Я проснулась от собственного смеха — резкого, циничного, чуждого. В спальне царила тишина, нарушаемая только тиканьем часов, но эхо того смеха всё ещё вибрировало в костях, как ядовитый укус. Приподнявшись на локте, я уставилась на тени на стене, складывающиеся в профиль Кристиана. Он не приходил три дня, но его присутствие въелось в стены, в воздух, в каждый мой вздох.
Утро началось с ритуала, ставшего привычкой: осмотр тела в зеркале. Шрамы от его зубов на бедре, синяк в форме отпечатка большого пальца на запястье, следы от наручников — карта наших войн. Я провела языком по губам, повторяя его жест, и поймала себя на этом.
—Чёрт! — кулак врезался в зеркало, но в последний момент остановился в сантиметре от поверхности. Дрожь в руке выдавала желание разбить отражение, уничтожить ту, кем
