Демонесса демонстративно скрестила руки на груди. Только не сказа «Пс-с-с»… Её хвост слегка подрагивал — непонятно, от раздражения или удовольствия.
— Владыка? Тот, кто не может отличить истерику от просьбы о пощаде? Тот, кто готов разорвать идеальную плоть из-за своей похоти? — голос свистел, как лезвие, разрезающее плоть. — Я видела, как ты кончаешь в почти трупы. Тебе нравится, когда они рвутся. Так себе зрелище, между прочим. Но этот сосуд — не для твоего жалкого самоутверждения.
Демон зарычал, его челюсть разорвалась шире, чем позволяла анатомия, обнажая ряд острых клыков. Его тело начало трансформироваться, мышцы вздулись от ярости, а глаза пылали неистовым гневом.
Глаза Агаты, горящие как расплавленное золото, приковывали девушку к месту — ей не уползти, не спрятаться. Её судьба
