Сестра друга. Мне ее нельзя

Глава 8

Я краснею до кончиков ушей. Что он несет? Играет? Или смеется надо мной? Не понимаю!

Ему весело, а я… волнуюсь! Слишком волнуюсь! Никита ходит по тонкому льду. Илья – не дурак и может обо всем догадаться, прочесть между строк. И тогда он нам обоим устроит веселье!

Прикусив губу, я притаптываю босой ногой по теплому, нагретому за день полу веранды. Клянусь, я скоро сойду с ума! Не знаю даже, что лучше – когда Беспалов не замечал меня или когда начал замечать!

Звонок телефона отвлекает меня от пучины мыслей и я поворачиваюсь к Илье. Нахмурившись, брат смотрит на экран телефона, затем проводит пальцем по экрану и отходит в сторону, отвечая на звонок.

Мы с Никитой остаемся наедине. Я все так же смотрю куда угодно, только не на него. Чувствую себя глупо. Наверное, надо уйти. Да, так и сделаю. Я поздоровалась, была вежливой и даже принесла чай с конфетами. Думаю, этого достаточно.

– Чего такая напряжённая? – доносится до меня насмешливый голос. – У тебя все норм?

Я поджимаю губы и поворачиваюсь к Бесу, опалив его рассерженным взглядом.

– Норм, – в его стиле отвечаю я. – А у тебя?

– У меня? – Ник недоуменно хмурит темные брови. – В смысле?

– Ты чего делаешь? – шиплю я, кинув быстрый взгляд на Илью – он прохаживается по тропинке, что–то объясняя невидимому собеседнику и размахивая рукой. – Ты хочешь сдать меня брату? Издеваешься?

Беспалов вдруг поднимается со стула и оказывается напротив меня. Заглядывает в мои глаза открыто, с долей наглости и уверенности.

– Не парься, конфетка, – абсолютно серьезно говорит он. – Я просто веселюсь. Все под контролем.

– Илья тебя не пощадит, – предупреждаю его я. – Не делай так больше. И не называй меня… не называй меня конфеткой. Ясно?

На лице Беспалова расцветает улыбка. Широкая, обаятельная. Гад. Пусть он перестанет на меня так действовать! Я уже не знаю, куда спрятаться от его обаяния!

– Все–все, тормозни, – велит Ник. – Никто не узнает. Я умею хранить секреты. И даже когда ты на этой же веранде призналась мне…

Я до боли кусаю губу, затем делаю глубокий вздох и перебиваю его:

– Это было в прошлом. Я была маленькой, глупой дурочкой!

– Ты думаешь, я смеюсь над тобой? – удивляется Бес.

– Я ни о чем не думаю, – возражаю я и отвожу взгляд. – Просто не вспоминай об этом. Пожалуйста.

– Посмотри на меня, – велит Никита. – Я люблю, когда мне смотрят в глаза.

У меня мурашки бегут по коже. Я рядом с ним… превращаюсь в неконтролируемый, полыхающий шар, в котором молниями проносятся эмоции.

Я делаю то, что он просит. Снова заглядываю в его глаза. И пытаюсь при этом прийти в себя, успокоиться.

– Ты была смелой, конфетка, – говорит Ник. Серьезно, проникновенно. – Не надо стыдиться своей смелости.

Я молчу. Не знаю, что ему на это ответить. Лишь хлопаю ресницами, не в силах отвести взгляда от него взгляда.

– Пусть останется в прошлом, – наконец, нахожусь я. – Это давно неважно.

– А что так? – он снова улыбается, но на этот раз криво, изогнув уголок губ в улыбке, – любовь уже прошла что ли?

Стоит ли говорить, что я покраснела, как рак?

– Прошла. Конечно же, прошла! – выпаливаю я.

Ник окидывает меня задумчивым взглядом. Затем поднимает руку и тянется к моим волосам. Я часто дышу, ощущая, как его пальцы неспешно перебирают мои пряди. А потом он протягивает мне… листик.

– Запутался, – поясняет.

Я киваю. Забираю у него «находку» и выкидываю.

– Хорошего вечера, – уже более спокойно говорю ему и, не дожидаясь ответа, ухожу.

У меня сердце не на месте рядом с ним. Я сама не своя. Что же творится? Столько времени прошло, а я… все туда же. Будто заболела каким–то вирусом, от которого нет спасения!

Шагнув в ванную, я запираюсь и останавливаюсь возле раковины. Заглянув в зеркало, тяжело вздыхаю. Щеки горят, будто у меня температура под сорок. Глаза широко распахнуты, как у сумасшедшей. Ноздри трепещут…

– Ну и чучело, – недовольно бурчу, торопливо поправляя волосы, что рассыпаны по плечам и талии.

Это я в таком виде перед Никитой стояла что ли? Ужас.

Собрав волосы на макушке, я умываюсь холодной водой. Я так привыкла к спокойствию, а рядом с Беспаловым… мой внутренний мир переворачивается вверх дном. Я моментально теряю спокойствие и начинаю волноваться.

А ведь мне… ведь нам еще ехать в другой город. Вместе.

Ладно, нужно успокоиться. Я просто не привыкла к его вниманию, для меня это что–то новое. Раньше ведь мы практически не общались. Да и не о чем нам было. Я не вызывала у него интереса.

А сейчас? Сейчас, кажется, все поменялось. Он просто общается со мной из вежливости. Но при этом успевает еще и забавляться! Все ему весело. А мне, вот, ни капли не смешно!

Промокнув лицо полотенцем, я выхожу из ванной и иду на кухню. Нужно помочь маме, если она еще не закончила.

– Мам, ты салат уже сделала? – интересуюсь я, подходя к ней.

– Еще нет, – качает головой она. И, кивнув на холодильник, предлагает: – если хочешь – сделай. Помидоры и огурцы в холодильнике.

Я киваю. Хоть отвлекусь от бесконечных мыслей о Никите. На разделочной доске нарезаю сочные помидоры и огурцы, затем мою зелень под струей холодной воды.

– Диан, ты куда смоталась–то? – подходит ко мне Илья. Стащив с доски горстку нарезанных огурцов, он засыпает ее себе в рот. – Я думал, с нами посидишь.

– Прекрати воровать у меня еду, – все еще удерживая в руке поблескивающий в электрическом свете нож, говорю я.

– Положи нож на стол, – велит брат. – Аж не по себе.

Я усмехаюсь и в шутку грожу ему ножом.

– Без глупостей, Илья.

Брат взлохмачивает мне волосы и мой небрежный пучок распускается. Волосы обволакивают меня мягким водопадом.

– Эх, Диана, – хмыкает Илья, одарив меня горделивым взглядом, – чувствую, в ближайшее время я буду сворачивать шеи твоим ухажерам.

– Перестань, – вздыхаю я. – Да и нет у меня ухажеров.

– Появятся, – уверенно заявляет брат. И усмехается, качая головой: – а–то думал, ты так и останешься страшненькой.

– Илья! – возмущается мама.

Брат смеется, уворачиваясь от удара полотенцем. И, показав мне язык, уходит. Я лишь глаза закатываю. Уже такой взрослый и здоровый, а ведет себя, как ребенок! Но, надо отдать ему должное, он отвлёк меня своими глупостями. Я даже немного успокаиваюсь, приходя в себя.

***

Ник

Затягиваясь сигаретой, провожаю розоватый закат, разливающийся в небе. Я все еще на веранде, но скоро уеду. Илье завтра на работу, а мне – сегодня. Клуб открывается в одиннадцать, надо все успеть проверить.

Правда, думаю я совсем не об этом. Перед глазами то и дело мелькают ножки Дианы. Гладкие, не тронутые загаром. Интересно, как они наощупь? Наверняка, кожа мягкая, нежная… я залипал на эти ножки почти все время, пока малышка была на веранде. Увидеть ее в топе и коротких шортах совсем не ожидал. Вся такая на домашнем, растрепанная и милая.

Стряхнув пепел на землю, я усмехаюсь. Ну и девчонка. Какого хрена так долго ошивается в моей башке? Проникла в нее без разрешения и не хочет уходить. Стесняется меня, сторонится. Походу, все еще переживает из–за поцелуя. Забавляет ее поведение. По–детски мило себя ведет. Наивно, искренне.

На плечо опускается тяжелая ладонь и я оборачиваюсь. Задумался, не услышал, как подошел друг. Илья останавливается рядом со мной, кладет локти на деревянное ограждение. Некоторое время задумчиво смотрит на двор, затем поворачивается ко мне.

– Бес, к тебе разговор есть, – говорит друг.

Я киваю ему, выпуская изо рта клубы дыма, что плавно рассеиваются в воздухе.

– Тебе Диана моя нравится? – Илья всегда был прямым. Если что–то и говорит, то без намеков. Спрашивает, как есть.

– Ну, – я даже немного теряюсь. – Она красивая.

– Я не спрашивал, красивая, или нет, – его глаза смотрят на меня в упор. – Я задал конкретный вопрос. Отвечай.

– Ты чего докопался–то? – хмурюсь я и, сделав еще одну тяжку, закидываю бычок в стеклянную банку из под кофе.

– Я видел, как смотришь на нее, – отвечает Илья. – Ник, даже не думай. Она не шлюха, которую можно трахнуть и выгнать под утро. Я тебе лицо за нее сломаю, клянусь.

Я смеюсь и с размаху хлопаю его по плечу, не обращая внимания, как что–то внутри меня неприятно саднит.

– Хорош тебе загоняться, – беспечно говорю ему. – Думаешь, твою сестру обидеть смогу?

– Не обидишь. Просто трогать не смей. – предупреждает Илья. – Спи, с кем хочешь, но сестры моей не касайся.

Я лишь ухмыляюсь:

– Расслабься, папаша. Хороших девочек не порчу.

И так знаю, что мне ее нельзя. Не для меня она. Ей нужен нормальный парень, а мне – свобода. Желание рано или поздно пройдёт по–любому. Перебешусь и успокоюсь.

Поскорее бы, блять. Чувствую себя маньяком.

– Я знаю тебя, как облупленного, чего только стоит история с Вероникой, – продолжает Илья и я стискиваю зубы.

Хороший настрой испаряется окончательно. Сдвинув брови на переносице, я прожигаю друга недобрым взглядом.

– Завали. Я говорил не затрагивать тему.

Илья смягчается. Вздохнув, качает головой.

– Бля, прости, братан. Реально, прости. Я просто не хочу, чтобы и Дианка моя так же… просто девки от тебя кипятком писаются, с ума сходят. В прямом и переносном смысле. Я к этому.

– Я понял, – отвернувшись, брожу мрачным взглядом по двору, на который плавно опускается летний вечер. – Сказал же – не трону. Будь спокоен.

– Все, закрыли тему, – примирительно говорит Илья. Хлопнув меня по плечу, командует: – а ну собрался! Закрыли, говорю же!

Я слабо усмехаюсь и пожимаю ему руку.

– Закрыли. Все, я поехал. У меня дела.

– На связи, – отзывается Илья. И когда я спускаюсь по деревянным ступенькам во двор, снова зовёт меня: – Ник, ты точно в порядке?

Я оборачиваюсь.

– В порядке, мам. Иди домой.

Он улыбается краем губ и, послав мне шутливый воздушный поцелуй, уходит в дом.

Лучший друг. Даже не друг, а брат. Мы с детства вместе. Когда ему плохо, я всегда рядом. Когда мне – рядом он.

Смогу я все это разрушить из–за того, что хочу его младшую сестру? Смогу. Но я не хочу разрушать. И не стану. Осталось только выпроводить эту голубоглазую малышку из башки и жить дальше.