Падение

Жизнь в постоянном напряжении имеет последствия. С месяц назад Эйса Ривера упала в обморок прямо на улице — непозволительная оплошность при её образе жизни. Свалить бы всё на знойный полдень, но у врача скорой было другое мнение на этот счёт. Недавно пережитый на ногах микроинсульт, истощение и до кучи «невротическое расстройство неопределенного характера» — так гласила запись в медкарте при выписке, которая всерьёз заставила Эйсу задуматься о конечности бытия. В свои двадцать шесть она ощущала себя старой рухлядью. Бирюзовое море Канкуна лизало ей пятки с самого утра. Солнце пекло даже сквозь бамбуковый навес, неумолимо превращая тело в бифштекс средней прожарки, но Эйса не могла найти себе места — пятая точка зудела от бездействия. Стайки праздных туристов из США мозолили глаза, сверкая на солнце глянцевыми досками и отбеленными зубами. Ривера смотрела на них с презрением — большинство из них не работали ни дня в своей жизни, прожигая родительские деньги на ночных кокаиновых тусовках. Размазывая по лицу тушь и сопли из-за того, что их бросил очередной красавчик, тамошние девки переживали здесь личностные кризисы, а молодожёны трахались прямо на пляже без стыда. Эйса не любила американцев за лживые улыбки и манеры в стиле «я — хозяин мира», но мексиканский наркобизнес держался именно на этих скучающих мажорах. Ривера не понаслышке знала значение слова «пахать». Восьмой ребенок в семье, она работала с двенадцати лет — такая роскошь, как покой, была ей недоступна. Барак на юге Синалоа, где днём и ночью фасовали колумбийскую коку, служил ей домом и средством выживания. Никто не спрашивал, ела она сегодня, спала, здорова ли — только бабуля, едва передвигая ноги после изнурительной смены, целовала на ночь её пыльную макушку и рассказывала истории о Хесусе Мальверде*, тысячу раз приукрашенные. Первое, что сделала Эйса, когда поднялась в картеле — обеспечила ей спокойную старость в лучшем санатории Акапулько. Она могла позволить себе отдых в любой точке мира, но Эйса до тянущей боли в грудине любила свою нелепую, разорённую наркодилерами страну. Отпаиваться сухим мартини, отъедаться оливками и строить глазки местным загорелым мачо стало её грандиозным планом на ближайшую неделю, которому не суждено было сбыться. Этот номер должен быть доступен круглые сутки — таково одно из правил картеля, смартфон задребезжал по деревянной столешнице в такт легкомысленной «Loca-loca»** на звонке. — Иди нахер, — процедила Ривера вместо приветствия и с нарочито скучающим видом откинулась на шезлонг. Внутри, где-то под рёбрами царапнула знакомая дрожь — волнение перед грядущим делом. Даже спустя почти десяток лет безупречной работы на картель она не сумела от него излечиться. — Как ты, крошка? Вижу, оклемалась? — Джеронимо Силва, негласный лидер их маленькой группы, до смерти ненавидел свое традиционное имя, которое роднило его с коренными мексиканцами, вытесненными в горы и на окраины страны. Он называл себя на американский манер Джо, и всем, кто произносил его настоящее имя вслух, он без предупреждения разбивал лица. В списке его необъяснимых загонов это был далеко не первый пункт, но за семь лет близкого знакомства Эйса научилась не замечать такие вещи. — Нет. У меня нашли рак кожи и, я решила самоубиться на пляже, — перекатывая во рту коктейльный зонтик, Эйса следила за молодым американцем, топающим прямо к ней по раскаленному песку. В его руках блестели два замысловатых коктейля, а зубах была зажата платиновая кредитка — вроде как заняты руки. Забавная демонстрация — большинство обеспеченных туристов считали, что мексиканские девушки бедны, как церковные мыши, и от одной только эмблемы «Мастер Кард» автоматически открывают рот и раздвигают ноги. Об таких любителей экзотической красоты Эйса спотыкалась на каждом шагу. — Смешная шутка, Франко оценит, — в деловом тоне Джо Ривера не услышала ни намёка на улыбку. — У нас работа. Я встречу тебя в Эль-Пасо на том же месте. — Сраные Штаты, — выдохнула Эйса, когда американец тяжело бухнулся на соседний шезлонг. — Рамона уволили. «Коридор» откроется завтра в восемь. Не проспи. Трубка замолкла, и Эйса злобно швырнула её обратно на столик. Налаженная система дала сбой. Рамон — прикормленный картелем сержант пограничной службы — больше не поставит ей отметку в фальшивом паспорте, и кто теперь сделает это за него, ей не сообщили. Неопределённость выбивала Эйсу из колеи. В их работе и без того слишком много рисков, и когда случалось нежданное, пусть и небольшое дерьмо, Ривера суеверно сомневалась в успехе всего дела целиком. О том, какие последствия ждут их за нечистую работу, приходилось только догадываться. Те, кто говорит, что выбор есть всегда, либо наглые лгуны, либо теоретики, которых жизнь никогда не сворачивала в бараний рог. У молодых мексиканцев в Синалоа возможность выбора была призрачна — едва сводить концы с концами, работая за честную зарплату в жалкие двести баксов, сбежать в Штаты, потерять по дороге паспорт и молиться Санта-Муэрте, чтобы не выслали назад или работать на картель. Боссы не стеснялись развешивать по углам листовки с обещаниями красивой жизни, но будет ли она долгой, гарантировать они не могли. За время работы на картель Эйса потеряла всех братьев. — Прекрасная леди сегодня свободна? Мужик не стал размениваться на лишний трёп и прелюдии — он просто решил её снять. Эйса могла бы заставить его жрать песок, а после забрать себе его кредитку, наличку, часы и обнести его номер подчистую, но ей было не до того. Пусть поблагодарит своего Иисуса за необычайное везение. — Отвали, — Ривера выплюнула зонтик и удалилась с пляжа, изредка переходя на бег. Солнце раскалило песок, словно сковороду в аду. Хесус Мальверде*. Его называют «щедрый бандит», «ангел покровитель бедных» и «нарко-святой», герой фольклора в мексиканском штате Синалоа. «Loca-loca»** - песня колумбийской певицы Шакиры.