Няня для Альфы

Глава 5

Лаяна

Утро началось спокойно. Тишина квартиры, запах кофе , солнце, которое пробивалось через полупрозрачные занавески. После вчерашнего я хотела одного - тишины . Без больниц, без машин, без мужских голосов , заставляющих моё сердце биться быстрее.

Я собрала волосы, выпила кофе , натянула светлый свитер, глянула на часы - почти восемь. До работы пятнадцать минут пешком . Я всегда шла сама - это давало ощущение контроля над жизнью. Хоть над чем-то.

Но стоило мне выйти из подъезда, как на тротуаре я увидела чёрную машину. Та самая. И водителя.

Он стоял, опершись о капот, с телефоном в руке, но, увидев меня, тут же выпрямился.

– Доброе утро, госпожа Лаяна, - сказал спокойно, с чуть натянутой вежливостью. – Я должен вас отвезти.

Я моргнула, решив, что ослышалась.

– Простите . . . что сделать ?

– Отвезти вас на работу. Господин Добрыня распорядился, чтобы я теперь возил вас каждый день.

Я замерла.

– Что ?

– Да, - он кивнул. – С сегодняшнего утра.

Я медленно вдохнула, потом выдохнула, глядя на машину . Вчерашняя авария мелькнула перед глазами - визг тормозов, крик, его голос: «Закрой рот и подними её .» И потом - боль, больница, он рядом, его взгляд. Даже сейчас от этого вспоминания внутри будто что-то дрогнуло.

– То есть . . . - я прищурилась. – Он решил, что теперь я не способна перейти дорогу без сопровождения ?

Водитель смущённо кашлянул.

– Мне не сообщали подробностей. Только приказ.

Я стиснула зубы. Добрыня, чёртов контролёр . Смешно, но раздражение смешалось с чем-то другим - тёплым, опасным, как будто кто-то заботится , но слишком по-своему.

– Скажите своему «господину», что я умею ходить на своих ногах. - буркнула я, но шаг всё же сделала к машине.

Он открыл дверь, и я, сама не веря себе, села внутрь . Снаружи холодно, а тут тепло, тихо, пахнет новой кожей и чем-то, что я теперь уже невольно связывала с ним.

Машина тронулась. Я смотрела в окно, делая вид , что мне всё равно . Но в груди жило странное чувство. Не злость. Не благодарность. Что-то между . Он поставил мне водителя . Он следит, чтобы я не попала под колёса. Он волнуется.

Я тихо усмехнулась.

– Упрямый волк, - прошептала я, глядя на отражение в стекле. – Думаешь, сможешь меня контролировать ? Посмотрим.

И впервые за долгое время утро показалось не просто началом дня, а чем-то большим. Началом того, что уже нельзя будет остановить.

Рабочие дни после ночных смен всегда казались бесконечными . Сегодня - особенно. Я вошла в здание центра , как обычно - через боковую дверь для персонала , но стоило пройти пару шагов по коридору, как взгляды коллег начали липнуть к спине . Шёпот, тихие смешки, приподнятые брови. Я почувствовала это сразу.

– Ой, Лаяна, - протянула Светка из регистратуры, стоило мне снять пальто. – Тебя сегодня кто-то подвозил, да ?

Я прищурилась, спокойно, будто ничего не понимаю.

– Работаю здесь, как и ты, Свет. Или тебе кажется, что я за ночь стала миллионершей?

Она хихикнула, поправляя халат:

– Ну уж извини, просто такая машина . . . Не каждый день к нашему центру подъезжает представительский «Майбах».

Я едва не поперхнулась. «Майбах» ? Серьёзно ? Ну конечно. Добрыня не мог просто отправить что-то попроще. Нет, всё должно быть на уровне - чтобы весь центр теперь считал, будто я сплю с владельцем.

– Свет, если тебе не хватает зрелищ, включай телевизор, - сказала я, проходя мимо. – Там и машины, и богатые мужики.

– Так он богатый ? - донёсся её голос мне в спину.

Я обернулась и посмотрела прямо ей в глаза.

– Не твоё дело.

Разговоры за спиной продолжались весь день. Я ловила обрывки фраз - «её кто-то возит», «наверное, у неё покровитель», «такая тихая, а смотри, как устроилась».

К середине смены я уже устала от этих шепотов больше, чем от пациентов. Но когда пошла в процедурную, заметила в отражении стекла своё лицо - и улыбнулась.

Пусть болтают . Пусть гадают. Только я знаю, кто он на самом деле . И знаю, что между нами пока ничего нет. Только это странное , жгучее напряжение, от которого хочется то бежать , то снова увидеть его.

Я выдохнула, налила себе воды, прислонилась к стене . Мысли всё равно возвращались к нему . К его голосу, к тому, как он смотрел в больнице , как сказал водителю: «Аккуратно.» Этот мужчина раздражал и притягивал одновременно.

Ну что, Добрыня, решил поиграть в защитника ? Посмотрим, кто первый сдастся - ты или я. Я расправила плечи и вернулась в зал . Пусть сплетничают . Я переживу. Главное - чтобы он снова не приехал сам. Потому что тогда . . . Я уже не знаю, смогу ли я сохранить хладнокровие.

Первая половина дня потянулась лениво, как вязкая карамель . Пациенты - привычные , процедуры - одинаковые , даже чай в термосе остыл так же , как всегда . Я ловила себя на том, что делаю всё на автомате. В голове - тишина, но не спокойная . Та, что гудит где-то в висках и не отпускает.

С самого утра я старалась не вспоминать про вчера. Про то, как водитель стоял у подъезда . Про машину. Про его распоряжение.

Но всё равно ловила себя на мысли: Интересно, он правда решил, что я не в состоянии дойти до работы сама ? Или просто хочет знать, где я, каждую минуту ? Мысли раздражали и почему-то грели одновременно.

Ближе к обеду я наконец позволила себе выдохнуть . В столовой было полупусто, пахло супом и свежими булочками . Я села у окна, взяла поднос - суп, картошка, чай. На секунду стало даже спокойно.

Я успела сделать всего несколько глотков, когда дверь столовой распахнулась. Гул голосов стих, и я уже по тону узнала эту походку - уверенную, громкую, с легким щелчком каблуков. Светка.

– Лаяна ! - почти крикнула она, подлетая ко мне. – Ты чего тут сидишь ?

Я приподняла бровь, не отрывая ложку от тарелки.

– Обедаю. Как все нормальные люди.

– Так иди собирайся ! - глаза у неё горели от любопытства. – Там этот . . . ну, твой . . .

– Мой ? - я медленно поставила ложку на поднос.

– Ну . . . Добрыня, - выдохнула она, будто сама не верила, что говорит это имя. – Сказал, что ждёт тебя в реабилитации. Только тебя.

Я чуть не пролила чай.

– Что ?

– Ну да ! - Светка аж подпрыгнула от восторга. – Все слышали. Пришёл его водитель, передал, что лично господин Добрыня Станиславович просил вызвать именно тебя. Сказал - срочно.

Имя отдалось где-то под рёбрами. Добрыня Станиславович. Оказывается, у этого упрямого волка есть отчество. И - чувство власти, которым он умеет пользоваться.

– Не может быть . . . - пробормотала я, чувствуя, как ладони становятся горячими. – Он ведь только дважды приходил. Ему положено через неделю.

– Ну, значит, что-то изменилось ! - Светка хихикнула. – Или ты на него повлия́ла.

Я закатила глаза, но внутри всё было наоборот - каша из волнения, раздражения и какого-то необъяснимого восторга. Я пыталась не улыбнуться, но уголки губ всё равно дрогнули.

Он пришёл раньше. И позвал меня.

– Скажи им, что я сейчас буду. - тихо произнесла я, поднимаясь из-за стола.

– Вот это да, - прошептала Светка. – Вот это у тебя кавалер.

Я только покачала головой, чувствуя, как сердце стучит всё громче. На каждой ступеньке, ведущей в зал реабилитации, казалось, будто шаги звучат слишком громко. Он ждал. И я не знала, чего хочу больше - чтобы это оказалось правдой . . . или чтобы всё это было просто случайностью.

Коридор к залу реабилитации сегодня казался длиннее обычного . Каждый шаг отдавался в груди глухим ударом - не страхом , нет. Напряжением . Тонким, как натянутая струна.

Я остановилась перед дверью, выдохнула, поправила халат и вошла . И увидела его. Добрыня сидел у тренажера, спина прямая , руки напряжены, взгляд прикован к металлическим перекладинам . Ни капли рассеянности, ни раздражения , ни привычной холодной злости . Он двигался точно, уверенно - толкал руками , напрягая мышцы плеч и груди, будто каждый рывок был войной с самим собой.

Волосы чуть взъерошены , рубашка тянется по спине, жилы на руках проступают . Я застыла. Он выглядел иначе . Не как пациент, не как инвалид. А как хищник , временно загнанный в клетку, который учится снова вставать, чтобы разорвать прутья.

Добрыня заметил меня почти сразу. Повернул голову, и в его взгляде мелькнуло что-то новое. Не ярость. Не отстраненность. Живое. Тёплое. Но всё ещё опасное, как пламя под тонким льдом.

– Ты всё-таки пришла. - сказал он. Голос был низкий, хриплый, с лёгкой усмешкой.

– Я работаю здесь, - ответила я, стараясь звучать спокойно. – Сказали, что ты просил меня.

Он кивнул, уголки губ дрогнули.

– Просил. Хотел убедиться, что ты не снова вышла на красный.

Я закатила глаза, но сердце предательски сжалось.

– Очень смешно.

Он чуть наклонил голову, и его усмешка стала дерзкой - не обидной, а вызывающе мужской.

– Я не шучу. Я просто хочу видеть, что ты целая.

Он снова взялся за тренажёр , мышцы напряглись, на висках выступили капли пота . Каждое движение было наполнено силой - не физической, а внутренней , волчьей. И я вдруг поняла , почему от него невозможно отвести взгляд.

Он был живой. Настоящий . Не идеальный, не красивый в привычном смысле, но дикий , сильный, опасный . И эта опасность тянула.

– Поможешь ? - вдруг спросил он, не глядя на меня.

– С чем ?

– С этим. - он кивнул на ремни, которые должны были фиксировать руки.

Я подошла ближе, чувствуя, как запах его тела - немного железа , немного хвои и чего-то дикого - обжигает сильнее любого алкоголя . Пальцы коснулись кожи его запястья - горячей, живой . Он посмотрел на меня . И в этот миг я поняла: злость в его взгляде исчезла . Осталась только дерзость. Хищная, но странно притягательная.

Так смотрит не пациент на сиделку . Так волк оценивает того, кто посмел подойти слишком близко к его клетке.

– Всё в порядке. - прошептала я, застегивая ремень.

– Не сомневаюсь. - ответил он, и в голосе прозвучало что-то, от чего по коже пробежал холодок.

Я отошла на шаг , а он продолжил упражнение - медленно , с силой, как будто пробуя на вкус собственное терпение . Я смотрела и ловила себя на мысли: если он снова поднимется на ноги - мир вокруг не выдержит такого взгляда.

Тренировка длилась почти час . Я помогала, подавала полотенце , следила за ремнями, но с каждым его движением становилось всё сложнее оставаться хладнокровной . Добрыня был собран, как никогда . Ни жалоб, ни раздражения , ни привычных рыков на всех вокруг - только сосредоточенность и эта почти дикая энергия, от которой воздух в зале будто вибрировал.

Когда он наконец отпустил перекладину, мышцы на руках ходили под кожей , дыхание стало глубоким , неровным. Он откинулся на спинку коляски, провёл рукой по лицу, убирая пот со лба . А потом - посмотрел на меня.

Тот самый взгляд. Не холодный и не злой. Тёплый, уверенный и . . . опасный. Так смотрит хищник, который впервые чувствует, что его сила возвращается.

– Ты молодец, - тихо сказала я, чтобы хоть что-то сказать. – Сегодня лучше, чем раньше.

Он чуть прищурился.

– Хвалишь ?

– Констатирую факт.

– Значит, всё-таки заметила. - протянул он, и уголки губ дрогнули . Сначала я подумала, что мне показалось, но нет - это была улыбка. Настоящая . Не злая, не насмешливая. Живая.

Я застыла. И почему-то именно эта улыбка оказалась хуже любого его резкого слова . Словно он без предупреждения снял с меня броню. Он знал, что делает. Видел, как я отвела глаза, как невольно втянула воздух . И, конечно, воспользовался этим.

– Ты покраснела. - сказал он с ленивой дерзостью, облокотившись на подлокотник.

– От жары. - отрезала я, быстро отворачиваясь.

– Ага, - протянул он. – Конечно.

Я подняла на него взгляд, пытаясь вернуть себе привычную дерзость.

– Не переоценивай себя, Добрыня Станиславович. Я просто устала.

– Конечно, - он наклонил голову, усмехнулся чуть шире. – Устала смотреть, как я снова начинаю быть мужчиной ?

Я подавилась воздухом. Он знал, куда ударить. И сделал это нарочно. С той же хищной легкостью, с какой зверь испытывает запах крови.

– Ты неисправим. - процедила я, чувствуя, как сердце стучит где-то у горла.

– Я живой, - спокойно ответил он. – Это тебя пугает ?

Я хотела сказать «нет» . Но слова не вышли. Потому что в этот момент он снова улыбнулся - уже открыто, чуть нагло , с тем самым блеском в глазах, который говорит: «Я знаю, что ты чувствуешь». И я поняла - вот теперь он действительно опасен . Потому что стал тем, кем был раньше. И с каждой минутой мое собственное сердце начинало биться в его ритме.

Тренировка закончилась внезапно - будто воздух в зале разом выдохнули . Добрыня откинулся на спинку коляски, дыхание ещё сбивалось , рубашка тянулась на плечах, а на висках блестел пот. Он выглядел живым. Слишком живым . И от этого становилось не по себе.

Я сделала шаг назад, вытирая руки, стараясь вернуть себе спокойствие.

– На сегодня хватит, - произнесла я тихо. – Нагрузку нужно увеличивать постепенно.

– Я сам решу, сколько мне хватит. - ответил он ровно, но без той ледяной отстраненности, к которой я привыкла. В голосе появилась странная сила, почти бархатная.

Он повернулся ко мне, поймал взгляд, и я поняла - сейчас что-то произойдёт.

– Лаяна, - начал он медленно, словно пробуя слова на вкус. – Я хочу, чтобы ты была . . . только моей.

Я моргнула, не сразу поняв смысл.

Он хмыкнул, едва заметно, и добавил:

– Моим реабилитологом, - пауза. Улыбка - едва заметная, но хищная. – Чтобы приезжала ко мне домой и занималась со мной лично . Каждый день.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось . Слова «только моей» все ещё звенели в ушах сильнее, чем «реабилитологом».

– Это невозможно, - сказала я, стараясь говорить ровно. – У меня есть и другие пациенты. Я должна помогать всем, а не только вам, Добрыня Станиславович.

Он чуть прищурился.

– Но ты сама видишь, со мной у тебя лучше всего получается.

– Это не повод менять правила. - ответила я твёрдо.

В зале повисла тишина. Он смотрел прямо в меня, спокойно , но взгляд был острый, тяжелый, почти ощутимый. Так смотрят не пациенты. Так смотрят волки , если кто-то осмелился уйти, не спросив разрешения.

– Ты уверена ? - тихо спросил он, и от этой низкой интонации мурашки пробежали по спине.

– Абсолютно. - ответила я, собрав всю волю.

Я повернулась, стараясь не ускорять шаг, не показать , что его слова задели. Но чувствовала спиной этот взгляд - пристальный, прожигающий , словно его глаза могли касаться.

Дверь зала закрылась за мной мягко , почти неслышно. Но даже за стеной я всё ещё ощущала его присутствие. Добрыня Станиславович . Мой самый сложный пациент. И человек , которого я уже не могла вытолкнуть из мыслей.