Дождь стучал по окнам учительской, превращая мир за стеклом в размытое акварельное пятно. Я прижала стопку тетрадей к груди, задерживая дыхание у двери. Из-за полуприкрытой створки доносился смех — низкий, бархатистый, принадлежащий ей. Учительнице физкультуры Марине Игоревне, чьи легенды о романах с коллегами передавались из уст в уста ещё с моего первого класса.
— Ты просто невыносим, — её голос звучал притворно-сердито, но с ноткой игривости. — Кто ещё будет терпеть твои выходки?
— Ты, — ответил Кристиан, и в его интонации прозвучала та самая опасная мягкость, которую я узнавала даже сквозь стены. — Потому что обожаешь испытывать нервы на прочность.
Я приоткрыла дверь на сантиметр. Они стояли у окна: он, облокотившись на подоконник, она — вплотную к нему, поправляя воротник его рубаш
