Дикая.

Глава седьмая.

Утро в детском доме началось с переполоха. Вместо обычного завтрака детей согнали в актовый зал и начали «отбраковывать». Светлана Дмитриевна следила за этим лично. Стояла возле дверей и командовала нянечке.

— Так, Павлова увести. Увести в комнату, я говорю. Этого тоже и этого. Пожалуй, и Кошкину.

Светлана Дмитриевна задержала свой взгляд на Нике. Девочка заходила в актовый зал скромно потупив взгляд. Волосы убраны в хвостик, чистая юбочка с футболкой. Ну, не ребёнок, а просто ангелочек. Уж очень хорошенькая.

Ника жила в детском доме год, и за ней крепко закрепилась кличка «Дикая». Лилия Николаевна адаптировала девочку к детскому дому, как могла. Вероника бойко разговаривала и хорошо соображала, но оставалась немного буйной. Даже старшие девчонки предпочитали с ней не связываться. И тут уж, не поймешь, либо это характер такой бешеный, либо психическая травма. Скорее всего, и то, и другое. Характер у девочки, несомненно, был. И на него произошло наложение обстоятельств, при которых она попала в детский дом. Выглядела девочка чудесно — большие карие глаза смотрели с худенького личика. Так невинна, что и предположить нельзя, что девочка в любой момент может кинуться в драку. В ход пойдут и ногти, и зубы. Все в детдоме помнят расцарапанную и покусанную Таньку, которая старше Ники на целых три года.

Но сейчас Ника заходила в актовый зал просто с ангельским выражением лица, и Светлана Дмитриевна засомневалась. Ей нужны именно такие лица, чтобы спонсоров умилить.

Детдом находился в крайне плачевном состоянии, требовалось всё, вплоть до постельного белья. Светлана Дмитриевна оббивала пороги, писала докладные. А помощь пришла, откуда не ждали. Детскому дому решил оказать спонсорскую помощь известный в городе человек — Павел Андреевич Рыбин. Правда, имя этого человека мало кто знал. Люди знали его под кличкой — «Горелый».

Горелого боялись. Шепотом обсуждали, сколько на нем загубленных жизней. Этот человек беспредельщик. Но он уже не молод, а под старость лет люди смягчаются. Может, хочет грехи свои замолить с помощью детей.

Светлана Дмитриевна, директор детского дома, к такому способу скептически относилась, но хваталась за любую соломинку. Горелый должен приехать лично, хочет увидеть невинные лица деток. Пусть смотрит! Светлана Дмитриевна их невинными не считала. Это не дети, это черти! Но ведь Горелому не видеть знать изнанку, где драки, воровство, побои. Директору казалось, что здесь каждый второй может вырасти в потенциального Горелого.

Нужно было создать красивую картинку, поэтому в актовый зал допускались только самые смирные, самые хорошенькие. Ника вызывала огромное сомнение директора. С одной стороны от неё веет невинностью, а с другой не знаешь, чего от этой девчонки ожидать.

Светлана Дмитриевна всё-таки запустила девочку в актовый зал и даже усадила в первый ряд, но приказала нянечке следить за ней. Ника уселась, положила ладошки на колени и лукаво посмотрела по сторонам. Слишком лукаво. Этот взгляд Светлану Дмитриевну насторожил, но времени уже не оставалось.

— Идут, идут, — одна из воспитательниц замахала возле двери руками. Активно замахала, как птица, крыльями. — Ой, коробки несут!

— Коробки они несут, — прошептала себе поднос директор, — лучше бы денег дали. Мы сами знаем, что детям необходимо.

Широким уверенным шагом в зал вошел Горелый. Рядом с ним шел молодой мужчина. Эти двое шли с пустыми руками. Коробки несли трое парней, что семенили следом. Они выставили свою поклажу на край сцены и испарились. Горелый же подошел к директору, представил своего спутника Дмитрием и заявил, что хочет пообщаться с детьми.

— Пожалуйста, пожалуйста, — показала на сцену Светлана Дмитриевна.

Но происходящее дальше ей совсем не нравилось. Горелый «толкал речь», заявлял, что дети — это будущее города. Словно начальник какой, а не криминальный авторитет. А его спутник, по имени Дмитрий, тем временем раскрывал коробки.

— А сейчас будут подарки, — провозгласил Горелый, указывая рукой на своего спутника.

Дмитрий извлек из коробки красивую куклу и сказал:

— Подходим по очереди, разбираем.

И тут началось!

Светлана Дмитриевна, много лет проработавшая с детьми, знала, что так поступать нельзя. В корне неправильно говорить этим чертенятам — «подходите и разбирайте».

Так как первой игрушкой была кукла, с места повскакивали все девочки в зале. Первой на сцену взлетела маленькая, да удаленькая Вероника. Вцепилась в куклу, а другие девочки пытались игрушку вырвать. Нику схватили за хвост. Она начала отбиваться, как всегда, стала кусаться, царапаться.

В первые секунды мужчина по имени Дмитрий растерялся. Потом понял свою ошибку, вмешался в свару девочек. Захотел забрать куклу, но не так-то просто было это сделать — отобрать что-то у Ники. Ника отбивалась и не видела разницы, от кого. В протянутую мужскую руку она вцепилась зубами. Дмитрий вскрикнул, отдергивая укушенную ладонь. Отдернул и удивленно воззрился на укусившую его малышку. Вот эта девочка!

Димону на ум пришла его Юля. Неожиданно пришла, хотя девочка мало на жену походила. Если только характером, такая же боевая. При мысли о Юле у Димона вырвался тяжкий вздох. Но девчонка определенно ему нравилась. Вот из таких вырастают настоящие бойцы. За ними будущее!

Хотя, тут из детей ничего хорошего слепить не смогут. В этом Димон убедился, когда директор жестко крикнула:

— А ну-ка, быстро все разошлись! Расселись по местам, я говорю! Подарки распределят воспитатели.

После этого директор, совсем другим голосом — льстивым, лебезящим, обратилась к Горелому:

— Может быть, пройдем в мой кабинет?

Горелый согласно кивнул. Взглянул напоследок на рассаживающихся по своим местам детей и пошёл в кабинет директора.

Через полчаса он вместе с Димоном, покинул детский дом. А Светлана Дмитриевна осталась с заветным конвертом во внутреннем кармане пиджака.

Она понимала, что Горелый опасный человек, но её чаяния насчёт этого немолодого мужчины сбылись. Кроме подарков детям он оказал денежную помощь детскому дому.

Светлана Дмитриевна погладила пиджак ладонью. Погладила в том месте, где лежал конверт. Размышляла, что же делать? Этим детям чего не дай, все время мало будет, а она столько лет на своем посту! Она-то больше заслужила денег, чем эти черти. Директор — это статус, а у нее даже машины нет. Добирается на работу на автобусе, точно так же, как воспитатели и нянечки.

С одной стороны, она смело может забрать себе деньги. Ведь никто не знает об этом конверте, кроме Горелого и его помощника. А, с другой, с Горелым шутки плохи! Так что, придется все-таки приобрести что-то для детдома. Может быть, самые дешёвые постельные комплекты? В случае чего будет, что предъявить!

Горелый с Димоном вышли из детского дома. Возле ржавых, огромных ворот стояло две машины. В одной сидели парни, что заносили коробки, и им Горелый дал отмашку, чтобы уезжали. Сам же сел в иномарку Димона. Это уже не БМВ, а другая машина — солидная, шикарная. И молодого мужчину называет «Димоном» только сам Горелый. Для остальных он — Дмитрий Петрович Туркин. Солидный бизнесмен, владеющий популярными видеосалонами. Видеосалоны, как красивая обложка книги. Книги с криминальным содержанием. Димон «на широкую ногу» живет. Видеосалоны явно столько не приносят, основной источник дохода совсем в другом.

О случившемся совсем недавно Димон старался не думать. Достаток заставил его расслабиться. Димон возомнил, что он приличный человек, семейный. Как только они с Юлей поженились, сразу начал уламывать ее на ребенка. Ну а почему нет? Они молодые, живут в достатке. Дима очень хотел сына.

Юля после похорон матери какая-то странная была, но согласилась. У неё уже был красивый аккуратный животик, который Дима любил поглаживать перед сном.

А потом это покушение... Покушались на него, на Димона. А пострадала Юля. Она до сих пор в больнице, в тяжелом состоянии, и ребенка у них больше не будет. О спасении ребенка в тот момент речи не шло, стоял большой вопрос, выживет ли сама Юля.

Димон почти не пострадал. Вот такая вот абсурдность!

Горелый пришел в ярость. Покушались на его «правую руку», а значит на него самого! Кто это сделал, было понятно и теперь у ментов очередной «висяк». Пять человек, положенных на стрелке.

Горелый «стрелку забил» и жестоко расправился с покушавшимися на Димона и власть. Он все еще жесток этот немолодой человек, но уже видны первые симптомы слабости, старости. Взять, хотя бы, этот детский дом!

Димон прекрасно понимал, почему Горелый его сюда притащил. Почему жертвует деньги и с надеждой смотрит на детские лица. И главное, это сразу после расправы на «стрелке». Замаливает грехи, понятное дело! Надеется, что помощь детям ему зачтется. Он и в церковь начал захаживать. Димон уже чувствовал, что власть Горелого заканчивается. Скоро придётся всё брать в свои руки.

Горелый сел в машину к Димону, крякнул по-стариковски, глянул напоследок на детский дом и неожиданно спросил, четвёртый раз за утро:

— Ну что, как там твоя Юля?

— Пока в тяжёлом состоянии, — нахмурился Димон.

— Но она выживет? Что врачи-то говорят? — настаивал Горелый.

— Она-то может и выживет, а кто ребёнка моего вернёт? Ублю.дки! Какие ублю.дки! — яростно стукнул по рулю Дмитрий. — Хотели меня убрать, сделали бы по-другому, когда я был один.

— А ты никогда не задумывался, почему у меня нет семьи? — прищурился Горелый. — Именно поэтому! Таким, как мы, семьи противопоказаны. Я, конечно, соболезную тебе из-за ребёнка, но лучше детей не заводить. Видел, вон, полный детский дом. Где у них родители? Вот и мы, сегодня есть, а завтра нас нет, с нашим то образом жизни. А дети страдают. Они пока ещё невинны, но что из них вырастет?

— Не так уж они невинны, — криво усмехнулся Димон, глянув на свою укушенную ладонь. — Видели ту кареглазую девочку? Маленькая такая, с тёмными волосами, которая за куклу схватилась? Вот это боец, я понимаю!

— А мне она не понравилась, — хмурился Горелый. — Дети должны быть детьми, а не зверятами. Мне больше по душе тихие и спокойные.

«Странно» — подумал Дмитрий, покосившись на Горелого. «Как такому человеку могут нравиться тихие и спокойные дети?»

Горелый продолжал:

— Ну вот, раз уж так случилось и вы с Юлей потеряли ребёнка, может, задумаешься об усыновлении? Забери из детского дома кого-нибудь. Доброе дело сделаешь.

— Нет, точно нет! — яростно помотал головой Димон. — Они чужие, а я своего хочу. У большей части этих детдомовских родители либо алкаши, либо торчки. Неизвестно, что из них вырастет. А мы с Юлькой еще заделаем. Выйдет она из больницы и все будет нормально. Мы еще родим!

Дима давно отъехал от детского дома. Собственные мысли и заботы поглотили его с головой. Он и думать забыл о маленькой кареглазой девочке из детского дома.

А Ника сидела на подоконнике, крепко обхватив руками с боем добытую куклу. Кукла уже не была безупречна. В драке ей порвали голубое платьице и вырвали клок жёстких синтетических волос. Но Ника баюкала ее, разговаривала с ней. Круглолицая кукла с безжизненными бусинами голубых глаз казалась ей самой лучшей игрушкой на свете.