Коробка из-под конфет лежала на пороге квартиры, перевязанная лентой цвета запёкшейся крови. Ольга долго стояла в дверях, вслушиваясь в тишину подъезда, где эхо шагов давно затихло. Вера, прижавшись к её ноге, тянула руку к банту, шепча: «Мама, открывай!» Внутри, под слоем жёлтой папиросной бумаги, лежали ключи от сейфа, фотография её матери в молодости и конверт с восковой печатью в виде феникса.
Письмо пахло лавандой и дымом, как будто его хранили рядом с камином. Чернила местами расплылись, будто от капель воды — или слёз. Ольга села на пол в прихожей, не в силах дойти до дивана, и начала читать, пока Вера возилась с ключами, пытаясь вставить их в замочную скважину шкафа.
«Оленька, если ты читаешь это, значит, я мёртв. Или хочу, чтобы ты так думала. Ты всегда была умнее, чем я рассчит
