Сестра друга. Мне ее нельзя

Глава 6

Утром я решаю, что выкину раз и навсегда воспоминания о Никите. В конце концов, вряд ли наши дороги когда–нибудь снова пересекутся. А если и так, мне просто нужно… держаться от него в стороне.

Потому что я не хочу повторения того, что было три года назад. Тогда я все слишком близко приняла к сердцу, долго отходила от первой влюбленности. И теперь я просто не смогу пережить что–то подобное еще раз. Хватит с меня и тех страданий.

Я выхожу из ванной комнаты, на ходу собирая длинные волосы в небрежный хвост. На мне старая, растянутая футболка брата с потрескавшимся изображением акулы. Наверное, пора бы уже выбросить эту мою «ночнушку», но в ней мне так комфортно и уютно, что рука не поднимается.

– Доброе утро, моя хорошая, – улыбается мама, когда я захожу на кухню.

Я улыбаюсь в ответ, скользнув взглядом по лучикам морщинок в уголках ее ореховых глаз. Мама устала и наверняка хочет спать после дежурства.

– Доброе утро, – я подхожу к ней и обнимаю. – Садись пока за стол, я приготовлю тебе завтрак.

– Ты с ума сошла? – удивлённо смеется она. Совсем не привыкла к заботе. – Успокойся.

– Я вернулась, мам, – напоминаю ей я. – Теперь я снова здесь. Позволь мне помочь тебе. Ты устала.

– Мелочь дело говорит, – разносится по кухне бас Ильи. Он заходит на кухню, закатывая до локтей рукава белоснежной рубашки. – На меня тоже сделай. Опаздываю.

Брат работает в страховой компании. Я радуюсь, что у него все налаживается и что ему больше не приходится изматывать себя на производстве.

Вдвоем с ним мы все–таки уговариваем маму отдохнуть и она, сдавшись, садится на кухонный диванчик. Мама заслуживает намного больше, чем то, что я могу для нее сейчас сделать.

Приготовив поджаристые тосты, яичницу и чай, я расставляю тарелки на столе и сажусь вместе с родными завтракать. Это замечательное утро. Оно наполнено теплом и заботой. Я слишком давно не завтракала в кругу семьи. Это очень ценно.

– Надо бы к выходным устроить что–нибудь в честь твоего возвращения, – говорит Илья, с аппетитом хрустя тостом, – позови подружек, я все сделаю.

– Нет, – тут же отказываюсь я.

И подружек у меня здесь толком не осталось. Все давно отдалились, кроме Олеси. Да и она стала совсем другой, изменилась за время, пока меня не было.

– Чего это? – выгибает бровь Илья.

Я пожимаю плечами:

– Не хочу. Не стоит. Это лишние траты, а я пока не работаю.

– Насчет твоей работы мы поговорим позже, – отвечает брат, – не хочешь ты, значит устрою я. И отмечу то, что моя сестра окончила колледж с красным дипломом и вернулась в семью.

– Сынок, отмечай, когда я буду на дежурстве, – предупреждает мама. – И когда я вернусь: чтобы никого не было. И дом был целым.

– Мам, – вздыхает Илья. – Ты меня знаешь, все будет ок.

– Дорогой мой, когда–то давно я нашла тебя спящим в шкафу, – припоминает она, – и нашла, между прочим, по храпу.

Прикрыв рот ладонью, я усмехаюсь. Брат смотрит на меня исподлобья.

– Не смейся, мелочь, – бурчит он. – Мама сочиняет. Не было такого.

Плечи мамы подрагивают, когда она смеется. Илья закатывает глаза и беззлобно улыбается.

– Ох уж эти женщины, – он поднимается из–за стола. – Ни минуты покоя в вашем обществе. Все, до вечера.

С этими словами брат выходит из кухни. Нам с мамой остается лишь проводить его взглядами.

– Не любит признавать свои ошибки, – с улыбкой качает головой мама. – А если и признает, то никогда об этом никому не скажет. Он всегда прав.

– Это точно, – киваю я. – Ну и сложный же у братца характер.

Мама поджимает губы и на миг отводит глаза.

– Он закаленный. Пришлось рано повзрослеть, ты же знаешь.

– Знаю, – вздыхаю я.

Между нами повисает молчание. Не тяжелое, но задумчивое, тягучее. Но потом мы быстро возвращаемся к разговору. Правда, переходим уже на другую тему. Болтаем недолго, маме нужно выспаться после тяжелой ночи. Поэтому вскоре я остаюсь на кухне одна.

Допив чай, тянусь к телефону и захожу в одну из социальных сетей. Сообщений от Олеси нет, хотя обычно она закидывает меня голосовыми с самого утра. Рассказывает всякую фигню: о том, как ее бесит вставать ранним утром, о том, как кого–то бросил парень или о том, что одна из ее подружек купила такую же кофточку, как у нее. Но я слушаю эти голосовые фоном и уже привыкла. Так мы общались последние три года.

Захожу на страничку к Олесе и смотрю ее вчерашние истории. На экране мелькает лицо подруги, по которому быстро и плавно бегают лучи прожекторов. Она качает головой, поет и улыбается, надувая губы. На секунду я испытываю волнение – вдруг, засняла меня и Никиту? Напряженно листаю истории подруги и выдыхаю: не сняла.

Мне до сих пор неловко из–за того, что я позволила ему целовать себя, что танцевала с ним, как какая–то легкодоступная девка. Но тогда, на танцполе… я будто оказалась в другом измерении. Атмосфера, музыка, танцы – я не смогла устоять, это было что–то новое для меня. Не знаю, как это вышло. Будто гипноз.

Не успеваю подумать, как пальцы сами собой порхают по экрану телефона. Захожу на страничку Ильи, ищу у него в друзьях знакомое имя и… открываю профиль Никиты. Как же давно я не делала этого, столько времени себе запрещала смотреть на его фото.

Осторожно изучая страничку Беспалова, стараюсь не нажать на лайк. Смахиваю одно его фото за другим. Судя по страничке, у Ника насыщенная жизнь. Все, как и раньше. Вечеринки, яркие огни, машины, девушки. Он то с одной, то с другой. Везде отметки, комментарии. У него много внимания, много друзей и девушек, которые так и тянутся к нему.

Боже, на что я вообще рассчитывала в свои пятнадцать? У розовых очков, что я тогда на себя надела, были толстенные стекла. Чем только думала, когда признавалась Беспалову в любви, когда вокруг него столько девушек? Они могут дать ему все, что он захочет. Исполнить любое его желание. А у таких парней, как он, наверняка есть много разных желаний… куда уж тут мне. Ведь что тогда, что сейчас – я та самая девчонка, которая краснеет при виде откровенных сцен по телеку.

Я вздыхаю и обрываю свои дурацкие мысли. А потом зависаю на очередном фото Никиты. Он запечатлен в танце – отжигает прямо на улице, улыбается во все свои тридцать два зуба и смотрит куда–то в сторону, чуть левее камеры. На нем свободный, черный свитшот и джинсы с драными коленями. На заднем фоне – компания друзей, я даже вижу Илью с бутылкой пива в руках. Он что–то говорит своему другу.

Прикусив губу, я снова перевожу взгляд на Никиту. Даже через фото от него веет энергией. Яркой, мощной, притягательной.

– Достаточно, – одергиваю себя и выхожу из социальной сети.

Столько времени не заходила и сейчас не надо было. Все, хватит.

Не успеваю отложить телефон, как звонит комендант из общежития, в котором я жила.

– Да?

– Диана, здравствуй, – слышу ровный, женский голос из динамика. – Ты собираешься забирать свои вещи? В комнате остался твой ковер и занавески.

– Здравствуйте, да, – отвечаю я. – Но я думала, можно забрать позже…

– Нет, к концу следующей недели нужно освободить комнату окончательно, – отрезает комендант. – Общежитие закроется до сентября.

– Поняла, – растерянно отвечаю я и отключаюсь.

Я думала, у меня еще есть время, чтобы забрать оставшиеся вещи, но раз это срочно… нужно что–то придумать. На автобусе в обнимку с ковром ехать шесть часов не вариант. Придется попросить помочь Илью.

Жаль, что я тогда не знала, чем это для меня обернется.