту не утолить, сколько заходов не делай.

   "Заговоренная, что ли?!" - она прильнет к его губам, что уже извелись, немели от желания ее тепла.

   Он ворвется в ее рот нахрапом, наглостью, силой напирает, а она на попятную, упрет ручонки в плечи его мощные. Только рука сзади не даст ей уже вырваться, а вторая поможет войти в нее теплую, мокрую, тесную до отказа, расширятся глаза и выгнет спину. Охнет, попытается. А у него крышу сорвало, судорогой свело всё, что было можно и выпустив ее губы, укусит ее за шею, взвизгнет где-то в районе уха, а волна возбуждения и ее накрывает, желания и страсти, он уже двигается в ней и теплом согревает в прохладной воде. Слышит и ее прерывистое сбитое дыхание, желание слиться воедино. Она исцарапает ему всю спину в этом запале вожделения, покачиваясь безмятежно в его руках на воде после. Вода исцелит потом все, что натворил его безудержный и обезумевший похотливые самец.

   "Боже, она же девственница! Была, еще вчера! Ни за что бы, ни сказал, по ее то поведению!" - билось где-то очень далеко, но он ее заполучил, не мытьем, так катанием, она теперь только его, никто не посмеет поднять хвост.

   "У нас гости, вожак!" - услышит через пелену такой усталости. - "Северяне!"

   "Чёрт!" - они были уже на берегу. Вода забрала последние остатки сил и она хорошо его потрепала. Лежала сейчас в его объятиях, на груди и дремала. Он знал этот настороженный дрем ее волка.