Затерянный Код. Увыл.

ГЛАВА 3. Плохие затеи.

- Правильнее было бы сказать, наоборот, – мою реакцию на тебя. И хватит об этом. Мне тридцать девять, а тебе всего лишь двадцать три, ты мне в дочери годишься. У тебя вся жизнь ещё впереди.  А для меня она уже давно позади. Пойду вымою руки, принесу чай и лёд. – Ну да, мужчина мудр и умен. У меня и действительно жизнь только начиналась, и передо мной были открыты все дороги. К чему мне и ему нужна была эта привязанность, это бремя, имя которому любовь. Пройдут годы и это наваждение спадет, как пелена с глаз, и всё будет казаться, уже смешным и ничего не значащим. Но нужно было убираться из этого места. Без этого никак. Александр вернулся, в одной руке держа замёрзшую куриную ногу в пакете, а в другой кружку с чаем. – Уж извини, не ресторан, льда в пакетах ты не держишь. Твоя бабка оказалась на диво запасливой и мазь, и даже Кетерол нашёлся, запивай таблетки, и прикладывай холод, а я смажу раны.

- Вот уж дудки! Раны я смажу сама! – активизировалась я.

- Давай, попробуй голову оторвать от подушки… у тебя губа разбита, она распухла, и отёк на скуле, скорее всего будет синяк и довольно приличный… хоть таблетки то сумей проглотить и запить, воительница. – Мужчина снова опустился рядом, и вложил мне в рот две таблетки, и приподняв голову помог сделать пару глотков, отчего я зашипела. - Проглотила? – спросил он, видя, что я до сих пор пережевываю горькое лекарство. Я отрицательно замотала головой, и он снова помог напиться. – Теперь всё? Терпи солдат, скоро боль стихнет. Положи голову на бок и держи холод. Отлично, молодец. Медаль дадут. Давай показывай свои раны. Мазь жечься не будет, обещаю. – Александр откупорил тюбик и выжал себе на ладонь небольшую горошину, ожидая моих действий.

Я помедлила и приоткрыла правую ключицу, наблюдая за его лицом, и только потом спустила куртку ещё ниже, оголяя всю грудь с расписанной по ней раной. Нужно отдать должное этому мужчине, на лице которого не дрогнул ни один мускул, и пожурить меня за то, что с моей стороны последовала бурная реакция от его прикосновений к моей коже. - Сосок не тронут, цел и не вредим, и выдаёт Вас с головой Алиса Андреевна, – забавляясь произнес он, и на его щеках вырисовались ямочки. – Ты очень красивая девушка, Лисёнок, а твоя грудь просто шедевр. – Это его - «Лисёнок», так и резануло сознание, и столько благодатного тепла разлилось по телу от этого ласкового прозвища, которым меня называли только самые близкие люди.

- Вы так подшучиваете надо мной… - пролепетала я.

- Отчего же, говорю, как есть. Здесь готово, ещё есть раны?

- Вы же в доктора играете, так сами и посмотрите, – съехидничала я.

- Да ты тоже не промах в шутках. Посмотрю, раз пациент дает добро, – ласково произнес он и скинул куртку полностью, отчего я чуть не выронила куриную ногу. – И тут есть… на животе ближе к… тут лучше промолчу. Хотя нет, кое-что позволю себе заметить… ты убираешь волосы и тут. Это сейчас так модно? Но мне и это тоже чертовски нравится. Вот сижу и думаю, куда я, старый, сейчас пар пойду выпускать, – продолжал он, улыбаясь всё шире и шире.

 - Ммммм! – взревела я. – Я сейчас огрею Вас куриной ногой, если Вы скажете ещё хотя бы одно слово. Вы мне лучше скажите, каким образом Дмитрий меня так расцарапал? Он точно ничего не принимает? Вы проверяли?

- Всё я закончил. Где у тебя чистая ночная сорочка, или домашнее платье?  - парировал он, наглым образом уходя от ответов. – Тебя срочно нужно одеть, а то я закиплю, как твой чайник. – Александру не нравились мои вопросы, и он не собирался на них отвечать, применив другую тактику, чтобы я замолкла, и мои мысли на время спутались... Его рука снова легла на мой живот, а пальцы скользнули по лобку, устремившись в бороздку, ведущую прямо к клитору. Я рефлекторно сжала мышцы, вздрогнув всем телом.

- Ты вся мокрая… - прошептал он, и чуть раздвинул мои бедра. Мужчина ниже наклонился к моему телу и на его лицо упала прядь темных волос, закрыв его глаза от моего одурманенного взора. Если быть честной с собой, я ожидала чего угодно, но никак не этого… Очень хорошо было заметно, что мужчина разнервничался, делая лишние движения и жесты, и возможно, он совсем не хотел того, что произошло дальше, но уже не мог сам себя остановить. Александр быстро поднялся, стараясь избегать зрительного контакта со мной, и скинув свою футболку, присел между моих распростертых ног.

 Мельком, но я успела рассмотреть его голый торс – такой же поджарый, крепкий и загорелый, как и его руки. Мужчина, для своих тридцати восьми или девяти, что я уже и забыла, выглядел очень хорошо, даже слишком. Немногочисленные морщинки и шершавости, лишь придавали ему шарма. Вот бы и мне выглядеть так в свои тридцать с чем-то. Но нужно было что-то сказать или сделать - какой-нибудь жест, чтобы… чтобы дать понять ему, как я к этому отношусь, или не отношусь. Боже, а как я к этому относилась? Как? Это и понятно было ещё за ужином, когда, увидев эти внимательные голубые глаза, я знала, что отдам за них всё, если он попросит. Но если только попросит он, ведь решиться самой на что-то большее по отношению к нему было за гранью реальности. А он уже и не просит, а берет сам, и как берёт…

Тело выгнулось дугой, руки скомкали края покрывала, глаза закрылись, а из уст, совсем того не ожидая, доносились тихие стоны, когда его горячие, и твёрдые губы и язык начали ритмичные движения – они всасывали, прикусывали, играли с моими набухшими лепестками. И я начала проваливаться, терять чувство реальности, забыв про боль, и куриную ногу, принесённую мне в качестве холода. И она с грохотом упала на пол. Но вряд ли сейчас кто-нибудь придал этому значение. Александр продолжал начатое, протянув одну руку к здоровой груди, и сгреб её в охапку, усилив настигающую меня волну оргазма.

 У меня уже был опыт в таких делах, на третьем курсе Института. Моего единственного за двадцать три года кавалера звали Матвеем, но даже за долгий год, что мы с ним были вместе, он не выказывал такого мастерства в оральных ласках, возможно, как и я. Может оттого мы и расстались, что не очень совместимы были в сексе. А возможно и из-за того, что мне с ним было скучно и неинтересно. За эти годы одиночества я и не понимала, как отвыкла от близкого мужского присутствия. И сейчас мне было чертовски любопытно, откуда этот одинокий, много лет как овдовевший, мужчина, живущий среди лесов, полей и скотины, имел такие навыки? Как мне сказала Лариса, когда мы ехали сюда, что ожидать от мужчин этих мест многого не стоит, так как все деревенщины грубы, черствы и не осведомлены в любовных утехах, присущих городским пижонам, в результате своей среды и моды на секс, съевшим на этом деле не одну собаку. Ах, и как же ты ошибалась милая подружка…

  Яркая, пронзительная волна оргазма настигала меня всё ближе, и чувствуя мощную разрядку, я выгнулась навстречу мужчине, и громко застонала. Александр прекратил ритмичное движение языком, всосав к****р, чтобы продлить чувственное наслаждение. Взорвалась я быстро, так как уже давно не давала выхода своей сексуальной энергии. Вдруг пропела молния, зазвенела пряжка ремня, и послышался шелест грубой ткани. Я открыла глаза, и приподняла голову, увидев перед собой полностью нагого мужчину, между ног которого пульсировала полная эрекция… и мне опять вспомнились ларискины слова, которые когда-то рассмешили меня до слёз, о том, что мужчин с большими размерами, никогда не бросают. Женщины терпят их измены, их несносный характер, но никогда не бросают. Уж, поверь, сказала мне она. Против природы не попрешь, это её опыт заложен наших головах.

  И вроде, как опять, нужно было что-то сказать или показать своё отношение к происходящему, как Александр снова присел, и взяв в ладонь свою вздымающую плоть, начал водить её чувствительным кончиком по моим влажным, разгорячённым нежностям… но как же так, ни поцелуя – ах, да, с разбитой губой много не нацелуешься, - ну хотя бы каких-нибудь слов… во мне начало расти волнение, и это стало заметно по моему лицу, как и по лицу мужчины тоже было хорошо заметно, что он отчаянно боролся с собой и своим желанием. Я неожиданно для себя захлебнулась большим глотком воздуха, который втянула, почувствовав проникновение… он проник внутрь, но не глубоко и остановился, застыв на мне пронзительным взглядом. И шкала адреналина подскочила ещё выше.

- Ты была уже с мужчиной? – хрипло спросил Александр, не сводя с меня голубых глаз. И я только хотела открыть рот, чтобы что-нибудь промычать в ответ, как он продолжил, покинув моё лоно. – Нет, не нужно, не отвечай. Судя по твоим размерам, возможно, нет, или всего пару раз. Моя жена в этом возрасте уже Димку родила. Так! Не слушай меня, старого дурака. – Засуетился он ещё сильнее прежнего, и шумно выдохнув, опустил свою голову мне на живот, и выждав паузу, поцеловал мою кожу, вдохнув её аромат, поднялся и быстро начал облачаться. – Всё это неправильно. Так не должно быть. Возможно и должно, но не так. Не с тобой. Прости, я сорвался. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. – Мужчина начал шарить по карманам, в поисках чего-то важного, и достав пачку сигарет, взял коробок спичек. – Схожу покурю. Хотя нет, тебя надо сначала одеть. – И мужчина принялся хаотично ходить по комнате в поисках одежды. Эму нужно было её найти, это было его спасением.

- Халат за дверью, вон там, – тихо произнесла я, до сих пор молча наблюдая за мужским смятением. Такой большой мальчик, а тушевался как зелёный подросток. Он почти бегом достиг двери, и сорвал халат с петли. – Давай, я помогу тебе присесть, вот так, молодец. Голова как? Не кружиться? В глазах не темнеет? Боль отпустила? – забрасывал вопросами он, задержав меня в вертикальном положении, чтобы убедиться, что я в порядке.

- Нормально, чуть покружится и отпустит. Я не фарфоровая, не распадусь на кусочки. Дайте мне встать и застегнуться. И можно ещё принести вязаный кардиган, он там же висит. Как-то мне зябко. – С помощью мужчины я осторожно поднялась на ноги, и он дрожащими руками застегнул мой халат. И отпустив, устремился за теплой вещью. В глазах начало темнеть, а в ушибленном виске болезненно долбануло, и я опустила лицо в ладони.

- Так, так. Что за дела? – мягко и участливо произнес Александр, подоспевший вовремя. И накинув мне на плечи длинный, скрывающий почти всю мою фигуру кардиган, усадил обратно на диван. Я по-прежнему, держала лицо в ладонях, закрыв глаза, но от облачения в толстые, теплые одежды мне стало комфортнее. 

- Можно теплого чая и ещё таблеток? – попросила я, сквозь ладони.

- Всё сделаю, если будешь сидеть смирно, – предложил он, присев рядом, и его запах снова окутал моё тело.

- Буду, как мышь, – прошипела я сквозь пальцы, и улыбнулась в ответ. Александр поднялся, быстро подкинул дров в печь, и снова зазвенел кружками на кухне. Головокружение отпускало, и я убрала ладони от лица, облегченно выдохнув. А проглотив таблетки и осушив половину кружки теплого чая, а и вовсе ожила. Мужчина снова принёс мне новую партию холода, в это раз в виде куска замёрзшего сливочного масла, и приказал держать ещё минут десять. Уселся напротив, молча потягивая свой чай.

- Вы хотели покурить, – начала я, нарушив неловкое молчание.

- Ах, да. Я не курю, это так, на экстренный случай. Отпустило, – сказал он на улыбке. Дрова весело потрескивали в печи, создавая атмосферу уюта и тепла.

- Я была с мужчиной. У меня был парень на третьем курсе, но встречались мы недолго – вдруг, начала я, решив, что уж если не сегодня то, когда быть откровенной. – И если Вы переживаете за сына, то я ничего, никому не скажу и не буду выдвигать обвинений.

- Спасибо, хотя это несправедливо и нечестно с нашей стороны, – протянул он.

- Всё нормально. Мне тоже ни к чему эта слава и волокита, не такой я человек. В школе не должны ничего узнать, как и в селе. Эту дурно скажется на всех. На каникулы я уеду к подруге, у неё отдельная квартира в посёлке, там и пролечусь. А там видно будет, как жить дальше.

- Хочешь бросить школу? Это и правильно. Уезжай отсюда, пока не случилось непоправимого. Это место не для тебя. Ты заслуживаешь лучшего.

- А у Вас есть женщина? – выпалила я, сидя как иголках, от не дававшего мне покоя вопроса. Видно было, что мужчина не ожидал подобного поворота, так как тема текла весьма в безобидном русле. И опять приняла опасный поворот.

- Алиса, к чему тебе это знать? Да, я перешел шаткую грань. Я дрянь. Но кто я, и кто ты? Между нами не может быть никаких отношений. Это плохо закончится для тебя – сорвался он с места, и отошёл к окну, снова хлопая себя по карманам, в поисках сигарет.

- Я же Вам понравилась? Ведь так? И Вы мне тоже очень нравитесь. Разве нет? Возраст – это глупость, не такая и большая у нас разница в возрасте. Ведь дело вовсе не в этом. В вашем сыне, в вашем обществе. Так? – повысила я голос.

- Нравится-не нравится, любовь-не любовь, всё это ребячество. Я закоренелый фермер, я отсюда уже никуда не уеду, моя жизнь здесь, в этой забытой богом дыре, а тебе зачем здесь оставаться? Пять лет пролетят, ты уедешь в город, выйдешь замуж за молодого, нарожаешь детишек и дальше будешь строить свою карьеру. Здесь для тебя тупик, погибель.

- Но можно же просто встречаться, а дальше будет видно, – начала я.

- Нет! Это исключено! С этим не играют… любовь, привязанность к человеку, которого нет рядом, изъедает изнутри, вытравливает всю душу и сердце, оставляя лишь пустую оболочку. Таких страданий не доставляет ни одно чувство. Я это уже проходил. Лучше сдохнуть, чем пережить это заново. Ты просто не любила ещё по-настоящему, раз не понимаешь этого, – нежно закончил он, повернувшись ко мне лицом, и его глаза сверкнули в сумерках окон.

- Тогда Вам нужно выйти, покурить, и плотно закрыть за собой дверь, – твёрдо и озлобленно произнесла я, не отрывая от него взгляда, и добавила, когда он хотел что-то сказать. – Я в порядке, обо мне есть кому позаботиться.

- Ты права, Лисёнок, пойду покурю. – Мужчина прошёл мимо, взяв свою куртку, и чуть задержавшись в двери, промолвил – Всё правильно. – Хлопнула дверь, послышалось чирканье спички, и удаляющиеся в темноту шаги.  

  Александр ушёл. И правильно сделал. Он всё сделал правильно, грызла я себя. И сейчас трудно было сказать, что не давало покоя мне больше – горечь после его ухода, или собственная совесть. Как я могла вести себя так ветрено, будто на мгновение, от первой встречи с старшим Ждановым до его недавнего ухода, полностью лишилась рассудка. Ведь я никогда не была такой! Кто угодно, пусть даже Лариса, но не я… Увидеть, растаять, и дать доступ к своему телу. Стыдно, Алиса Андреевна! Вам должно быть очень стыдно! Такое сильное влечение, такое наваждение, полностью застилающее разум, накрывшее с головой, явилось ко мне впервые.

  Помучавшись угрызениями совести, я, наконец-то, уснула. А проснувшись, быстро собралась, полностью распустив волосы, чтобы как можно больше прикрыть лицо. Выгнала машину, заперла двери, одела солнечные очки, и как ошпаренная, с визгом рванула с места, стараясь не смотреть в сторону дома Ждановых. Мне нужно подумать, и немного отдохнуть от этого места. Вот Лариса удивится, когда я завалюсь к ней сегодня, с синяком, и новостью о проживании. И Лариса удивилась…

- Я, конечно, хотела отдохнуть от тебя недельку, но раз такое дело… - как всегда, не без доли юмора, произнесла подруга. – Сама расскажешь, или опять клещами вытягивать?

- Расскажу, иначе… медленно, но верно, свихнусь. – Я разделась, и прямо с порога пошла в душ, а после показала подруге все свои раны…

- Ох, и что это?! – выпалила она. – Это ж как так надо суметь? Это ж чем так? – не могла успокоиться подруга, заикаясь вопросами. Я переоделась в чистое домашнее платье и присела рядом.

- Слушай, мне нужно очень быстро свести синяк, – сказала я, так как сегодня он налился сильнее, как спелое яблочко.

- Ты не представляешь, как я зла на того, кто это сделал, – прошипела она, сквозь зубы. – Как можно ударить, такую дохленькую, бледненькую и хиленькую девушку, как ты. Другое дело я, попробовал бы со мной такой фокус провернуть. Кто этот гад?

- Я думаю ты понимаешь, что всё это между нами? – начала я. – После кружка я случайно наткнулась на отца Дмитрия Жданова, он сам вышел мне навстречу. Пригласил в дом на разговор. И мы поговорили, хорошо и спокойно.  Света и младший тоже были там. Матери у них не оказалось…

- В смысле не оказалось? Вышла куда?

- Вышла, в другой мир… Умерла она, при Светкиных родах… Честно, разговаривать я думала именно с их матерью. – Лариска присвистнула. – Мы поговорили, всё было нормально. Димка пошёл меня провожать, и…

- Так это он?! – заорала она. – Вот щенок! За что? Ты ему двойку поставила?

- Ларис, какая двойка… он меня к отцу приревновал…

- Ох, её… - только и могла сказать она.

- И изнасиловал бы, если тот не поспел вовремя.

- Оставила тебя одну на вечер… вот он и воспользовался возможностью.

- Ларис, но даже не это здесь самое страшное… - задумавшись начала я, пытаясь вспомнить все детали произошедшего. – С ними что-то не так…

- С кем? С ними?  - искренне удивившись спросила она.

- С Димкой, с его отцом, да со всеми жителями этого села. Я не знаю, как это объяснить, но точно чувствую, что они что-то скрывают. Димка, когда уже сильно рассвирепел… - замолчала я, подбирая слова, - стал меняться на глазах… - снова замолчала я, а подруга, открыв рот, не моргая смотрела в мои глаза. – с ним происходила какая-то трансформация – он весь ожилился, оброс мышцами, и покрылся волосами… а на руках, возможно, у него были когти… иначе, чем он меня так расцарапал. – Лариса по-прежнему молчала, что, усиленно обдумывая. – Мне не показалось, я клянусь. Всё произошло так быстро, пусть даже на время я потеряла ориентацию, но я видела это. А потом, когда пришёл Александр, я спросила его что это было, а он так изобретательно ушёл от ответа… зачем уходить от ответа, если нечего скрывать? А они скрывают. С ними что-то не так, и это очень опасно.

- Знаешь, а я с тобой соглашусь, я тоже с самого начала чувствую это.

- Они меня предупреждали, чтобы мы вели себя осторожно, а то можем оказаться одними из тех, кого нашли мёртвыми в их селе…

- Ну и жуть… - пролепетала она, чуть вздрогнув. – Я знаю кто нам может в этом помочь! – спохватилась она. – Василий! Учитель истории.

- Учитель истории? Это тот щупленький мужичок в очках?

- Да, да! Этот мужичок, – писатель, и он собирает «интересную» - сделала она упор на это слово, - информацию о селе и его жителях…

- Тебе откуда это известно?

- У нас классы рядом, - улыбнулась она, - да ты же знаешь, что я люблю совать нос, куда не просят.

- Это точно, ты любишь, – на улыбке ответила я. Мы ещё долго и горячо обсуждали эту тему не раз, и отпустила она нас где-то к концу недели, когда с моего лица медленно, но верно, сходили последние темные пятна, превращаясь в желтизну. Неделя пролетела быстро, хоть мы и практически никуда не выходили, куда выйдешь с такой красотой… К родителям я не поехала, и мама просто обрывала мне телефон… вначале она ругалась, что на каникулы я не появилась дома, потом обиделась, а потом смирившись, и приняв все мои нелепые объяснения, снова звала меня погостить у них. Благо, посёлок, в котором у Лариски была квартира находился далеко от моего, а то мама, недолго думая, примчалась бы туда. На восьмой день кожа приняла одинаковый, светлый оттенок, лишь немного темнея черным кругом под глазом. Это я легко замаскирую. И на четыре оставшихся дня, я отбыла к родителям.

  Наши первые каникулы закончились, и хорошо отдохнув, отоспавшись, и собрав полные сумки с личными вещами и провиантом, мы снова направились в Увыл. Моя мама, не выдержав неизвестности, напросилась на одну ночку к нам. Отсутствовав полторы недели, мы снова ступили на увыльские земли. Подъехав к дому, первым делом, я, как и Лариса, бросили взгляд на дом напротив… никого, окна зашторены, во дворе пусто, техники нет. Насколько я помню, Александр говорил, что сейчас у него много работы. Возможно, его с утра до вечера, и не бывает дома. И сына его тоже. Выходит, Светлана целыми днями сидит в четырех стенах одна, хотя если она следит за большим хозяйством, скучать ей не приходится. Девочка не жаловалась мне на тяготы и лишения жизни ни разу, а нужно было спросить, особенно сейчас, когда я узнала, что среди мужчин она одна единственная женщина. Я загнала машину, и мы прошли в дом, хорошо промерзший за это время. Деревенский дом в осеннее - зимний период, нельзя оставлять без присмотра ни на день, нужно его топить.

- Ой, девчонки, как у Вас холодно, – сказала мама, съежившись от холода. Она, хоть и считалась деревенским жителем, но тоже привыкла к равномерной температуре, нагоняемой отопительной системой.

- Теть Валь, мы сейчас истопим печь, а потом и баню, – весело ответила Лариса. – Ох, и жарко у нас будет!

- Вы научились топить печь? Молодцы! Я тоже когда-то в детстве умела это делать, а сейчас даже и не получится, наверное. Дайте я тряхну стариной, – забавляясь ответила она, и комично уселась к печи, отыскав спички.

- Мам, - протянула я. - Ты и стариной? Насмешила. Ты молодее, всех молодых! – заметила я, занося сумки в дом. Вскоре нас согревал жаркий, уютно потрескивающий в печи огонёк, жадно облизывающий поленья. У мамы всё получилось, как нельзя лучше. В баньке уже тоже запаривался березовый веничек, а на плите жарились румяные блины.

- Ларис, слушай, мне так хочется пригласить Светлану… - тихо, словно извиняясь, сказала я.

- Мне сходить до них? – также тихо ответила она, не задавая лишних вопросов. Я благодарно закивала головой, и подружка, накинув плащ, выбежала из дома. Вернулась она быстро, и не одна, с довольной девочкой.

- Дома она была одна, остальные на работе… - прошептала она, и заговорщически улыбнулась девочке. Светлана была безмерно рада неожиданному приглашению, и без умолку щебетала как птичка. Мы от пуза наелись маминых блинов, дружно сходили в баню, и сейчас, рассевшись кто куда, пили мятный чай. Я не задавала ребёнку вопросов, ни одного – я просто наслаждалась её обществом, и её маленькой радостью. Когда ж она ещё так проведёт время в чисто женском обществе. Маме девочка тоже очень понравилась, и она пригласила её в гости к нам посёлок. Но на часах было около восьми, и пора было готовиться к занятиям, и укладываться спать.

- Алиса Андреевна, я пойду, а т скоро вернётся папа, и будет искать, – пролепетала девчушка.

- Конечно, милая. Пойдём провожу. Увидимся завтра, – ответила я, и на свой страх и риск, довела девочку до калитки. Мама быстро уснула, устав за насыщенный день, мы же, ещё немного посидев над книгами, тоже улеглись спать.

Школьные будни застали нас вновь. В школу мы пришли раньше обычного, и войдя в свой класс, я первым делом, на поливала цветы, переживая, не погибли ли некоторые из них. В школе уже было тепло и комфортно. И всё благодаря, дяде Валере, кочегару, и нашему соседу справа, который не свет ни заря уже был тут, растапливая большую печь, отчего иногда чувствовался запах дыма. Уроки прошли гладко, моего одиннадцатого сегодня не было, а потому я благополучно избежала встречи с Дмитрием Ждановым. На сегодня у меня было запланировано что-то очень важное… Я не смело вошла в класс истории, Василий Леонидович сидел за учительским столом, а я, молча прошествовав мимо, устроилась за первой партой, напротив него.

- Чаю хотите? – вдруг спросил мужчина.

 - Хочу, – коротко, без всякого жеманничества ответила я. Учитель поднялся, и прошёл к угловому столику, на котором стоял маленький электрический чайник. Историк был небольшого роста, с лицом побитым оспой. Редкие каштановые волосы хорошо гармонировали с его карими глазами, и можно было даже назвать его красавчиком, если бы всё не портили толстые стекла очков, делавшие и без того крупные глаза – выпуклыми. Он был самым настоящим «книжным червем», и хорошей, веселой компании явно предпочитал захватывающий детективчик или старинную летопись.

- Я очень рад, что в наш забытый Богом край едет новая, свежая кровь. Значит, село ещё немного, но дышит, – отшутился он, подав две кружечки горячего чая. - Так что именно Вас привело сюда?

- Рассказываю в сотый раз, – материальная выгода и возможность наработать опыт, всё просто и довольно низменно, если вы об этом. Помощь селу, просвещение сельских детишек и тому подобное благородство – это не обо мне.

- Вы очень откровенны, хотя правы не во всем, и это вы поймёте чуть позже.

- Не без задней мысли, Василий Леонидович. Рассчитываю, что в ответ получу тоже самое.

- Что же, постараюсь помочь, если смогу… Лариса мне сказала, что Вас интересует некая загадка этого места? – Я кивнула в ответ, не сводя с него подозрительного взгляда. – Таких мест, как это, осталось немного. Самобытность, отсталость и мистика, так и витает в местном воздухе.

- Я заметила… ни газа, ни интернета… и печь…

- Печное отопление не самое удобное, но в нём есть что-то романтичное и мистическое… Вы же романтик Алиса Андреевна, я люблю наблюдать за людьми, и понял, что это в Вас есть. Как приятно лютой зимой сидеть возле раскалённой печки, в которой потрескивают сосновые дрова, распространяя непередаваемый аромат лесов, полей и небес. За окнами лютует метель, а Вам тепло и приятно. Как прекрасны эти разные грани жизни. – Мужчина даже прикрыл глаза и шумно втянул воздух носом. – А потом вы открываете дверцу и любуетесь этими золотыми переливами. Разве можно такое представить в городе? Нет. В том его и недостатки. Комфорт делает из нас лодырей и глупцов, люди становятся стадом овец, идущими на зов денег, рекламы и бессмысленного потребления всего чего им не нужно.

- Вы книги не пробовали писать? – лукаво польстила я, прекрасно зная, что он это делает.

- Почему бы и не начать, если есть, что сказать этому миру, – также, не совсем честно ответил он. - Хотя сериалы и компьютерные игры уже давно заменили людям книги, сейчас уже не читают как раньше, и есть ли смысл писать, если уже практически не для кого… - Мужчина замолчал, потом сделал глоток, чуть остывшего чай, и продолжил. – «Увыл» довольно старое поселение, и про него ходит немало легенд. Я атеист, но в некое подобие правды, в этих легендах вижу. Я нашёл в этой школе, старой библиотеке, немало древних книг и письмен, на чердаках, сундуках, и даже в подвалах. Всё основательно изучил, и даже думал, не стоит ли мне отсюда убраться. А потом решил, что оставлю свои записки и свои наблюдения об этом месте.

- Так что с ним не так? – не выдержала я, прервав этот занудный монолог.

- Разве не знаете? Вам никто не говорил, не намекал? 

- Нет! – откровенно воскликнула я.

- И не догадываетесь?

- Нет! Хотя, что-то есть, но что…

- Всё эти люди – одной крови, потомки потомков, чужаки оседают здесь редко и, как правило, женщины, за исключением меня, конечно. Как показывает опыт, они не живут долго, особенно, если связывают свои жизни и тела с искорени местными мужчинами…

- Всё это я слышала, и про женщин, и про смерти… Тогда что же не так с местными мужиками? Подростками и мальчишками?

- Вы добровольно засунули голову в петлю, как и я, но я это сделал целенаправленно.

- Да говорите уже… – начинала закипать я, подмываемая вылить уже остывший чай ему в лицо.

- Эти жители, люди только наполовину, наполовину они кто-то другие…

- В смысле – они вампиры или оборотни?

- О, нет! Здесь что-то совсем другое, а что именно, я пока не разобрался. Для этого я здесь и остался, чтобы разобраться. Но делать это нужно осторожно, не заметно, думая, что ты говоришь, и как ты поступаешь. Шаг не в ту сторону, и они тебя уберут…

- Уберут?

- Да, и так искусно, что и концов не найдёшь. Если будет желание полистайте криминалистическую хронику села Увыл, хотя бы за последние двадцать лет. Вот я почитал прежде, чем сюда сунуться. Здесь «глухарей» больше, чем в столице, уж поверьте. Кстати, как у Вас с учениками? Справляетесь? Одиннадцатый класс всё же, уже не детки малые…

- Всё прекрасно, обычные, замечательные дети, ну я так думала до сих пор… - Внутри всё похолодело. – Как же так… А Ларисе можно рассказать наш разговор?

- Алиса Андреевна, правило простое, – здесь можно всё, но очень осторожно и продуманно. Старайтесь себя не выдавать и не компрометировать, и люди будут вести себя с Вами точно также, ведь если присмотреться они – уникальны и единственны в своём роде, они умны, красивы, проникновенны, и обладают природной мудростью, которой уже давно нет у цивилизованных потребителей - и увыльцев нужно беречь, как экземпляры красной книги. 

- Занятно… есть о чём подумать…

- Они охотно пускают к себе новую, свежую кровь, так как им нужны свежие гены, чтобы не было сильного кровосмешения, – как-то многозначительно произнес учитель истории, лукаво глянув на меня из-под толстой оправы своих очков, - так что у Вас вполне всё может получиться со старшим Ждановым, если того захотите Вы оба, и Вам не станет мешать его сын.

- Да Вы что! С ума сошли, такое говорить! – вспыхнула я, как свеча, вскочив из-за стола.

- Да, присядьте Вы, ровно как маленькая, – весьма спокойно и уверенно прервал он меня.

- Как Вам стало это известно? Я не понимаю, как? – повторяла я, не веря в происходящее, и поставив руки на парту безвольно опустила в ладони своё лицо.

- Здесь всё известно про всех, но люди не знают, что такое сплетничать. Успокойтесь, этого здесь нет. Они так не воспитаны. В них не заложено это уродство. И считайте, что здесь я ваш друг.

- Спасибо, утешили немного, – начала я, хорошенько растерев горячее лицо. – Знаете, после инцидента со Ждановыми… я думала, что не останусь здесь ни на день. Реально, хотела уволиться, всё бросить, и забыть это, как страшный сон, но что-то не дало и не даёт мне этого сделать, а что именно я не понимаю до конца – то ли эти удивительные дети, пусть и не все, то ли красота этого соснового бора, то ли мистика, так и витающая в воздухе. И теперь и мне, как и Вам, тоже хочется понять, что здесь не так.

- Я Вас понимаю, со мной происходит тоже самое. Это место засасывает, сцепляется с твоим геномом, и не хочет отпускать. Но не забывайте, что любопытство может привести к смерти.