Затерянный Код. Увыл.

ПРОЛОГ. Выйдя из кухни, я увидела уже опустевшую комнату… Лариса ушла без предупреждения, не издав ни звука. Подруга горячо обиделась - её задела моя черствость и ханжество. Но я же хотела, как лучше? Хотела уберечь импульсивную девчонку от её же самой. В моей голове не укладывалось, как можно простить того, кто так жестоко надругался над твоим телом и душой… и не просто простить, а снова лечь с ним в одну постель! Это место действовало на нас скверно, заставляя совершать дурные и необдуманные поступки.    ГЛАВА 1.                                                          «Школа, школа, я скучаю, я скучаю» - слова из песни, которые явно не были применимы к педагогу - к учителю биологии и химии, коим я и являлась по образованию. Стены Института были далеко за плечами, а впереди, прямо перед моим носом – горький опыт, и название ему - Увыльская средняя школа. Строгое платье, изящно облегающее стройный девичий стан; туфли на горке; длинные медно-рыжие волосы, собранные и заколотые на макушке, чуть выпущенные на висках; немного туши, блеска для губ; и папка с документами под мышкой. Всё официально и педантично. Выглядела я не плохо, но несмотря на жаркое перво сентябрьское утро, дрожала, как осиновый листок. Чего нельзя было сказать о моей подруге – та, так и светилась, как начищенная до блеска армейская пряжка. И это было для меня величайшей загадкой – душа моей приятельницы.  Линейка у школы была в самом разгаре –  дети пели песни, читали стихи и даже шутили на школьные темы. Я, как и другие учителя, находилась в первых рядах, а за моей спиной - группа здоровенных подростков, состоящая из пяти девочек и семи мальчиков-переростков - это был мой одиннадцатый класс, классным руководителем которого я, и являлась. Это новость не пришлась мне по нраву, так как в мои планы не входило брать классное руководство, а когда – час назад – я увидела своих ребятишек… и вообще, потеряла дар речи. Я даже и не могла представить, каким образом смогу найти подход и общий язык к орде половозрелых парней и девушек, в крови которых сейчас бушевала гормональная буря. Хотя в свои двадцать три, по этому признаку, я не уходила далеко от них. Для них я была такой же девчонкой из класса, только сидела я не партой, а за учительским столом. Моей же подруге, априори, повезло чуть больше. Что ж поделать, если у меня был чисто гуманитарный склад ума.   - Разрешите представить Вам новых педагогов: Южанину Алису Андреевну – учителя биологии, химии и классного руководителя одиннадцатого класса, - начала знакомство с учениками, директор школы, – Васильевна Лариса Михайловна – учитель наших первоклассников. – И ещё были представлены три новых человека, таким образом, новичков в школе было пять. С Ларисой мы стояли поодаль, поддерживая друг друга только взглядом. У нас с подругой были довольно схожие лица – высокие скулы, одинаковые лбы, прямые, тонкие носы, дугообразные брови, густые, длинные ресницы, даже цвет глаз был одинаковым - серым, – только у Ларисы губы чуть полнее и немного выдавались вперед. В отличии от меня, она имела спокойный, темно-русый цвет волос, который затмевался на фоне моего - медно-рыжего, так и горящего в ярком свете солнца. Подруга обладала высоким ростом, намного выше меня, и имела красивый, ровный бронзовый загар. И в силу особенностей своего строения, предпочитала только здоровенных мужчин, под стать её грации. У меня же кожа была светлее, но к моему счастью, не осыпалась обилием апельсиновых веснушек, покрывавших все тело и лицо, как обычно бывает с истинно-рыжими людьми. В этом плане мне повезло, хотя уши портили подправленную природой картину, но и тут мне практически не приходилось ничего придумывать – густая, длинная, непослушная и кудрявая шевелюра, закрывала не только изъян моего облика, но и одну треть моего тела и лица. Быть истинно рыжим, это как ездить на ярко-красной машине - ты никогда не будешь проигнорированным в этом круговороте жизни и смерти. Что это за люди, и что это за общество, в которое мы попали по собственной воле, мне и подруге предстояло узнать позже. Главное для меня сейчас, было перестать трястись и бояться - а то, того и гляди, мои «детишки» поднимут на смех новую, неопытную учительницу. Вот чего я так боюсь? Не сожрут же они меня? Хотя такие могут сделать это легко. Школьники этого села, под название Увыл, отличались от детей других поселений своим габаритами – они, как на подбор, были высоки, крепки и хорошо сложены. Бледных и хилых было мало, и они очень бросались в глаза. Даже, у моей подружки, её первый класс отличался телесной развитостью. И только теперь, увидев своих подопечных, я начала завидовать её выбору специализации – и какого лешего я не пошла на начальные классы… Зазвенел большой колокольчик, возвещавший всех об окончании линейки, и директор, приятная, ухоженная женщина в летах, ещё поздравив всех, попросила прошествовать по классам. Школа. О! Школа Увыла! Ей, как и самому селу, должно уделить особое внимание: одноэтажное, растянутое здание, с печным отоплением, кочегаркой и кочегаром, с огромными окнами, с небольшим холлом по середине, и просторным коридором, от которого, расходились двери в классы. Класс биологии и химии, располагался почти на самом конце этого светлого коридора, и чтобы в него попасть, приходилось лавировать между бегающими и кричащими детьми, не считая старшие классы, в том числе и мой. О! Эти товарищи уже смотрели на этот мир по-другому, важно и со знанием дела, расхаживая по своей родной школе. «Особенностью» школы было то, что вторая его половина, была детским садом. Да-да, настоящим детским садом! Вход которого был с торца, во избежание контактов детсадовцев и школьников. И с одной стороны здания раскинулась футбольная площадка с гимнастическим комплексом, а с другой – разноцветные детские площадки, с домиками, горками, качелями и верандочками. Лишь позже мы поняли, что такое близкое соседство частенько мешало учебному процессу из-за плача или детского крика. И этот казус, один из многих, присущих этому месту, которых здесь было предостаточно! Я не была в восторге и от школы, и от села, а когда в добровольно-принудительном порядке приняла классное руководство, и вообще, начала придаваться унынию и панике. А уныние, некая заброшенность, покинутость, одичание, запустение – присутствовали повсюду, и медленно, но верно давили на мозги, нагоняя мрачное, безрадостное состояние, непрошенную тоску и сожаление о своём поступке. Родом я была из большого, продвинутого посёлка городского типа, расположенного в близкой доступности большого города, в котором мы с Ларисой и учились. И была избалована и приучена практически ко всем благам цивилизации, а здесь мало кто знал, что такое кабельное телевидение или оптика волоконный интернет, что такое крупные торговые центры, кинотеатры, ночные клубы, пробки на дорогах, и метро. Здесь царило первобытное существование – земледелие, охота, рыбалка, скотоводство, собирательство, так как село окружали богатые сосновые боры, реки и речки, и чернозёмные поля. Население было фермерами, земледельцами, охотниками и рыболовами. Люди сами себе выращивали пропитание, варили вино, выбираясь в город лишь за товарами, не продаваемыми в этом месте. Кроме этого, в километре отсюда был большой животноводческий комплекс, продукция с которого, как и со своих хозяйств, шла на реализацию в город.    Увыл состоял из двух довольно протяженных параллельных улиц, с центральным, как ни странно, хорошим асфальтированным заездом, плавно переходящим в крепкую грунтовую дорогу, ведущую на небольшую центральную площадь, где вековала старая, облупленная, и опоясанная строительными лесами, церковь, подпирающая невысокое осеннее небо, остриём двух колоколен, одно из которых медленно, но верно реконструировалось, и радовало жителей сверкающей позолотой купола. Купол же другой колокольни, радовал глаз невысокой, плакучей берёзкой, так замечательно растущей на разрушающихся камнях. Церковь была действующей, и распахивала свои двери по святым праздникам. И нам настоятельно советовали там побывать, чтобы узреть старинные иконы и росписи. Тут же, напротив церкви, расположилось здание магазина, ещё один магазин был рядом с заездом, и всё – шопинг на этом заканчивался. Магазины работали не долго, и не блистали разнообразием ассортимента, даже самого необходимого, а потому провизию с подругой мы привозили с собой. Население села явно не было избаловано чипсами и кока-колой, что возможно, и было причиной их богатырских размеров. Только натурпродукты, выращенные и добытые своими руками. Был здесь и кирпичный небольшой медпункт, отделение связи и даже советский Дом культуры, который тоже развлекал жителей концертами и танцами по праздничным дням календаря. Селу отроду было лет четыреста… а оттого, практически каждый третий-четвёртый дом на ровных улочках был разрушенной, сгнившей развалиной, полностью заросшей кустами сирени. Наверное, раньше было модно садить под окнами сирень, время к которой сейчас было безжалостно, покрыв её стволы мхом и лишайником. Были здесь и действующие старые бревенчатые, местами покосившиеся дома; были и свежие из бруса и кирпича, с крепкими, резными заборами и пестрыми, благоухающими цветниками, что хоть как-то радовало глаз и немного скрашивало наше здесь пребывание. На последнем курсе Института я осуществила одну из своих давних мечт – получила водительское удостоверение. Но радость не была полной, так как применить этот навык мне было не на чём… Родители не могли позволить себе такой подарок для меня, а потому я сама нашла выход – пять лет отработки в сельской школе, за хорошие подъёмные. Отец и мать дали добро, так как «Увыл» находился недалеко от посёлка, добавили средств, и вот я снова была на колёсах! Да, и институтовская подружка, смотря на меня, решилась на то же самое – вместе нам будет легче и веселее отмотать этот срок, получить так нужный опыт с записью в трудовой, и тогда перед нами откроются все двери этого мира! Нас обеспечили съёмным, довольно приличным жильём. У нас под рукой были колёса и руль, а каждые выходные - тусовки подальше от этих мест. Но главное, мы были вдвоём! И на этот поступок мы решились быстро и безболезненно.  Но молодость наивна, и когда при близком рассмотрении, мы поняли, что всё оказалось хуже, чем не так всё и плохо, мы даже успели порыдать друг у друга на плече. Вернее, рыдала я, а подруга смиренно подставляла свою жилетку. Возможно, вся проблема была во мне – моей чувствительности к этому миру. И лично мне теперь казалось, что я быстрее сдохну или сойду с ума в этой дыре, чем отмотаю положенные пять лет, и меня зароют на местном кладбище, раскинувшемся на конце дальней улицы, в том месте, где село начинал пожирать сосновый бор, высокой, мрачной стеной, заслоняя заходящее солнце, и бросая тень на часть посёлка. Туда были устремлены надежды и веяния как местных, так и заезжих охотников, рыбаков и собирателей. Противоположный же конец села был открытым и светлым - с полями, лугами, и пашнями, и именно там, и стоял наш брусковый дом, с двумя комнатами, кухней, удобствами в холодном тамбуре, баней в ограде, и конечно же, печкой – адским изобретением, не подвластным нашему пониманию и освоению...       - Здравствуйте, ребята. Меня зовут Алиса Андреевна, – бойко начала я, перебирая в руке карандаш. И тишина. Мёртвых с косами не хватало… Одиннадцать пар глаз не моргая, уставились мне в лицо… Голос сдавал моё волнение, и мне, как-никогда захотелось заплакать на взрыт, и опрометью умчаться прочь, громко хлопнув дверью, так чтобы звякнули стекла в оконных рамах. Но я не могла, я же учительница. Я пример! – Я учитель биологии, химии и ваш классный руководитель. – И снова ни звука. Ни шороха. Кроме, жужжания мухи, бьющейся в стекло, рядом с ведром, в котором стояли букеты с яркими садовыми цветами – астрами, гладиолусами, бархатцами. Цветов, лично мне, надарили щедро, и при чём мои же ребята, хотя одиннадцатиклассники в наших школах уже не носят на линейку цветы. Эти дети, и правда, были особенными, не похожими на остальных. Я выдохнула, ещё раз окинув взглядом класс и школьников-переростков, которые уже плохо вмешались в школьные парты, вытянув свои ноги в проходы. Школьная форма, утверждённая, как обязательный предмет одежды, здесь тоже была, но в силу удалённости населённого пункта и невысокого уровня жизни граждан, носила не строго обязательный характер. А потому дети пестрили всеми цветами радуги, кроме старших классов, так как в силу взросления, они предпочитали однотонные, мрачные цвета в одежде. Любовь, влюблённость и разочарование уже давали свои плоды. Меня, с самого начала линейки, так и подмывало спросить, кто был «стилистом» в этом селе? Так как практически все дети, от мала до велика, даже девочки, носили короткие стрижки… длинноволосых были единицы, и они заметно выделялись их толпы. Как это было понимать? Девочки, и без кос? Почему... Класс был обычным, светлым, чистым, но ни чём ни примечательным, слегка отремонтированным, с партами в два ряда, классной доской, шкафами, с цветами в горшках на подоконниках и стенах. Цветов было много – такой маленький оазис, разведённый моей предшествующей коллегой, которая, как мне сказали, вышла замуж и уехала жить в другое место. Как я её понимала… Благодаря ей в классе было уютно. И за всеми этими гардениями, фикусами, фиалками и традесканциями велели ухаживать мне и моему одиннадцатому классу. Работать должно быть приятно. – Давайте с Вами познакомимся. – Я открыла классный журнал и начала зачитывать фамилии. И ребята, без всякого предупреждения, стали подниматься со своих мест, подтверждая свою личность. Это было очень лестно. Может не так всё и страшно, как видится. Бояться только глаза. – Жданов Дмитрий – назвала я последнее имя в списке, но на этот раз отзыва не получила. – Дмитрий Жданов. Он отсутствует? - Он присутствует, – сквозь зубы ответил грубеющий голос юноши, и ухмыльнувшись, с большой неохотой, с последней парты у окна поднялся тёмный парень, высокомерно смерив меня взглядом. Высокий, красивый и надменный, как павлин. Облачённый во всё черное, на груди которого висел неизвестный амулет. Вот хорошая поговорка – в семье не без урода, главное, до сих пор применимая.   - Значит, Дмитрий, у нас не такой как все, – лукаво, но с улыбкой, по-доброму пошутила я, чтобы разрядить обстановку, и тут же услышала согласное с моими словами шушуканье. - Он у нас с первого класса, не такой… Особенный! – саркастически протянул уверенный приятный голосок, самой отважной, судя по всему, девчонки в классе. - Горяева, тебя вечно за язык тянет, – кольнул в ответ Дима и чуть напрягся, подавшись вперед. - А тебя за другое место, – также смело парировала она. Здорово! Не хватало ещё драки в первый учебный день. Значит, не всё так гладко, да сладко, как начало казаться вначале. Один петух в классе да нашёлся… возможно и два. Ну что ж, ещё узнаем Жданов, в чём твоя исключительность… - Остроумие у Вас есть. Я оценила, – отрезала я, прекратив противостояние враждебных взглядов. – Давайте двигаться дальше. – И я пошла по списку, разъясняя, рассказывая и уточняя все детали учебного процесса. Дело оставалось за малым – выдать учебники и обрадовать ребят двухнедельной отработкой на картофельно-турнепсном поле, так сказать помочь своему родному хозяйству за небольшое, но приятное вознаграждение. Эта традиция, или, как бы её правильнее обозвать, – прожиток советского времени, в отличие от детей, для меня был большой неожиданностью... Они же восприняли это с радостью и вдохновением (лишь бы не учиться), и побросав в рюкзаки и сумки учебники по-молодецки, с задором, умчались догуливать последние часы свободы. Кроме, того же товарища Жданова… который так и рисуясь в моём присутствии, вальяжно прошёл рядом, чуть задержавшись у парты. - Дмитрий, – надменность, это капкан для души, – произнесла я, не выдержав этого юношеского дурачества. - Я подумаю над этим на досуге, – процедил он. - Конечно, и не забудьте свои мысли записать в тетрадь, – уже вслед добавила я. Этот субъект начинал меня раздражать. Обойдя класс, рассмотрев и изучив все детально, я пошла ближе знакомиться с коллегами. К счастью, здесь, в первый же день, неприятных сюрпризов не образовалось. Как-то так и пролетел этот день – относительно гладко, и сладко, в конце закончившись чаепитием в учительской. Я чуть ближе познакомилась с преподавательским составом, который был не полностью укомплектован на это число, но школа ещё со дня на день ждала пополнения. А после мы с Ларисой, усадив свои попы в мою новую машину, решили немного поколесить по селу, и только потом отправляться изучать наше жилище подробнее. Обе улицы были заполнены людьми, гуляющими по обочине, что-то бурно обсуждающими у калиток своих домов, сидящих на лавочках, и носящихся на велосипедах. У многих домов стояла техника – старые, ржавые Буханки, Уазики, мотоциклы, квадроциклы, самодельные самоходные машины и трактора. Изобретать здесь явно любили, в силу того, что проехать туда куда им надо, могла не каждая техника. Много здесь было и пожилого населения, я бы сказала даже древнего. Ни что так не смотрится живописно, как миленькая иссохшая бабулечка в платочке, мирно сидящая на лавочке, возле своей избушки, будто маленький беззащитный ребёнок. Так и появляется порыв взять её на ручки и унести к себе домой. Накатавшись вдоволь, мы вернулись к нашей избе, и я загнала машину в большую ограду. Перед окнами у нас цвели мимозы, и георгины. Также стояла резная лавочка. А за домом был разбит старый сад с налитой антоновкой. Дом остыл и начал сыреть, а потому нужно было истопить печь… но не одна из нас не обладала этим талантом. Была здесь и баня, старая, чуть покосившаяся, крохотная, но была. А мыться нам нужно, хоть раз в неделю. И там тоже была печка… Прошло около часа, когда мы поняли, что и не согреемся, и не вымоемся сегодня, а нужно было ещё успеть приготовиться к занятиям. Мы истратили коробок спичек, сожгли кучу бересты и бумаги, а дрова никак не хотели схватываться, обугливались и тухли. - Может это не те дрова? – проронила я, хлопнув печной дверцей. – Они сырые, или печь сломана, ну или с ней что-то не так. Чтоб согреться нужно истопить печь, чтоб помыться тоже, чтоб приготовить поесть – менять газовые баллоны, хорошо, что ещё электричество есть, и скважина, заведенная в дом, а то пришлось ходить на колонку. Лариска! Да нам здесь с тобой не выжить! Это тебе не в городе – тепло, светло и сытно – вздохнула я, потирая ладони, испачканные в саже. - Нам нужна помощь. Я сейчас, – вдохновилась подруга и быстро исчезла за скрипучей дверью. - Какая помощщщщььь, – зашипела я вслед Ларисе, протянув к ней руку, и добавила уже сама себе – Нас же засмеют потом здесь. Горожанки – неумёхи… Я поднялась с пола, и включила электрический чайник. Как хорошо, хоть какой-то звук, а то эта гробовая тишина этого дома начинала давить на мозги. Надо включить телевизор… если его можно было так назвать… большой огромный квадрат засветился разными цветами. Уже что-то. А рядом я нашла пульт управления! Ух ты! Живём! Присев напротив экрана, я начала переключать каналы, и как выяснилось позже их было всего два… Ладно, ноутбук с сотовым интернетом заполнит эту пропасть. Стало зябко, и я отправилась к машине за нашим багажом с одеждой, личными вещами, книгами, и провиантом на неделю. Не желая проводить здесь лишнего времени, мы приехали утром, полностью готовые в линейке.  Достав сумки, я погладила капот свой машины, приобретение которой грело меня изнутри. Комнаты в доме было две – одна проходящая, другая тупиковая. Не знаю почему, но себе я выбрала первую, то ли из-за близости печи, то ли из-за более красивого вида из окна, не заросшим старой сиренью, то ли из-за ладненького дома, напротив. Я была романтиком, и таким вещам уделяла большое значение. В моей комнате был раскладной диван, шкаф, большой стол, стулья и кресло. Расстегнув молнию дорожной сумки первый делом, я извлекла оттуда свой длинный, мягкий, вязанный кардиган, купленный пару дней назад. Я была настоящей мерзлячкой, и заблаговременно подготовилась к непростым жизненным условиям. В ограде что-то оживилось, послышался шум и голоса, и я, облачившись вышла наружу. - Эти дрова сырые, они сложены здесь на просушку недели две назад, – говорил грубый голос. – Ими будете топиться в следующем году, а вот другая поленница – она сухая, берите только их. - Спасибо Вам… как Вас звать? – спросила Лариса. - Дмитрий… – будучи незамеченной, раньше всех ответила я, до этого молча наблюдая за их диалогом. Дима из чёрного переоделся в костюм цвета хаки, и сейчас выглядел как-то иначе. - Алиса Андреевна… Ещё раз здравствуйте… - вспыхнул юнец, и озорно начал накладывать в свои руки дрова. – Пойдемте в дом, я покажу как правильно растапливать печь. – Вот те на, со мной как индюк, надутый разговаривает, а с Ларисой как истинный джентльмен. Да что ж сделала не так… может ему не нравятся рыжие? - А ты не выдашь в школе нашу неуклюжесть в этом деле? – многозначительно спросила Лариса, буравя парня лукавым взглядом. – В таких маленьких поселениях новости разносятся очень быстро. - Как Вы могли подумать? Да, и что плохого в том, что Вы не умеете топить печь? Вы же образованные городские девушки, а не крестьянки – припрекрасно вывернулся Дмитрий, и осторожно пройдя мимо меня, вошёл в дом. - А он не промах… Этот твой, – шёпотом высказалась Лариса. - Ага, самый буйный… – процедила я. - И здоровый, как мужик, – снова ответила она, и мы вошли следом. - Вот смотрите, выбираете небольшие поленья и ложите их домиком, немного, главное, чтобы схватились они, а потом, как разгорятся эти, подкидывайте остальные. Открываете поддувало, вот так, и не забываете про вьюшку, а то угореете – со знание дела рассуждал парень, быстро и ловко растопив печь. - Дмитрий, правильно будет – «кладёте и заслонку», - перебила я. - Вот Вы меня и научите, как говорить правильно, – быстро поднялся подросток, заведомо томно растянув эти слова, и протянув к моему лицу руку, стёр зольное пятно. Минутное замешательство сковало нас всех. Лицо тут же залил румянец, а внутри заклокотала злость. - Дмитрий, спасибо, конечно, тебя за помощь, но границы дозволенного есть у всего, и сейчас ты их переходишь, – заявила я. - Если ещё раз позволишь себе подобное, я буду вынуждена принять меры. - А что я? Я ни что! Всё нормально. Я Вас понял, – обманчиво наигранно оправдывался он, и помедлив скрылся за дверью. - Ты молодец! Как осадила юнца. И впредь держи планку. Мне в этом плане в сто крат легче – призналась подруга, погладив меня по плечу. - Жданов Дмитрий проблемный подросток, с ним будет не просто, я это сегодня поняла. И ты ему явно понравилась больше! – чуть улыбнулась я, стараясь снять напряжение. Но внутри всё равно поселилась небольшая тревога. Я выглянула из окна и проследила куда направился подросток. Далеко он не ушёл… юнец, открыв калитку, пропал в том самом ладненьком доме напротив...   Мы удачно протопили печь, просушив и прогрев свою избушку; смогли истопить баню, и намывшись, нагревшись, чистые, румяные и довольные, с кружками горячего чая, уже сидели за учебниками. Лариса готовилась к урокам, а я просто читала книгу, периодически отвлекаясь на размышления. Мы решили, что по выходным будем ездить в посёлок или в город, ходить по магазинам или клубам, что так грело изнутри, и придавало сил и желания работать дальше. И будние дни полетели, как страницы календаря. Сначала казалось, что всё здесь объято мертвецким покоем и обездвиженностью, но потом событие за событием начинало брать тебя в свои обороты и раскачивало, раскрывая и село, и людей - больше и шире, и с каждым прожитым днём во всём начинался видеть смысл и бурная, кипучая деятельность.   Дети этой школы оказались на удивление трудолюбивыми – не отлынивали, не дурели, как-то даже трепетно выполняя вверенную им работу, будто для них это было настолько жизненно важным и значимым. И как на это было любо смотреть! Современное общество уже давно обленилось настолько, что лучше купит варёные пельмени в магазине, чем кинет их в кипящую воду дома. А эти люди практически от начала и до конца сами добывали своё пропитание - от вспашки земли, посадки семян, прополки, уборки, до выпекания хлеба. И хлеб этот имел для них особый смысл. И хлеб этот был для них сутью жизни, а не каждодневным, пустым прожиганием и без того коротко отмерянных судьбой дней.   Утром всех учеников забирал старый автобус, и доставлял на большое поле. Картофель выкапывали тракторами, а турнепс – вырывали мы сами, обрывая ботву, и кидая в телеги корнеплоды. Работали мы до часа дня, а потом по инициативе ребят, каждый день, разжигали костёр и жарили картошку с хлебом. Вот тогда я и распробовала их чудесный хлеб! За две недели работы дети получили небольшое вознаграждение, и бурно обсуждали куда его потратить. Обсуждения младших классов было интересно послушать, но не моих одиннадцатиклассников… им деньги уже были нужны для других, более низменных целей. Обратно с полей нас забирал тот же автобус, и развозил по домам. Возвращалась я в наше с подружкой логово уже около трех-четырех часов, когда Лариса была дома, и ждала меня, чтобы обсудить прошедший день.   Ей повезло со своими первоклашками, они не привлекались к уборке. Первые два дня я легко переносила нагрузки, но потом, стояние кверху попой, дало о себе знать – казалось болело всё, от макушки до пят. От маникюра остались лохмотья, а от хождения в резиновых сапогах – отекали ноги. Вот и учишь на педагога после этого… Но несмотря на постоянную усталость мне нравились эти поездки. За две недели я запомнила и хорошо узнала не только своих, но и других детей этой школы, так сказать в неформальной обстановке. В школе за партой они вряд ли показали себя с других сторон, а сейчас мне было ясно, как и с кем примерно нужно общаться. Исключением не стал и мой «особый» ученик – Жданов Дмитрий… поведение которого трудно было назвать адекватным – юноша, то пребывал в великолепном расположении духа, осыпая окружающих комплиментами и приятным общением, то насупившимся, как бык, сверля всех злым взглядом и на любое слово в его адрес, отвечая недовольством и даже гневом. Я начала подумывать не принимает ли парень чего запрещенного… Разговаривала с его товарищами, но все в один голос утверждали, что он никогда не вел себя таким образом, и что ему не свойственно такое поведение.   Первые три дня погода не радовала своими причудами, но всё остальное время было просто блаженством. Золотая осень на лоне природы, в обществе разноликих детей, с кострами и приятными беседами; усталость, смешанная с чувством выполненного долга, наверное, не забыть мне никогда. Я ещё нигде, как здесь, не чувствовала столько романтики, так и витающей в воздухе, окружающей нас повсюду - красота, что слепила глаза, гармония царств живого и не живого, и давно не ощущала такого душевного подъёма. Я начинала влюбляться в эти места, жалея о том, что Лариса не могла видеть то, что видела каждый день я, - высокие, ровные сосновые бора, устланные разноцветными коврами из мхов, молодые березняки, тоскливо роняющие золотую листву, бескрайние, как океаны, коричневые пашни, а над ними такие же необъятные небеса, несущие сероватые тучи.   И мне даже подумалось, что людей в этой дыре, в этом провале цивилизации, держит именно это, ведь это не купить ни за какие деньги! Это цепляет, так глубоко, оставляя след, рубец от которого не зарастает никогда. И все трудности, все минусы, все недостатки, и даже пороки этого уровня развития, отходили на второй план. Сидеть на краю этого необъятного поля, рядом с теплым костром, кутаясь в куртку от прохладного, напоенного пожухлой листвой воздуха, было лучше любого кинотеатра, ночного клуба или шопинга, даже с огромными скидками. И я знала точно, что после пяти лет, если у меня появятся здесь друзья, я обязательно буду наведываться в эти края, и особенно осенью. В моё любимое время года.      Две недели пролетели, и мы снова уселись в теплый класс за школьные парты. Золотая осень покинула эти края, оставив после себя серость, дожди, грязь и промозглые ветра. Грязь в деревне – это особое состояние природы… тут вообще их два – грязь замерзла, либо грязь засохла. Лариса уже влилась в учебный процесс, применяя полученные знания на практике и во всю проверяя домашние задания. Пришёл и мой черед применить свои – первые дни материал шёл угловато и чёрство, но отработав дикцию и усерднее посидев за методичками, дело пошло куда лучше. Я искренне любила свои предметы, особенно биологию - рассказывать о корневых системах, царствах и отрядах животных, о делении клеток было для меня наслаждением и отрадой в начинающей затягиваться осени. Ничего, главное дожить до первого снежка, и сразу станет светлее, белее и радостнее.   Да, и скучать не приходилось, так мне ввели ещё одну обязанность – кружки. Я с детства любила шить, вязать и вышивать. И за это время у меня уже порядочно насчитывалось вещей, сделанных своими руками. Директор школы, придирчиво порасспросив кто какими талантами владеет, кроме преподавания, по своему усмотрению распределила роли, время и классы. Мне достался кружок шитья, раз в неделю, по пятницам, а Ларисе – хор, по вторникам, так как она закончила ещё и музыкальную школу. Как выяснилось позже, у моего строптивого ученика оказалась младшая сестра, обучающаяся в седьмом классе, Жданова Светлана – милая и хорошая девочка, совсем не похожая на своего брата, даже внешне. Голубоглазая блондинка, с длинными черными ресницами, как у Мальвины. Девочка мне нравилась, и даже очень. На уроках биологии она проявляла неподдельный интерес к науке, на отлично выполняла домашнее задание, и чуть позже первой записалась на мой кружок шитья.          Время перевернуло лист календаря и на носу уже висел октябрь, а с ним и новое интересное событие - День учителя. Многие школы поддерживали традицию, и ученики с учителями менялись в этот день местами. Мои одиннадцатиклассники были в восторге от этого опыта, кроме всё того же пресловутого Дмитрия – он вообще не появился в этот день в школе, как и последующие три дня. С этой проблемой я подошла к Галине Петровне, директору школы, и попросила дать совет, как мне правильно действовать в сложившейся ситуации, но в тот день моё удивление было велико… женщина, как-то завуалированно, пыталась объяснить мне, что всё здесь не так просто и понятно, как в других школах; что общество имеет некую особенность, что заставляет нас, пришлых, обращаться с ним осторожно… В итоге я не поняла ни слова, кроме того, что нужно осторожно и тактично поговорит с его родителями, и не вызывать их в школу, а сходить лично домой. Но идти в чужой дом к незнакомым людям мне совсем не хотелось, и я решила вначале побеседовать со Светланой.   - Я всё передам дома и расскажу о Димке, – сказала она, и посмотрев в мои тревожные глаза, добавила – Осторожно, как Вы и просили. Я умею, вот увидите. – На том и закончилась наша беседа в пятницу вечером после кружка шитья. Оставалось только ждать результата…    Вот и закончилась моя самая первая, самая сложная четверть в этой школе. И впереди ждали полторы недели заслуженного отдыха – осенние каникулы, чему учителя радовались не меньше детей. На улице чуть потеплело, но дождь идти не переставал, и был он каким-то приятным, мягким и даже ласковым. Ларисы уже не было в Увыле, закончив пораньше, она, сев в автобус, уехала в посёлок на день рождения отца. Я же решила не рисковать и не рулить домой по темноте и дождю, да и мама настрого запретила мне это делать. Что - что, а паниковать она умела! Так что сегодня вечер я проведу с телевизором, нет, лучше с ноутбуком, в одиночестве. Истоплю печь, согрею чайник, и с головой залезу под одеяло, затащив туда маленький компьютер.