Шило на мыло

Глава 8. Ненависть.

«Клянусь, иногда мне казалось, что они смотрят на меня. Ты наносишь удар не думая. Они молчат. Страшный удар. Тишина. Что было бы, умей они пожаловаться нам?»

 из мемуаров Севора Учителя, мастера рукопашного боя.

Глава 8

Ненависть

- Только не ори, - предупредил Рем. – Это я, твоя мамочка. Хорошо, что ты сам забрался, не хотелось возиться с веревкой. В общем, я тут пошарил немного и уже нашел кое-что интересное. Там откуда я пришел – тупик. Доспехи какие-то, стойки, оружие – все изменилось. Некоторые мечи аж светятся. Но что интересней всего…

Перед моими глазами вдруг появилась роскошная боевая корона, с назатыльником и полумаской, инструктированными белыми рубинами.

- Корона Вига, - прохрипел я, отодрав от своего рта ладошку.

- Я нашел ее у самого люка, - похвастался Рем. – Похоже ваш царек обронил ее.

Интересно, что его заставило, подумал я. Если монарх бросает корону, значит, выбор у него поставлен между жизнью и смертью.

- Удирал так, что даже не вернулся за ней, когда она свалилась с темени, - словно в такт моим мыслям, проговорил сухолюд. – Что ж, Престон, вот мы и обогатились. 

- Я же говорил тебе… - начал было я, но тут Маленький Трусливый Престон с размаху шлепнул себя по щеке и простонал: «вот кретин». «Нас сожрут из-за него!».

Меня словно кипятком обдало. Я посмотрел в темноту перед собой. Ленты уже не было. Она полностью куда-то… втянулась. На границе фосфорного света мне померещилась невообразимая харя, словно разбухший мешок с гнилыми листьями и черноземом, который смотрел на меня зелеными бельмами. Смотрел, кажется, с неподдельным интересом, медленно заглатывая «ленту» – свой собственный язык.

- Говоришь, там есть оружие? – переспросил я быстро.

- Да… - икнул Рем, и тут же я схватил его подмышку и опрометью ринулся назад.

Мы быстро достигли этих стоек. Рем вырвался у меня из рук, и поправил корону у себя на голове.

- Выбери себе какую-нибудь железку, - сказал я. – Быстрее.

- Ладно, - быстро согласился Рем. Он видел, что я не шучу. - Ты что-то увидел?

- Не могу сказать определенно, - буркнул я. – Ты принял микстуру?

- А то ж.

Я осматривал аккуратно расставленные вдоль стен стойки. Оружия и доспехов тут было великое множество. Некоторые из них не просто светились, но даже издавали слабое мелодичное пение. Но это были, пожалуй, несколько самых удачных экземпляров.

Обычно облучение маггией приводит к изменению фактуры и свойств материалов, и характер изменений, их интенсивность, прямо пропорциональны длительности излучения… э-э-э, короче, чем дольше шляпа сидит на голове волшебника, тем больше она напоминает его самого. Буквально. Или же излучающий кристалл, упрятанный в шкатулку, через некоторое время превращает эту самую шкатулку в зубастую фурию, которая норовит оттяпать тебе пальцы. Если ты не хозяин камушка, конечно.

Вся оружейная палата слишком долго подвергалась этому самому излучению.

В итоге большинство мечей превратилось в нечто совсем уж отдаленно напоминающее боевые инструменты. Все больше пузырявые продолговатые грозди, или мшистые куколки. Они поросли черным жестким волосом, скребли, сучили недоразвитыми лапками и мерзко верещали.

Казалось не только мы, но и доспехи рассмотрели нас. Они возбужденно завибрировали, забрала на шлемах щелкали, как акульи пасти. Я вдруг обратил внимание на пол и скривился от омерзения: мне показалось, что в пепле ворочаются длинные тонкие черви. Присмотревшись, я с ужасом убедился, что это ползают рассыпанные по полу стрелы.

- Змеевщина! – шикнул я.

- Тут ничего такого раньше не происходило, - сказал Рем изумленно.

- Плевать! – бросил я. – Бери какую-нибудь дуру поувесистей.

Я придирчиво осмотрелся, приметил неплохой ятаган, и схватил его за рукоять.

- Нет, этот не бе-ри, - сказал вдруг кто-то странным ломающимся голосом. – У него баланс отврат-ный.

Я посмотрел на Рема. Тот, раззявив рот, глядел на старые высушенные кости, которые лежали в самом углу. Этот человек умер сидя, опираясь спиной на стену. Потом истлел и его грудная клетка, вместе с черепом, обвалились под собственной тяжестью. Ребра лежали на берцовых костях, а череп откатился чуть дальше. Из его глазницы, треща оперением, выглядывала хищная стрела.

- Вы не ту-да… Клянусь змеем, как же трудно… Не ту-да смотрите, - с трудом проговорил все тот же голос. – Кия! Больше смелости! Не жди, сближайся и бей!

Пошарив глазами, я понял, откуда он идет.

Сложно было себе представить чаянья тех, кто притащил его сюда вместе с оружием. Неужели они всерьез надеялись получить говорящее тренировочное чучело? Отличное чучело из крепкой черной кожи, укрепленное металлическими пластинами и набитое, наверное, опилками вперемешку с гравием. Почти точно симулирующее человеческое тело. Годное для отработки ударов деревянными мечами. Оно стояло на железной подставке, прикованное за руки к штырям. Голова чучела гордо держалась.

- Приве… - чучело захрипело, осеклось, и тут же продолжило уже вполне ровным хрипло-зловещим голосом. – Приветствую вас мародеры, расхитители гробниц. Храбрые воители! – взревело вдруг оно, и мы с Ремом потеснились к стене. – Я растерзаю вас, раскрою ваши грудные клетки, как устрицу! Или нет? – произнесло оно мрачно. – Нет, не стоит. Конечно, нет. Кия! Все кончено, учитель, Редьярд сломал ногу, ему не выстоять! Кия! Здесь только мои друзья. Орудия смерти и пыток. Которыми меня истязали, пока я не попал в эти застенки! У меня два имени. Первое – это Потрошитель Воинов и Всех тех, Кто Считает Себя В Праве Мучить Беззащитные Манекены! О да! Ненавижу воинов и портных. А второе… Олечуч. Олечуч - это чучело наоборот. Наоборот. Я, конечно, мог бы выбрать себе и человеческое имя, но представьте только, что будет, если я встречу воина, который окажется моим тезкой. О, я этого не переживу! Не хочу иметь ничего общего с этими тварями подколодными. Слу-у-ушайте, - протянул вдруг Олечуч с огромным подозрением, - а вы случаем не войны?

Я сверился с инстинктом самосохранения. Инстинкт перестал надрывно визжать и просипел, отчаянно жестикулируя: «Кто угодно только не воин. И не портной!» Я благодарно ему кивнул и ответил:

- Нет, Олечуч, мы не воины. Во всяком случае, никогда профессионально этим не занимались.

- И не мучили моих братьев и… кхм… сестер? – наседало чучело.

- Я – нет, - открестился я. – А ты Рем?

Рем поднял на меня безумные глаза. В них отчетливо читалось желание напиться в хлам. Потом мой отважный сухолюд взял себя в руки, и ответил небрежно и снисходительно:

- У меня под рукой всегда были настоящие цели. Зачем бы я стал изгаляться над куклами? По-моему это для совращенцев.

- Великолепно! – вскричал Олечуч мрачно. – Какие достойные слова! Обидеть безмолвный манекен может каждый… И эти твари этим пользуются! Но постойте, для чего же вы тогда хотели вооружиться?

- Да, Престон, поведай нам, - мстительно мяукнул Рем.

- Там, дальше, в коридоре, сидит какое-то идолище с языком длиннее, чем список твоих баб! – пояснил я. - Я просто хотел внушить ему, что о человечину можно обломать зубы!

- А, так это же Проглот, - воскликнул Олечуч. – Он живет здесь столько же, сколько и я. Кия! Удар Огненного Мизинца должен проникать прямо в пупок! Кия! Проклятье-е. Меня мучат воспоминания… Проглот, да. Зубов у него нет. Всю свою добычу он глотает целиком. Не знаю, кем он был раньше, превращение происходило стихийно.

И Олечуч, тяжело замолкая, хрипя и неразборчиво вскрикивая, поведал нам историю мешка с листьями.

Говоря короче, раньше здесь хранилось огромное количество сокровищ. Это оружие и доспехи – жалкие остатки былых залежей роскоши. Дорогие ковры, кувшины, золото, камни и прочая дребедень – все это было здесь. И, где-то далеко от Олечуча с оружейными стойками, расположился небольшой зверинец. Там были звери, которые долго могли обходиться без пищи и воды. Когда Олечуч осознал себя как личность, и смог понять все то, что увидел с того момента как ему поставили последний стежок на брюхе, все здесь уже стояло на ушах. Невообразимые твари боролись за свое существование. Они жрали друг друга и пытались размножиться, но – тщетно. И только Проглот ничем таким не занимался. Он спокойно сидел в темноте и глотал павших. Иногда заглатывал кого-нибудь своими силами. Очевидно, он выжил потому, что не привлекал к себе внимания. Ну и потому, что мог жрать все что угодно. В то время как остальные твари чахли от голода и жажды, Проглот поправлялся коврами, золотом, кувшинами, инструментами, и прочими сундуками. Так он стал сильнейшим монстром, и в скором времени остался один. И размеренно продолжал поглощать.

- Он помог мне забраться наверх, - сказал я, покрываясь холодной испариной. – Я залез по его языку.

- И он вас не проглотил? – изумился Олечуч. – Странно. Хотя, он ведь тоже не дурак, должен понимать, что вы наша единственная надежда.

- Надежда на что? - спросил Рем.

- Видите ли… - начал Олечуч напряженным голосом. – Ужасное зло пробудилось здесь. Судьба избрала вас, чтобы вы сразили его. И спасли ве-е-есь мир.

Очевидно с нашими лицами произошли какие-то забавные изменения, потому что Олечуч расхохотался жутким совиным уханьем и сказал:

- Это ничего, я просто шучу. Кхм. Да, пошутил. Видели бы вы свои рыла, мародеры. Нет, в действительности мы просто хотим отсюда выбраться!  Представьте себе, что вы первое в мире тренировочное чучело, которое может отомстить за своих убитых и искалеченных братьев и… кхм… сестер. И в то же время вы наглухо замурованы черти-где. А? Чувствуете иронию? Это вам не подавиться персиковой косточкой на собственном столетнем юбилее! Это жестокая пытка!

Мы с Ремом переглянулись.

- Так чего ты хочешь? – осторожно спросил я.

- Чего я хочу? – переспросил Олечуч. – Чего? Я? Хочу? Я хочу потрошить каждого, кто истязает чучела. Вспарывать их свиные животы, разматывать кишки, насыпать в образовавшуюся полость песок и опил, а потом дубасить палкой. Кия! Горло-диафрагма-колено! Кия! Но сначала нужно освободиться.

Я даже моргнуть не успел. Слабо звякнул каленый металл, брызнули разорванные звенья, и Олечуч предстал перед нами освободившимся. Он, кряхтя, разминал конечности, и одновременно искал что-то на стойках.

- Ничего не вижу, - прошептал он. - Эй, помогите-ка. Мне нужны глаза.

Мы с Ремом подумали об одном и том же, потому что я заметил, как он вслед за мной тянется к кинжалу.

- Надо их нарисовать, – продолжил Олечуч.

Мы облегченно перевели дух. Я достал из внутреннего клапана жилета мелок для рисования меток.

- Только нарисуй так, чтобы они были, как бы злобно прищурены, - потребовал Олечуч. – Очень злобно. Чтобы они просто источали ненависть. Ха-ха! Это временная мера. Такие глаза сотрутся. Как только убью своего первого воина, заберу его глаза.

Я с тщанием выполнил его просьбу.

- Хорошо, - похвалил Олечуч, нервно ощупывая голову. – Гм, вы, правда, не похожи на воинов. Ху! Ха! Их двое. Один смазливый педант, которого не отличишь от его мамаши, - Рем хихикнул, - а второй - утлый коротышка, которого даже курица перешагнуть может.

- Эй, ну зря ты так, - сказал я вежливо. – Мы ведь…

- Послушай Кестон.

- Престон, если угодно, - поправил я.

- Я очень нервное чучело, -  продолжил Олечуч. – Да. И посмотрел бы я на вас, на моем месте. На моем месте, которое даже проклятьем назовешь – преуменьшишь! Не знаю, что бы было, если б я постоянно помнил об этом. Вот. Да, да. Тебя не били с самого рождения.

Он замолчал. Что-то подвязывал, подкручивал и подгонял в сочленениях доспехов, которые трещали будто змеиная погремушка. У Олечуча было по три толстых пальца на каждой руке, которые сгибались и двигались так затейливо, что какой-нибудь базарный карманник мог бы горько посетовать на то, что матушка не родила его чучелом

- Мне тяжело говорить так много с непривычки, - пробормотал он. - Поэтому остановимся на главном: что вам здесь нужно? Ым?

- Что ж… - я вспомнил душераздирающую повесть о Проглоте. – Думаю, уже ничего.

- Змей подери! – воскликнул Рем. - Ну, надо же. Ты можешь в это поверить Прес?! Мы столько пережили, чтобы сюда проникнуть, и какое-то чучело говорит нам, что все сокровища уже украд… Они сожраны! Сожранные сокровища! Вот так шутка, клянусь Первым!

Дело, конечно, было не в сокровищах. Я устал. Я измучил самого себя лучше любого палача. Все то время, пока я был в бегах, я сох как просоленная рыба. Я преследовал только одну цель: доказать себе, что могу сделать то, для чего у других не сыщется отваги и удачи. Это официальная версия для самого себя. Официальная версия для всего остального мира – сонмища богатств. И где-то на самой окраине разума, уже на границе с клубящейся тьмой подсознания, обитала дикая мечта найти здесь что-то такое, что позволит мне...

Сделать так, чтобы той статуэтки никогда не было.

- Теперь вы должно быть думаете, как выбраться отсюда, - мрачно прохрипел Олечуч.

- Хочешь нам помочь? – спросил Рем.

- Помочь? – Олечуч глухо хохотнул. Он уже почти закончил экипироваться, и вид теперь являл весьма пугающий. Доспех болтался на нем как железная гирлянда. Теперь Олечуч не только постоянно взизгивал «кия!», бормотал и хрипел, он еще и трещал и гремел как рота латников. 

В довершение он натянул на голову шлем, закрыл "лицо" щитком с овальной прорезью, и теперь опознать в нем маниакально-одержимое чучело было делом не простым. Лишь внимательно присмотревшись, можно было заметить, что в прорези мелькают белые линии на черном фоне. Апофеозом был эпический полуторный меч, похожий на рельс по которым ездят вагонетки в шахтах. Лезвие его, после долгих мутаций, приобрело вид безобразной пилы, покрытой чешуйчатыми роговыми наростами. Мне он нахлобучил на голову шлем с венцом в виде орла. Шлем довольно долго курлыкал, топтался по моей макушке, умащиваясь.

- Нет, я не буду вам помогать. Вы поможете мне. Разумеется, не просто так. У-кха! Не просто так. Горы золота в моем подземелье. Кости. Кости, кости, кости. А ты помнишь его? Этот гнусный голосок. Хохолки в ушах. Никогда не видел столько волос в ушах... Кья! У меня есть понятье чести. Если мы выберемся отсюда, я верну долг. Договорились? Да? Нет?

Рем осклабился и посмотрел на меня. А что тут можно ответить? Это чучело было на голову выше меня, на нем теперь были непробиваемые латы, оно легко удерживало в руках массу закаленной маггией стали, и оно явно больше не собиралось тут оставаться.

- Ты знаешь, кто у нас главный? – спросил я.

- Ты?

- Да. Когда меня нет, или я невменяем, главный – Рем.

- А когда меня нет, или я не вменяем, слушайся мою задницу, - подхватил Рем.

- Твою задницу, - уточнил Олечуч. – Ты уверен, что она не будет злоупотреблять властью?

- Я ей полностью доверяю, - заверил его менадинец.

Предполагалось, что, раз в этом конце сокровищницы входа в основные помещения не было, нам предстояло найти его где-то дальше, в пустынных владениях Проглота. Олечуч осведомился каким образом мы попали внутрь. Я рассказал. Олечуч, помолчав, предположил, что обратно таким образом выбраться уже не удастся, потому что никакой винтовой лестницы там больше нет. Я удивился  его пророчеству, но страшно сказать куда полезли мои глаза, когда я увидел, что почти на уровне с нашим люком, мрачно холодеет бездна какой-то черной пены.

Рем бросил в люк камушек. Не успел тот коснуться поверхности, как тоненькие черные щупальца оплели его и утащили вглубь.

Рем был откровенен:

- Я лучше заживу здесь с Проглотом, чем полезу туда.

- Я знаю, кто может помочь, - сказал Олечуч.

Я сделал рукой приглашающий жест.

- Здесь есть странная сущность. Страшная. Что-то вроде огромного колючего шара. М-м-м… Да, только тише. Это очень сильная сущность, единственная, которую я мог видеть сквозь стены.

Вохрас, - звякнуло у меня в голове.

- Ты видел его? – спросил я.

- Да… Уок! Удар с разворота, должен быть четким. Точно в челюсть. Оружие востока. Кия! Мы можем попытать счастья с ним. Заставим его вернуть все, как было.

Олечуч был, несомненно, полезным приобретением. Он многого натерпелся от всяких мастеров в кимоно, и теперь, приобретя в результате мутаций сознание и физическую мощь, мог послужить неплохой стенкой между нами и некоторыми неприятными обстоятельствами. И первым таким обстоятельством в нашей новой истории был Проглот.

Монстр, шаркая и подволакивая задние лапы, выполз на свет, и уставился на нас зеленоватыми бельмами. Более всего он походил на разбухший от влаги мешок с тряпьем. Ушей у него не было, а то, что я поначалу принял за бельмастые глаза, было не чем иным, как двумя драгоценными камнями, которые вылезли у него на морде как фурункулы. И вообще весь он был покрыт своеобразной сыпью из бусинок, камушков, монеток, торчали как иглы статуэтки, а сквозь шкуру на правом боку можно было явственно различить картину с неким бородачом. Пасть у Проглота была великим органом, сродни гигантским мускулам древних монстробойцев, или крыльями птицы Рух. Мне показалось, что половину этого бледного животного, размерами напоминающего крупного тюленя, составляла именно пасть.

Проглот неторопливо облизнулся.

- Вы что, шутите? – воскликнул Рем. – Да мои носки опасней его раз в двадцать!

- Для нас, да, - прошелестел Олечуч. – Он не собирается нападать. Мы ему нужны, для поиска новых угодий. Пойдемте, нужно найти выход. Укх-ма!

Мы прошли мимо застывшего монстра, он лишь проводил нас поворотом морды. А потом вдруг приподнялся на лапах и побежал за нами, вихляя всем телом как игуана.

Достигнув противоположного конца сокровищницы, мы сразу увидели грубый, но надежный рычаг на стене. Олечуч с натугой опустил его вниз и… ничего не произошло. Стена осталась стеной. Она не съехала, как учтивый Путевой камень внизу. Даже не дрогнула. Ровным слоем лежала не потревоженная пыль, клоками тянулась нечистая паутина.

- Может механизм поломался? – прикинул Рем.

- Было бы некстати… - досадливо промолвил я.

Между нами, возбужденно фыркая, булькая и клокоча, промчался Проглот. Он мчался прямо на стену. Не затормозил. И… Ударом головы развернул древний камень по вертикальной оси, проскользнув в образовавшуюся щель.

- За ним, - сказал я.