Сын лунного света

Глава 5

Август всегда любил уединение, сейчас же центральная башня была разделена невидимой чертой надвое. Северная половина принадлежала Бальту, была его территорией, южная скрывала покой Августа. Их разделяла глухая, каменная стена, но Бальтозар как будто всегда чувствовал его присутствие рядом.

Мучительное воздержание сжигало изнутри. Оборотень не признавал, но вот уже второй день зверь вырывался на волю вызываемый его не снимаемым возбуждением. Вчера он подметил, как сменилось зрение, когда грудастая вспотевшая повариха просеменила мимо с корзиной яблок на кухню, удивительно аппетитно благоухая сдобой и соленым потом. А сегодня в обед пожаловала Кали в игривом расположении духа и весьма откровенном наряде. Сказала, что это подарок Великого Морского Нага, кимоно из шелка самых лучших шелкопрядов. Но наряд этот Бальтазара невероятно волновал, струящаяся ткань, будто насмехаясь, скорее подчеркивала, нежели скрывала, манила потеряться в этих складках. Перебрав с вином, Кали сбросила верхний халат, извиваясь в танце перед Августом, невольным свидетелем чего Бальтазар и стал. Нижнее платье, оказавшееся лишь скрепленными между собой заколками и цепями прозрачными шелковыми отрезами, не скрывала перед взорами мужчин абсолютно ничего. Арахна коварно играла, танцуя по грани, разжигала искры. Холодный обычно Август на глазах воспламенялся, вступая в ее игру, они словно не замечали присутствия Бальтазара.

В оборотне колыхалась нерастраченная ярость, он так давно сдерживался, в купе с инстинктами зверя, ему совершенно сорвало голову. Тело стремительно перешло в режим охоты на самку, что сейчас перед глазами сексуально и зазывно извивалась у стола пусть и почти брата. Сквозь ткань призывно просвечивали ореолы возбужденных темных сосков, Бальтазар отсчитывал секунды до броска, но вдруг девушка пропала. За спиной Бальта послышался голос Августа:

- Остынь, искупайся в озере и не смей больше пялиться на мою женщину в моем доме, щенок! – когда дело касалось Кали, Август мог вспылить, но сейчас Бальт был в ярости и пытался побороть зверя, которому было совсем невдомек, почему они должны отпустить эту самку с другим самцом.

Бальт последовал совету, стараясь отрешиться, пару раз окунувшись в ледяную купель в банях под замком, но это не помогло ни на йоту. Тогда мужчина решил поспать, вернувшись в комнату, но невольно прислушивался к каждому шороху от соседней двери. Небольшая богато убранная комната, душила его. Пустота, не только он сам, но и зверь внутри ощущали пустоту, одиночество. Взгляд, всегда таких пламенных, зеленых глаз тух, медленно пожирая его изнутри, растекаясь по венам ядом жестокого отчаяния, безудержной обреченности.

За стеной раздавались сладостные стоны, размеренный стук сменялся не менее размеренным ритмичным скрипом. Это становилось невыносимым. Он в очередной раз пересек комнату, который уже раз он метался как раненный зверь, не знающий покоя, снова порываясь ворваться к ним. Но каждый раз, он останавливал сам себя, удерживая от детского и такого беспочвенного порыва, у самой своей двери, вновь и вновь разворачиваясь в другую сторону.

Он злился на Августа, который запретил ему выход из замка в поисках развлечений, когда как сам сейчас утопал в объятьях прекраснейшей из женщин, полубогини Арахны. Бальт чувствовал себя покинутым, и разъяренным. Он стоял, сверля взглядом кованую рукоять покоев Августа, одним из своих дурацких правил запретившего пересекать их. Положив ладонь на ручку, он почти готов был ворваться и как минимум прекратить эту пытку. Получить дозволение выходить в город или хотя бы попросить быть тише в их утехах. Но одернул руку, представив Августа в гневе и прекрасно понимая, что ему далеко до того, чтобы сладить с ним.

«Что за детский ревнивый порыв, пытаться завалиться в спальню супругов», поймал он себя на мысли. Бальтазар сам не мог понять, откуда в нем это наваждение, все еще не до конца осознав, что теперь делит эмоции с настоящим животным, свирепым хищником из семейства кошачьих, испытывая на себе его рефлексы и нужды.

Медленно он развернулся и собрал всю свою мощь, ярость и отчаяние. С грохотом его рука врезалась в серый камень дверного проема. Руку будто обожгло, но что-то внутри в самой глубине жгло стократ больнее, саднило и не давало покоя. Это чувство преследовало его ночами, не давая уснуть, плотно сжав в тиски своих маленьких, тонких холодных пальцев, вонзая острые коготки в самое сокровенное, что прятал он внутри, оставляя болезненные шрамы ночь за ночью. Он прислонился к косяку и медленно сполз вниз, растекаясь в собственной неуверенности и непонимании.

«Мне нужно найти женщину, я жалок! О чем я думаю?! Не могу сдержать простой похоти, еще и по отношению к его паре, я просто омерзителен. Как он должен меня натаскать, если я не могу не то что меч, а кое-что поближе в штанах удержать. Как какой-то сопляк, вот же позорище. Через десять дней Совет, а я вместо того, чтобы прочесть труды о расах, что он дал мне из библиотеки, представляю как вдалбливаюсь в его жену. Он никогда не сможет на меня положиться. Я даже не разобрался в нежити. А Кали ведь – нежить. Кто еще в этой расе есть?»

Бальтазар старался отвлечься и охладить пыл. Прийти в себя.

«Среди нежити есть некроманты, вампиры, демоны и обращенные… Он и сам вероятно ближе к демонам. Не помню, кто такие обращенные в нежити. Надо будет уточнить до Совета. Сколько раз я слышал о вампирах из его уст?! Но никогда он не показывал их. И он все еще не берет меня на охоту с собой, хотя я не раз следил за тем, как ночью он выбирается за пределы крепости, возвращаясь лоснящимся и сытым. Даже простой охоты наравне бок о бок он мне не доверяет. Я докажу что чего-то стою!»

Тихие, но твердые шаги по холодным ступеням выдернули его в реальность. Август с Арахной, словно услышав его мысли, спешно уходили, так же как последние несколько недель Август уходил один.

Бальтазар метнулся к двери и последовал за ними.

- Я хочу знать… - начал он, смотря в затылок мужчине, который подталкивал миниатюрную леди вперед к лестнице ведущей вниз, покрывая ее шею сзади поцелуями, абсолютно не стесняясь того, что теперь они уже оба были полуобнажены.

- Хочешь знать что? – Август повернулся и равнодушно поднял глаза на оборотня.

- Куда вы направляетесь? Куда ты, когда нет Кали, уходишь вечерами?– голос Бальта с нотками нерешительности, выдавал его с головой. Его разумом играли ярость и ослепляющая похоть, он и сам понимал, что несет пургу, за которую будет стыдно завтра. Но почему-то не мог сдержаться, желая уколоть побратима, отомстить за свое вынужденное затворничество пусть даже таким детским способом, уронив его в глазах дамы.

Кали, развернувшись, сумасшедше захихикала, повиснув на шее Августа, у которого опасно раздулись ноздри. Вдруг из его уст сорвался глухой смешок, полуулыбка расплылась по мраморному лицу.

- Тебя начала интересовать моя личная жизнь? Не ожидал, что у тебя хватит смелости за мной шпионить…особенно, когда я с моей Парвати. Я первый и последний раз спускаю тебе это, и как твой наставник должен отметить, что твои навыки шпионажа очень скудны. Если хочешь что-то выяснить, нужно идти до конца, а не бегать за мной только до ворот замка…

Бальта словно окатили ледяной водой, он был смущен. Август мастерски поставил его на место, при этом, не в пример ему самому, дипломатично и без унижения оправдывая его. Бальтазар постарался казаться все так же невозмутимым.

- Я просто хотел узнать, что ты скрываешь.. – тихо проговорил барс.

«Он даже знал, что я слежу. Да-а-а, я невероятно себя переоцениваю, и Август еще терпит меня и мое присутствие здесь…»

- Скрываю? Какая глупость! Разве что ты считаешь, что я должен знакомить тебя с каждой своей женщиной, – он снова ехидно усмехнулся и, медленно приобняв сияющую Кали, продолжил спускаться с ней по лестнице вниз, оставив оборотня все так же стоять на лестнице.

Бальтазар потупил глаза, стоял и смотрел им вслед, он не решался остановить их. Он чувствовал себя подавленным, неловко. Окаменел, не способный ступить и шагу.

Медленно Бальтазар поплелся в комнату, опустошенная голова не хотела соображать и он, прислонившись к холодному стеклу сводчатого окна, смотрел в пустоту ночи. В темени теперь четко различая кошачьими глазами две грациозные фигуры, что с невероятной скоростью переместились к крепостной стене, а затем и вовсе скрылись из виду, с легкостью ее преодолев. Тишина и только глухие удары сердца все еще напоминали ему о том, что он жив.

Август с Кали остановились в лучшем постоялом дворе Брашова.

Изящная рука в черной перчатке, словно когтистая лапа зверя врезалась в подлокотник старинного кресла, оставляя на нем царапины. Август сам не заметил, как прикипел к оборотню, слишком быстро, по его меркам. Столько сотен лет, а этот юнец был первым, кто оживил в нем нечто, внушал уважение. Август знал, что его нужно сделать непобедимым, что он особенный.

- Ты слишком напрягся с ним, любимый, - Арахна сидела на ковре подле его ног, ласковыми пальчиками пробираясь по его бедру выше.

- Ты не сможешь его оградить, лишь подготовить. Я и так открыла тебе слишком многое, а ты нагло пользуешься моей слабостью. Тебе не оградить юнца от него самого и его будущей жизни и судьбы, которая была предопределена, ещё до его рождения.

- А если его ярость перерастёт в ненависть? Дикую, необузданную, звериную… Он совершенно точно Огненный воин, вкус его энергии стирает все сомнения. Но он слишком не сдержан, он пока не готов. Посмотри, как его ломает. Разве он удержит огненный щит и пламенный меч, если зверь вырывается, даже при виде твоей персоны. А ведь его зверя должна отталкивать твоя аура. Твоя энергия – энергия смерти, зверь порождение жизни, светлой материи, его должен отталкивать даже твой аромат. Но как видишь, энергия в нем настолько сильна и так яростно подпитывает инстинкты ирбиса, что сдержаться он не может. Сегодня я был уверен, что он все же ворвется к нам.

Кали ластилась к нему как кошка, потираясь лицом о внутреннюю сторону бедра.

- Он не сможет выбрать неверной стороны. Его судьба уже сплетена. Я лишь отчего-то не могу увидеть полный узор. Это беспокоит и меня. А инстинкты, ты сам не даешь ему ими насытиться. Замучал его так, что он и правда, пускает слюни даже на меня. Зачем ты держишь его в узде. Позволь ему вырваться, пусть даст ирбису порезвиться. Это позволит ему срастись со своей новообретенной сущностью. Зачем ты медлишь, причиняя ему боль. Это не гуманно.

- Я хочу подарить ему последние человеческие дни жизни. Я не сказал ему, что зверь сантиметр за сантиметром поглощает то последнее, человеческое, что осталось в этом красивом и юном пареньке. Он инфантильно думает, что я спас его из той церкви. И мне впервые за сотни лет жаль опускать кого-то на землю. Кали, я впервые не хочу говорить, что зверь поглощает и впитывает сейчас его душу.

- Но это уже происходит, и произошло бы с тобой или без тебя. Ты лучше всех знаешь, когда Зверь одержит верх, когда Бальтазар навсегда расстанется со своей человеческой сущностью, он станет настоящим воином. Сейчас ты прячешь его, но это не может продолжаться вечно. Тебе пора его брать с собой на охоту, показать тех, кого ты отлавливаешь и осушаешь по ночам. Показать, что такое неиссушаемый голод обращенных, зачем истреблять их, ограждая от них людей. Показать ему, в чем будет его миссия, с чем ему предстоит вступать в бой и вести постоянную войну. Без регалий Огненного воина он в опасности.

- Нежить вокруг почуяла сильного оборотня? – Август нежно гладил девушку по голове, пропуская длинные пальцы сквозь локоны. Лишь с Арахной Август мог позволить снять перчатки, она не боялась его прикосновений. Наоборот, удивительный дар их связи проявился тем, что лишь его прикосновения насыщали ее, успокаивали кровожадную Кали в паучихе. Он же лишь с ней испытывал наслаждение прикосновений, тактильных ласк, мог кожей чувствовать под пальцами другое существо. С такой долгой жизнью, такой дар стал сродни наркотику для обоих.

- Вампиры волнуются, ткачи донесли, что слух уже пополз, о Всеобщем совете уже предупредили старейших всех родов. Все понимают, что это означает. Возродился новый член Совета. И сейчас Бальтазар беззащитен. Конечно, чистокровные вампиры стараются сдержать нейтралитет и не пойдут в открытую конфронтацию. Но полукровки и простая нежить недовольны. Ты сам знаешь, что все чаще спускают молодняк, который творит безумства на улицах. Пока ему не под силу будет одолеть и одного чистокровного, даже молодого и еще не получившего метку. Низшие давно ропщут, пытаясь получить у Совета возможность содержать больше обращенных. Триада верховных вампирских кланов будет настаивать на увеличении квот охоты.

- Но Бер не даст такого разрешения. Они достаточно много преступников получают на корм молодняка и пополнение своих запасов крови и обращенных. Если позволить им больше, они быстро увеличат численность, популяцию невозможно будет сдержать, такое уже было в землях Инков и Ацтеков. За великим пиром к бессмертным пришел великий голод. Нельзя допустить такого перекоса. Мы должны сдерживать равновесие сил.

- Их смерти пришлось списать на оспу с европейского континента, к тому же, люди чуть не нашли тропу к Великому Древу. Меня до сих пор злит тот день, – она недовольно зарычала, насупившись, – в любом случае, ты должен оберегать Огненного воина до получения регалий. Мы не можем потерять его. Сколько мы будем ждать следующего избранного. Этого ты искал больше полутора тысяч лет. Он у тебя уже выпрыгивает в испарине из штанов, отведи его сбросить пар, или он вырвется сам, до Совета, попав в лапы местной нежити, что захочет обменять его на преференции.