Тишина ночи давила на виски, как тугая повязка. Я ворочалась в постели, цепляясь за остатки сна, но кошмар возвращался снова и снова. В нём я стояла перед классом, одетая лишь в прозрачную вуаль из паутины, а Кристиан сидел за учительским столом, медленно разрывая мои конспекты. Каждый клочок бумаги превращался в бабочку, обугленную по краям. «Смотри, как горят твои слова», — говорил он, поднося спичку к крыльям. Бабочки падали мне под ноги, а класс смеялся, и смех сливался с треском пламени. Проснулась я с криком, запутавшись в простынях, тело покрыто липким потом.
На часах светились 3:47. Я встала, босиком прошла на кухню, но вместо воды схватила бутылку вина, оставленную родителями. Красная жидкость обожгла горло, но не смыла образ его улыбки — той, что была в кошмаре. В темноте кухни
