Пантеон планеты «эльда»

Из жизнеописания Орсо Фангеди – I

Он не подал виду, но заметил, с какой настороженностью напрягся генерал Ле Сабль.

Всегда сдержанный и молодцеватый старый вояка побледнел, зрачки его глаз забегали из стороны в сторону, когда он, как Орсо, представил себе гибель целых трёх студиозусов.

«Боги, — с невеселой усмешкой думал оберст-лейтенант, — генерала, меня, преподавательский и весь офицерский состав ИЧК… даже страшно подумать, что с нами сделают»

Орсо вспомнил, что ему рассказывала Селеста о своих разговорах с оберстом Собмеро. Фангеди помнил, насколько он изумился и какую злость почувствовал, когда узнал, что сидящую перед ним девушку, а точнее девчонку – Селесте ещё не было и восемнадцати! – пугали отправкой на Барбариум.

Орсо подумал, что если Данте Третий их пощадит, то Барбариум – это лучшее на, что они все, вместе с генералом Ле Сабль, могут рассчитывать в случае гибели трёх студиозусов.

Как и сообщил прибежавший к генералу лейтенант, су-шеф Гийом Парнас заперся в рефрижераторной камере, вместе с тремя студиозусами из третьей группы. Очевидцы случившегося – офицеры ИЧК и служащие технического штата станции – утверждали, что Гийом каким-то неведомым способом сумел разоружить одного из сержантов ИЧК, завладев его бластером. А после, угрожая расстрелом, заставил двух девушек и одного парня из третьей группы зайти вместе с ним в морозильную камеру.

Почему су-шеф решил укрыться там не вызывало вопросов – морозильные камеры на Пантеоне сделаны из высокопрочных сплавов, способных выдержать сверхнизкие или сверхвысокие температуры, а также и всевозможные деформации или даже взрывы. Сделано это было для повышения сохранности провизии, дабы в случае развития непредвиденных обстоятельств экипаж станции и студиозусы не остались без провизии.

А когда речь заходит о восьмитысячном контингенте, обслуживающем станцию, забота о провианте приобретает один из высших приоритетов.

Другой вопрос состоял в том, как теперь вынудить сдаться спятившего су-шефа и не позволить ему у***ь студиозусов.

Орсо было подумал, что парень и девушки, которых захватил су-шеф могли бы попытаться использовать свои силы против него, но он отлично помнил, что большинство студиозусов ещё не обладают достаточным уровнем воздействия на силы природы Эльды.

Да и потом нужно понимать, что метеомант не превращает студиозусов в мифических колдунов из древних легенд или сказок. Они не могут метать огненные шары или швыряться потоками сногсшибающих вихрей. Точечно направлять свои силы они если и смогут, то лишь относительно —  по заданной площади – а никак не по одиночно выбранной цели.

Да и потом Орсо отлично знал, что среди его учеников есть те, кто потенциально может вызывать кошмарные извержения вулканов или землетрясения. А есть и такие, чьи возможности ограничиваются созданием тумана или громадной, но абсолютно бесполезной, на текущей момент, радугой.

И это, не говоря о том, что для воздействия на природу и погоду метеомантам Пантеона нужно пространство и условия – просто так в комнате не пойдет снег и не начнется удушающая жара.

На коротком экстренном совещании с офицерами ИЧК было решено отвлечь Парнаса разговорами, пока монтажники и проектировщики их техштата будут перестраивать систему вентиляции так, чтобы запустить внутрь морозильной камеры снотворный газ.

Орсо это видел вполне логичным предложением, но было одно «но».

— Если верить информации о матчасти станции и её комплектующих, холодильники камбузов снабжены системой сепаратной блокировки, — сообщил один из старших офицеров чрезвычайной комиссии.

— Что это значит? — нахмурился генерал Ле Сабль.

— Полная герметизация морозильной камеры, — чуть качнул головой Орсо.

Начальник станции тихо выругался.

— Эта система активируется изнутри камеры?

— В том числе.

— Вот всегда говорил, что инженеры и конструкторы у нас отличные, но как намудрят что-то, так иной раз не знаешь радоваться или печалится, — генерал устало потёр шею. — Я так понимаю рассчитывать на то, что Парнас не знает об этой системе или не умеет ею пользовать не стоит?

— Я бы исходил от самого плохого, — вздохнул Орсо.

Несколько офицеров, постарше, с показательным согласием кивнули. Остальные, по моложе и по агрессивнее, держались более холодно, с высокомерием поглядывая на флотского офицера.

Орсо не обращал внимания на молодых лейтенантов и гауптманов, он знал, что эти выходцы из небогатых аристократических семей или сыновья средней руки негоциантов искренне верят, что добились невероятных успехов, получив звание офицеров ИЧК.

Отчасти это оправданно – в ИЧК берут лучших и лучших – но некоторые юноши с погонами лейтенантов или гауптманов очень быстро начинают с презрением поглядывать на представителей иных родов войск.

Орсо было плевать на мнение зазнавшихся юнцов. Он был заслуженным опытным офицером, с государственными наградами и вполне славной родословной, обеспеченной довольно известной в узких аристократичных кругах, фамилией.

— Он уже объявлял свои требования? — спросил Орсо, взглянув на одного из майоров чрезвычайной комиссии.

— Почти сразу, — тот пожал плечами, звякнув золотыми чешуйками шикарного правого эполета. — Сеньор Парнас изволил потребовать стратоплан до ближайшего имперского орбитального космопорта и подготовленный там скоростной корабль с очищенной базой реестра, с номерами планетарного банка «Аргос» и с грузом графита.

— Ишь ты, — нахмурился генерал, — хотелось бы знать кто его надоумил?

У Орсо был такой же вопрос.

Потребовать корабль с очищенной историей посещения различных портов, что сделает судно менее узнаваемым для поиска по межгалактическим реестрам, много ума не нужно. А вот о том, что банк-планета «Аргос», сохраняя перманентный нейтралитет со всеми и везде, предоставляет политическое убежище всем экипажам кораблей, с грузом графита на борту, знают лишь хорошо осведомленные в политике и дипломатии персоны. И какой-то там су-шеф, один из десятков на станции, никак е мог знать, что в «Аргосе» готовы душу продавать за дефицитный и остро востребованный термостойкий графит, без которых невозможно произвести сотни необходимых микросхем, чипов и плат.

Орсо живо вспомнился последний разговор с Селестой, когда девушка сообщила, что напавшие на неё эсфероты как будто ждали прибытия той грузовой шлюпки.

В контейнерах сброшенной шлюпки солдаты ИЧК и Орсо обнаружили еду. Невероятно много еды, что красноречиво свидетельствует о факте крупных хищений из запасов провианта на Пантеоне.

Но Фангеди был убежден и согласен с предположениями Селесты о том, что сам су-шеф, не обладающей должной властью и положением, вряд ли бы решился на столь дерзкое преступление.

Бездна Дуата его поглоти! Воровать еду, в крупных размерах, прямо на сверхсекретном государственном проекте наивысшего приоритета!

Нет, если прежде Орсо и пытался гнать от себя мысли о влиятельном покровителе Парнаса, то сейчас это слишком очевидно: на борту станции завёлся или обыкновенный алчный подонок или столь же обыкновенный предатель и изменник.

И конечно Орсо больше всего опасался второго.

— Какова вероятность, что Парнас действовал в интересах или под влиянием шпионов ТИРЭКСа? — Ле Сабль задал вопрос о котором думали все, но никто не осмеливался произнести это вслух.

Никому в ИЧК не хотелось допускать даже мысли о том, что они могли где-то просчитаться и здесь, на борту секретной станции, где осуществляется жизненно важный для страны эксперимент, завелись шпионы самого опасного противника Альбаторской империи.

Трансгалактическая интегрированная республиканская элитная корпорация Снаргона уже более сорока пяти лет ведёт настоящую информационную и политическую войну против Альбаторской империи. И даже оппозиционным силам внутри империи ясно, что всё это является подготовкой к большой войне против Альбатора. Всем мало-мальски здравомыслящим людям понятно, что руководство трансгалактической корпорации Снагорна спит и видит, как обратит планеты Альбатора в отдельные государства, которые затем будут поделены на ещё меньшие политические образования, что в свою очередь откроет для рэксов просто бешеное количество богатых рынков.

— Гадать можно сколько угодно, — рассудительно произнес Орсо и покачал головой. — Нужно сначала арестовать Парнаса, а затем допросить. Учитывая положение вещей, даже с пристрастием.

Ле Сабль фыркнул и невесело усмехнулся:

— Опять по империи слухи поползут о «садистах» и «кровопийцах» из ИЧК, мол пытаем направо и налево, чисто ради собственного удовольствия.

— И исключительно борцов за свободу, — шутливо вставил один из оберстов.

— Ну, а как же! — мрачно хмыкнул генерал и ещё раз посмотрел на схему станции, что сияла на горизонтальном сенсорном мониторе, вокруг которого они все стояли. — Значит разнарядка такая, господа офицеры. Из этой части станции всех эвакуируем, перекрываем коридоры. Внутреннюю связь, кроме персональных односторонних каналов, на станции глушим до момента завершения операции. Техперсонал из отборных инженеров, монтажников, техников и проектировщиков в сжатые сроки должен переоборудовать вентиляционные узлы возле общественного камбуза, чтобы все-таки смогли запустить туда газ – как ни крути, а этот вариант с самой низкой вероятностью гибели заложников – а кто-то… кто-то должен пойти с Парнасом на переговоры.

— Я могу, — тут же вызвался Орсо, и ему показалось, что генерал Ле Сабль испытал облегчение от его слов. — Мне приходилось уговаривать взбунтовавшихся солдат, сбежавших пленников и даже одного свихнувшегося оберста.

— Да, я слышал про тот случай, — согласно кивнул генерал Ле Сабль и обвел подчиненных из ИЧК внимательным взглядом. — Будут ли возражения против кандидатуры оберст-лейтенанта Фангеди на роль переговорщика?

Никто из офицеров не решился оспаривать – ни у кого из присутствующих не было такого практического опыта в переговорах, как у Орсо Фангеди.

На первое предложение о переговорах су-шеф Парнас, как это водится у всех ему подобных преступников, ответил категорическим отказом. А затем с истеричной агрессивностью потребовал выполнить его требования о стратоплане и подготовленном на орбитальном космопорте «чистого» корабля, груженного графитом.

Орсо всё это спокойно выслушал и ещё раз, довольно мягко и располагающе предложил Парнасу переговоры, заверив, что на его условия нужно время.

Чушь, конечно. Но те, кто самостоятельно загоняют себя в угол, готовы и жаждут верить в то, что их требования будут выполнены.

А как же иначе? Ведь он фактически «взял за горло» их всех… Ведь у него в руках жизни трёх студиозусов.

О том, что ему, Парнасу, теперь в любом случае и без всяких перспектив, придет неизбежный конец, он даже не задумывался. Как не задумывался и о том, что даже в гипотетическом удачном побеге, империя никогда его в покое не оставит. Парнаса, если понадобиться, достанут и в пределах банк-планеты «Аргос», не смотря на сильное нежелание ссорится с довольно влиятельным межгалактическим финансовым центром – одна тридцать вторая всех государств в ближайших секторах вокруг империи являются заемщиками «Аргоса».

Гийом всё-таки впустил его в камеру. Орсо показательно снял с себя вооружение и оставил при входе в рефрижераторную камеру любые средства связи. Кроме ГИМа, разумеется.

Он знал, что Гийом в конце концов согласится. Почти все они, кто подписывает себе смертный приговор вот такими проступками обязательно, в итоге уговоров, соглашаются на диалог.

Условие только одно: Гийом, как и ему подобные, должен быть уверен, что все преимущества у него.

В морозильной камере общественного кампуса замер и повис сгустившийся сухой холод. В отличии от естественного морозного воздуха, наполненного живой зимней прохладой, замороженным кислородом в холодильной камере дышать было трудно. Промёрзший воздух царапал и раздражал гортань, обжигал ноздри, колол и оцарапывал кожу лица и рук.

— Ну и чего тебе?! Чего ты хотел мне сказать?! — тыча бластером в Орсо и безумно тараща глаза, злобно процедил су-шеф.

Его завязанные в хвост кучерявые волосы, с рыжеватым оттенком, были всклочены и своим крайне неряшливым видом придавала облику Парнаса безумный вид.

— Хотел сказать, что ты мог бы спастись, если бы хотел, — миролюбиво и уверенно проговорил Орсо.

Глаза су-шефа едва не вылезли из орбит, с таким яростным выражением на лице он пристально глядел на оберст-лейтенанта.

— Я и так спасусь! — выплюнул он со злостью.

Орсо бросил взгляд на трёх студиозусов, что сидели на полу, неподалеку от самого Парнаса.

Все троих сотрясала мелка дрожь, взгляд юноши и двух девушек становился всё менее осознанным. Их лица бледнели, а посиневшие губы дрожали при каждом коротком вздохе.

Орсо и сам чувствовал, как обитающий здесь противоестественный свирепый холод всползает по телу и окутывает его сдавливающей упругой оболочкой.

От крепнущего чувства холода сбивалось дыхание, чувство отёка медленно, но ощутимо сковывало мышцы тела Орсо.

Гийом был в спецкомбинезоне с встроенной функцией регулирования температуры тела, специально для сотрудников камбуза, который иной раз приходиться часами проводить ревизию в холодильных камерах.

Орсо тоже мог бы одеться в такой же комбинезон, но Гийом однозначно занервничал бы, увидев оберст-лейтенант в таком же термокомбинезоне.

Зная, что он единственный здесь, кто может без проблем выносить холод камеры, Парнас на психологическом уровне ощутит собственное преимущество. А это даст ему повод ошибочно полагать, что исход событий полностью зависит от него.

— Я и так спасусь, — чуть дрогнувшим голосом, с проскользнувшими нотками истеричности, повторил Парнас.

— Конечно, — чуть пожал плечами Орсо, добавив в свой голос немного дружеской угодливости. — Но только если примешь правильное решение.

— Я уже принял.

— Сомневаюсь, — качнул головой Орсо.

— Почему это?! — с вызовом спросил Парнас, пожирая оберст-лейтенант ненавистным взглядом.

— Как ты собираешься управлять стропланом и высокоскоростным космолетом?

Гийом Парнас чуть нахмурился и несколько раз недоуменно моргнул.

Кажется, он только сейчас начал соображать, что один не управиться ни со стратопланом, ни с космолетом.

— Тогда мне нужно будет больше заложников!

— Можно организовать обмен, — подсказал Орсо.

— Не смей меня дурачить! — тут же вскипел су-шеф и угрожающе покачал бластером. — Мне плевать на твое звание, оберст— лейтенант! Пристрелю, как собаку!

— Тогда тебе точно конец,  — вздохнул Орсо.— Ты должен был знать: флот, даже наперекор воле императора, всегда жестоко мстил и мстит за своих. Убьешь меня или другого военного, и тебя достанут даже из дебрей Безымянных планет.

— Ты угрожаешь мне?! — прикрикнул на него Парнас.

— Скорее ставлю перед фактом.

— Я тебя пристрелю!..

— Стреляй! — Орсо, с каменным лицом, не сводя пристального взгляда с повара, шагнул вперёд.

— Чего?! — лицо Парнаса перекосило от испуганного смятения. — Ты чего?..

— Стреляй! — жестким давящим голосом, приказал Фангеди и сделал ещё шаг к су-шефу.

Тот боязливо попятился.

— Я… Я выстрелю!.. Не подходи!... Я выстрелю! Выстрелю! — голос су-шефа сорвался на пугливый визг.

Орсо в два шага оказался прямо возле него и рывком вырвал бластер из рук перепуганного и растерянного Гийома Парнаса.

Повар быстро отступил назад и вжался в стену морозильной камеры.

— Поднимайтесь и уходите! Живо! — не спуская взгляда с повара, велел студиозусам Орсо.

Те, с трудом поднявшись на окоченевших ногах, направились к дверям камеры.

— Пока сюда не ворвался эскорт ИЧК у тебя есть время быстро сказать, кто велел тебе отправлять эсферотам припасы из нашей провизии, — с давящей холодностью произнес Орсо, глядя на жмущегося к стене Парнаса.

Тот был ему противен, настолько, насколько может быть противен боевому офицеру человек способный напасть на совсем юную девушку и обречь её на верную гибель, но, будучи вооруженным, до ужаса испугавшийся другого мужчину.

— А потом, что изменится? — испуганно и зло спросил Гийом, по-прежнему вжимаясь в стену.

— Потом, с тобой будут по-другому разговаривать, — с угрожающим намеком пообещал Орсо.

Парнас нервно сглотнул.

— Я не видел его. Он общался со мной только через ГИМ.

— Ты не видел, от кого приходят сообщения?

— Нет, он использовал какой-то демаршрутизатор, — ворчливо отозвался Гийом.

— Даже так, — протянул Орсо, про себя думая, что покровитель Гийома или слишком наглый, или отчаянный смельчак.

Империя уже тридцать лет, как запретила использования демаршрутизаторов и других программ для скрытия личности и адресата, при передаче сообщений в Сети между ГИМами граждан.

Разрешение на использование есть лишь у ИЧК, флота и разведки.

Остальным за такое – штраф, конфискация имущества и срок в десять-пятнадцать лет.

Тридцать лет, как в результате запрета на демаршрутизаторы, террористическая и другие виды преступной деятельности, серьёзно сократились в процентном соотношении, на планетах империи.

«Но может быть и другой вариант, — подумал Орсо, — что, если этим червяком командует кто-то, кто не боится быть пойманным за использованием запрещенных программ?».

Мысль эта зачадила в душе оберст-лейтенант тревожным горьким дымком.