Защищенный любовью

4

Через время, ушедший в свою память Костас, встрепенулся. Он, с явным опозданием, но старательно закусил и, давая понять, что светские беседы ради приличия окончены, достаточно выразительным взором темных глаз-слив, глянул на Соньку. Та без слов поняла это красноречивое действие и, довольно бесцеремонно подтолкнув Ольгу к выходу из комнаты, поспешила последовать следом. Но на пороге она остановилась, повернулась к Косте и, как бы невзначай, бросила:

- Она поживет у нас малость, думаю, помехой не будет - у девки в голове масло имеется.

- Пусть поживет, - спокойно ответствовал тот, но достаточно прозрачно, намекнул. - Только, не мне тебя учить, Сонях - общага нам ни к чему!

- Ладно, грамотей. За меня, жевать мою пайку не надо, - игриво ответила Сонька.

Довольная, даже подмигнув гостье, чего раньше никогда не бывало, она потащила ее в смежную комнатушку. Попутно, Сонька выдала подруге и весь расклад.

- Ты на него особо внимания не обращай - Костас, парень гвоздь! Ну, есть малехо понтов, а у кого их нет? С ним жить можно.

- Он что у тебя, цыган?

- Ха, цыган. Грек, самый натуральный. Правда в Греции никогда не был, весь в доску нашенский кроме рожи. Зато мужик, пальчики оближешь!

Ольге же, на этот счет было глубоко наплевать и, она скромно промолчала. Женщины оказались в комнате, судя по всему, служившей супружеской спальней. Здесь стояла широкая двуспальная, сейчас очень небрежно заправленная, кровать, допотопный трельяж, с треснувшим зеркалом на одной из малых частей и шифоньер-мастодонт, вероятнее всего, бывший еще свидетелем событий далеких 50-х годов. Сонька, не особо чинясь, с размаху бухнулась, на жалобно скрипнувшую под ней кровать и, жестом показала Ольге, чтобы без стеснения располагалась рядом. Что гостья, и не замедлила сделать. А получилось почти как когда-то там, в бараке за северной Двиной, когда долгими зимними вечерами, они обе, устроившись на узкой шконке, вели долгие беседы. Правда, если на то, у непредсказуемой Соньки, был должный, благодушный настрой, что случалось, в силу ее несносного характера, довольно редко. Но тем не менее.

- А он кто тебе, этот Костас? Муж? - первым делом, чисто по-бабьи, поинтересовалась Ольга, хотя прекрасно понимала, что к чему.

- Муж, объелся груш! - отмахнулась хозяйка. - Так, живем - что есть, то и жуем! Что он, что я - мы с ним два сапога пара, больше по кичам приучены шарахаться, чем по ЗАГСам. Да и кому нужен этот штамп в паспорте?

- Ну, и правильно, - благодушно согласилась гостья.

- Правильно - не правильно! Что б ты понимала в этом деле, в свойственной ей манере, процедила Сонька и тут же, перевела тему разговора в плоскость насущности. - Ты надолго ко мне? Планы то, какие?

Ольга напряглась. И, хотя на этот счет, у нее уже был давно заготовленный ответ, только что виденное ею, не могло не внести существенные коррективы в предварительный расклад. А это, конечно же, требовало времени на некоторое осмысление. И, тем не менее, чтобы не затягивать паузу, девушка достаточно неопределенно сказала.

- Посмотрим. Вообще то, я в институт хотела поступать, а это, где-то в июле.

- Ах да, совсем забыла - ты же у нас шибко грамотная, - съязвила Сонька. - Только не все так просто, девочка. Ты думаешь, что тебя сейчас в институте ждут с распростертыми объятьями?

- А почему бы и нет? Вот получу паспорт, и все дела!

- Ха, паспорт она получит. В этот то вся и заковыка! Ты иди, попробуй, получи его сперва. У тебя же на лбу написано, что ты зечка.

- Так у меня, в справке об освобождении, Москва значится, - искренне удивилась Ольга. - Откуда забрали, туда и вернули. И еще мне сказали, что закона про 101-ый километр нет!

- Закона то нет, это точно, - как бы нехотя, согласилась хозяйка. - Но жизнь, моя дорогуша, штука такая, что она по законам этим долбанным, строиться не желает. Вот, к примеру, добудешь ты себе ксиву. Ладно, за бабки там, или разок ноги раздвинешь - твое дело. Ну, а прописываться где будешь? У Пушкина?

- В общаге института и пропишусь! - с завидным упорством, продолжила гнуть свою линию та. - А насчет "ноги раздвинуть", это ты подружка загнула. Пусть выкусят сначала!

- Ничего они кусать у тебя не будут, дуреха. И общаги институтской, тебе как собственных ушей не видать. У них же там не бомжатник. А без прописки, у тебя документы не примут. А раз не примут, значит х**н тебе, а не общага. Вот так то, нашего брата бреют.

В комнате повисла тягостная тишина. Ольга тщательно пережевывала то, что ничтоже сумняшеся, выдала ей Сонька и, к своему величайшему огорчению, действительно, вынуждена была констатировать, что ситуация складывалась сложная и вовсе не в ее пользу.

- А что же тогда делать? - наконец, с надеждой глядя на товарку, спросила она.

- Думать будем, - многозначительно произнесла Сонька, демонстративно, на манер древнегреческого мыслителя, занятого вселенскими проблемами, почесывая переносицу.

- Ну, так думай, чего выпендриваешься?

- А я не выпендриваюсь, - достаточно грубо рубанула хозяйка и тут же, безо всякого перехода, напрямую, поинтересовалась. - У тебя с бабками как? Много там, на своих картонных ящиках загребла?

- Есть, конечно, малость. Сама ж была там, знаешь. Север, все втридорога - там вычет, здесь вычет. Но на аккредитиве, все равно, кое-что скопилось. Только в банк сходить надо и снять, сколько нужно. Все дела! - с гордостью заявила девушка.

- Дела у прокурора, - остудила ее пыл Сонька. - И, что ты там предъявишь, в своем банке? Бумажку об освобождении?

Ольга беспомощно захлопала своими серыми глазами, наконец то, поняв всю глубину своего истинного положения. Однако, ее товарка, была настроена вполне благосклонно. Она сполна и не без удовольствия, испила чашу от эффекта, произведенного на дремучую провинциалку, своими достаточно вескими суждениями и теперь, снисходительно решила протянуть ей спасительную соломинку.

- Ладно, не дрейфь, Стрекоза, что-нибудь придумаем, - выдала Сонька и, как бы про межу прочим, добавила. - Только задарма, сама понимаешь - одни прыщи на заднице выскакивают.

- Помоги, Сонь, в самом то деле, - обрадовалась та. - Чего уж там - свои люди, сочтемся!

- Куда ж от тебя денешься, - делано вздохнула хозяйка и, быстро настроившись на деловой лад, принялась раскладывать дислокацию по полочкам. - Короче, так - денег я тебе дам. Но не за просто так и не в качестве помощи, а как и положено, под твой же аккредитив. Завтра это дело у нотариуса и оформим.

- А как же без паспорта?

- Не твоя забота, малолетка. Ведь у тебя бабки на руках будут, а они, поверь моему опыту, многие двери способны открывать без ключа. У Костаса есть кое-какие завязки среди Ментов, хотя это и за падло, но куда денешься в современной жизни. Короче, с паспортом он поможет. Расценки четкие и голым налом, твоя задача, только рожу на фотку срисовать.

- Ну, вот, это другой расклад! А то ты мне раскрасила - хоть в гроб ложись, - воодушевилась Ольга.

- Дальше, - совершенно бесстрастно, не обращая внимания на эти детские восторги, продолжила Сонька. - Теперь, о прописке. Так и быть, временно, я тебя у себя оформлю. Костаса постараюсь уболтать. Но, еще раз повторяю, что бы потом базара не было - временно и за отдельную плату! Как, не против?

- Нет, нет, что ты, я заплачу, как положено. Что я дура, не понимаю сама.

- Вот и хорошо, что понимаешь, - констатировала Сонька. - Тогда давай сразу и договоримся - не путать два понятия. Прописка - это одно, а вот житуха - это уже, моя милая, совсем другое.

Ольга выпучила глазища и, пытаясь самостоятельно понять то, к чему это клонит хитрая однолагерница, воззрилась на нее. Но та и не думала скрывать свои истинные намерения и, покатила в свих раскладах дальше.

- Сама слышала, как Костас об общаге в нашей хате высказался. Отсюда и пляши - мне его ослушаться, не резон. х**н с тобой, недельку у себя пожить, я тебе разрешу, так и быть. Но и здесь - жратва-мратва, все с тебя, как и положено. А ты, за это время, пока себе жилье подыскивай. Идет?

- Идет, вздохнув, произнесла Ольга.

А что ей оставалось делать? Она прекрасно уже успела понять то, что Сонькины предложения, хоть и в значительной мере облегчали ее будущие хлопоты по своей легализации на воле, но обходились девушке слишком дорого. Однако, иного выхода для себя, в данный момент, она не видела вовсе, а потому и вынуждена была соглашаться на любые грабительские условия. И, совершенно не надо было быть большим экономистом, чтобы быстренько, подсчитав в уме, все свои предстоящие расходы, придти к выводу, что Сонькиного кредита, наверняка гораздо меньшего, нежели сумма, значащаяся в аккредитиве, ей хватит совсем не надолго. Не даром, Москва входила в список самых дорогих столиц мира.

А отсюда, вытекало непреложное. Прежде, чем тешить себя планами, относительно повышения своего образовательного уровня, следовало в первую очередь, отыскать хотя бы временную работу. Но и эта, насущная необходимость, могла быть реализована только тогда, когда бывшая зечка, станет вполне официальной гражданкой, с паспортом, пропиской и всеми вытекающими из этого правами. Иными словами, все равно, круг замыкался на все той же Соньке, которая, верная собственным принципам, а точнее, беспринципности, не хотела упускать случая, чтобы поживиться за чужой счет.

А тем временем, шум в прихожей, куда, очевидно, переместились мужчины из смежной комнаты, засвидетельствовал то, что их процесс отдохновения был благополучно завершен, а литровая сорокаградусная опорожнена. Судя по всему, подкрепившись таким образом, вся троица собиралась куда-то уходить, причем, на ночь глядя. И действительно, как бы в подтверждение Ольгиной догадки, оттуда раздался голос Костаса.

- Сонях, вы что там, с этой селедкой, в люблю играете?

- Сам ты люблю - мелешь языком, что помелом, - отозвалась та, моментально сев на постели и, приготовившись реагировать на дальнейшие реплики сожителя.

- Но Костас и не думал больше шутить. Единственное, что было слышно из прихожей, так это то, как хозяин, отчаянно матерясь и кряхтя, скорее всего, напяливал на ноги тесные туфли. И только после того, как с этой процедурой было покончено, он вновь, крикнул сквозь дверь своей подружке:

- Короче, Сонях, мы отвалили. Когда назад вернемся, не знаю, но ты будь на стреме, если что и, чтоб жратва была! Усекла?

- Усекла, не маленькая, - отозвалась Сонька и, выдохнув из себя, вместе с внутренним напряжением, воздух, вновь повалилась на спину.

Входная дверь захлопнулась, а она, еще несколько минут, так и лежала, не двигаясь, устремив свой застывший взгляд, в какую-то неведомую точку, на давно не беленом потолке. О чем думала Сонька в данный момент, Ольга, естественно, не знала, но из осторожности и такта, в душу товарки, лезть с расспросами, не спешила. Зачем? надо будет - та и сама все расскажет. А не надо - на то, и суда, как говориться, нет. А между тем, хозяйка вскоре встрепенулась, будто только что потоптанная курица стряхнула со своего чела грустное оцепенение и, нарочито бодро поднявшись с постели, при этом даже не подумай поправить смятое покрывало, произнесла:

- Поднимай свои мослы, пойдем, покажу тебе твою резиденцию. А потом чаю выпьем. Костас все равно, если Бог даст, только к утру подкатит.

- Что, работа такая, - спросила Ольга, поднимаясь с кровати.

- Работа! Пахать кафа нет, а жрать всегда охота! - криво усмехнулась Сонька и, оправив на себе петухастый халат, вышла из спальной.

От этих слов, на которые, безусловно, наложились впечатления от созерцания, расписанных синими татуировками, мужчин, в Ольгином сознании, уже не наивной девчонки, а все-таки, бывшей зечки, стали медленно, но верно, стали складываться некие подозрения. Но она, заведомо уверенная в том, что ее пребывание в этих мало гостеприимных пределах, носит временный характер, не стала развивать в себе эту тему дальше. Лишь справедливо, как и следовало человеку, прошедшему прелести острога, решив, что в этой, совсем неоднозначной и, далеко не такой уж радостной жизни, каждый волен обустраиваться так, как может. Вскоре, подружки вошли в крохотную кухоньку, а через нее, Сонька вывела гостью на не менее крохотный, открытый балкончик. Все его узкое пространство, занимала одна единственная вещь - разложенное и довольно изрядно потрепанное кресло-кровать

- Вот и твои апартаменты на неделю, пояснила хозяйка, указывая рукой на весьма непрезентабельное ложе. - Летняя резиденция, так сказать! Ничего, ночи сейчас теплые, не замерзнешь. Зато свежего воздуха, хоть ложкой черпай! Да и красота - вон, парк сокольники, краешек его виднеется.

Подобный расклад, устроил Ольгу вполне - на большее, она и не претендовала. А несколько дней перекантоваться так, да еще, будучи подвешенной, на высоте пятого этажа, было даже интересно.

- Все путем, Сонь, спасибо, - произнесла девушка и, даже решила как-то взбодрить товарку. - Да ты не переживай, я долго тебя стеснять не намерена. Документы выправим сообща, да и отвалю я. На работу устроюсь, а там, глядишь, и в институт тронусь. Ну, не на этот год, так на следующий - точно!

- Ну, и дура же ты, Стрекоза, - усмехнулась хозяйка. - Надо мне на счет этого переживать. Садись лучше за стол - чаи гонять будем. Помнишь, как на зоне?

- Это когда ты у меня весь сахар забирала? - с иронией вспомнила девушка. - Давай. Только теперь, х**н у тебя это выгорит.

Они обе, весело и, почти беззаботно рассмеялись и, поставив на плиту, видавший виды чайник, чинно расположились за колченогим, гарнитурным, но уже давно вышедшим в тираж по старости, столом.