Four elements. Limb

Глава 5

Толстая пелена тумана окутала всё вокруг. Паника. Отчаянно зову Луи, но его нигде нет. Я здесь одна. Массивные ветви древа просачиваются сквозь густой дым.

— Купер.

Оборачиваюсь на голос Томлинсона и, увидев его, с облегчением выдыхаю. Забыв о раскалённой боли во всём теле, срываюсь с места навстречу парню, но он отстраняется, чем ставит меня в ступор.

— Мы... Мы справились, Лу, нужно уходить отсюда.

Томлинсон не отвечает, одаряя меня осуждающим взглядом, и я протягиваю ладонь в надежде взять за руку, но его пальцы спрятаны в передние карманы джинсов.

— Лу?

— Я не могу пойти с тобой.

— Почему?

— Потому что я мёртв.

Дым не рассеивается, но я чётко вижу, как с лица полудемона уходят краски, а под глазами образуются тёмные тени.

— Гарри, Найл, Зейн — мы все мертвы из-за тебя. Кровь демона не должна течь по венам мага, мы все это понимали. Ты виновата в нашей смерти, Марни.

— Нет, — раскрыв пересохшие губы, качаю головой, опуская протянутую ладонь. — Это не ты, ты ни за что на свете не сказал бы так.

— Не сказал бы чего? Правды? — невесело усмехнувшись, он опускает ресницы вниз. — Чёрт возьми, да я лучше буду мёртвым, чем снова начну играть в эту игру. Ты же не думала, что я мог испытывать искренние чувства к такой как ты. Ты всего лишь ошибка, Купер, ошибка, которая стоила жизни мне и моим друзьям.

— Луи, пожалуйста...

— Беги отсюда, Марни, убегай далеко, туда, где ты не сможешь причинить вред людям своим существованием. Возможно, всем будет лучше, если ты собственноручно оборвёшь свою жизнь.

Он уходит, а я долго бегу следом, громко выкрикивая его имя, но Луи словно растворился в воздухе — смерть уже забрала его в свой дом.

— Марни! — чьи-то пальцы сжимаются на плечах, тряся меня как шейкер.

Резко распахиваю глаза и взвизгиваю, когда в полумраке комнаты вижу склонившуюся надо мной Лукрецию, которая так же пискляво визжит, испугавшись моей реакции.

— В чём дело? — доносится обеспокоенный голос Йоко с соседней кровати.

— Грёбаная Ковбойски собиралась у***ь меня во сне! Самое время сжечь её, Йоко!

— Я вообще-то будила тебя, — отстранившись, она скрещивает руки на груди. — Скулишь во сне, как щенок, жалкое зрелище.

— Ты вообще чего здесь делаешь? — протерев опухшие веки, приподнимаюсь на локтях и смотрю в сторону окна, за которым спряталось тёмное, едва начинающее светлеть небо.

— Мне нужно поговорить с вами, это насчёт вашего плана. Вставайте, — хлопнув в ладоши, Лукреция семенит в сторону двери, — нужно разбудить мальчиков.

— А это не может подождать?

— Нет.

Переглянувшись, мы с Йоко подскакиваем на ноги, я залезаю в свитер и остаюсь в спортивных штанах, а вот японка всё же отдаёт предпочтение чёрному кимоно.

Мы заходим в комнату, где остановились парни, как раз в тот момент, когда Лукреция трясёт Лиама за плечо, на что он отмахивается и накрывается одеялом с головой. Слегка бледный от похмелья Джейсон лежит на кровати напротив, походя на больного старика при смерти.

Видимо, парни вчера прилично перебрали с алкоголем.

Лиам кроет Пупковски отменными выражениями, которые обычно предназначаются только для злобных демонов.

На прикроватных тумбочках рядом с кроватями стоит по графину с водой и стаканы, Лукреция взмахивает пальцами, применяя силу: Пейна окатывает струёй холодной воды, на что он резко садится в кровати.

— Ну твою-то мать! — Лиам проводит ладонью по взъерошенным каштановым волосам, смахивая с них капли. — Какого хрена?!

Джейс в этот момент смотрит на графин у своей кровати, как самая преданная фанатка на своего кумира, а затем медленно тянется к хрусталю в надежде утолить мучающую от похмелья жажду.

Что там вчера капитан говорил о моих манерах? Самое время напомнить о моём воспитании.

Шагаю вперёд и, подхватив графин, снимаю прозрачную крышку, на что Болейн раскрывает губы в попытке сказать хоть что-то.

— Что такое, Джейс? — натянув улыбку, вскидываю брови, а затем пью воду прямо из горлышка, на что парень только устало прикрывает веки.

— Да в чём дело-то? — недовольно спрашивает Лиам. — Сколько вообще времени?

— Мне нужно поговорить с вами, — скрестив руки на груди, Лукреция проходится по комнате. — Присядьте все и заткнитесь.

Предусмотрительно поставив графин подальше от Джейса, плюхаюсь на кровать рядом с Лиамом, он проводит пальцами по мокрым волосам, а затем сбрасывает оставшиеся на ладони капли в мою сторону, на что я со смехом показываю ему средний палец.

Йоко идёт к письменному столу и, взяв стул, садится между кроватями ребят, внимательно поглядывая на Лукрецию.

— В общем, — Котовски проходится туда-обратно, — Марни посвятила меня во всё происходящее, я думала об этом всю ночь и приняла решение, — глубоко вздохнув, она выдаёт: — Я не пойду с вами.

Эти слова звучат, как выстрел, по крайней мере для меня. Только вчера в её голубых глазах горел огонь надежды, а сегодня Лукреция уже отказывается от всего, источая холодную отстранённость.

— Не надо смотреть на меня так, — избранная вскидывает брови, — я не буду рисковать положением своей семьи, потому что нет никаких гарантий, а если нет гарантий, то и нет смысла так рисковать. Да, я потеряла свою тень, но если ничего не выйдет, то я потеряю всё.

— Я думаю, что если мы будем держаться вместе, — Лиам пожимает плечами, — то гарантий, конечно, не появится, но это увеличит наши шансы на победу, что бы нас не ждало.

— Да ты что? — грустно усмехнувшись, Лукреция покачивает головой. — Вчера ночью я спускалась вниз и, проходя мимо гостиной, услышала обрывок вашего с Джейсом разговора, и ты сам сказал, что поддерживаешь всё эту идею только потому, что пытаешься помочь Марни избавиться от чувства вины, которое может погубить её.

— Марни знает об этом, — сжав челюсть, друг качает головой. — Но не обязательно было выносить это сейчас.

— Я вынесла это только потому, что не считаю Марни виноватой, точнее, я считаю, что не она одна виновата. В смерти ребят я виню ещё и тебя.

— Прости? — Пейн хмурит брови. — Ты что, пьяная?

— Когда Найла убили, ты остался без вашей объединённой силы. В тот момент, когда ты опустил руку на камень, ты уже был слаб без сил своей тени, тут мы пришли на подмогу, но даже наших объединённых сил против Атланты было недостаточно, так? Будь мы все четверо с тенями, мы бы справились, но ты был настолько слаб без сил Хорана, что нам пришлось отдать за тебя слишком много энергии, нам — то есть ещё и нашим теням, они выгорели, отдав больше сил, чем нужно из-за того, что ты погибал, Лиам, их жизненная сила в большей степени ушла к тебе. Неужели ты ни разу не задумался об этом?

— Хочу напомнить, Лукреция, что я остался без тени именно потому, что грёбаный Дерек убил мою тень.

— И всё опять сводится ко мне, — невесело усмехнувшись, зажимаю ладони между коленей.

— Нет, Марнс, — Лиам опускает ладонь на моё плечо, — я виню Дерека, а не тебя.

— Знаю-знаю.

— Вам не кажется, что пора прекращать искать виноватых? — Йоко достаёт сигарету, но Джейсон умоляюще стонет, прося не закуривать. — Только и делаем, что виним кого-то вместо того, чтобы действовать.

— Не верю, что ты, мать твою, действительно кидаешь нас, — Лиам покачивает головой. — После всего, что мы пережили вместе. Они же были нашими друзьями, ты скорбила вместе с нами, но когда появился шанс, ты...

— Я уже всё сказала, — отзывается Лукреция тоном, который не терпит обсуждений. — Это вам нечего терять, а у меня есть семья, и я не хочу лишиться её. Я не рискую, никогда, действую, только когда действительно уверена в чём-то.

— Ну что ж, — Джейс с облегчением выдыхает, — это значит, что мы возвращаемся в Дом?

— Ты о чём? — Йоко всё же поджигает сигарету.

— Ну, раз Лукреция отказалась, то думаю, что нет смысла действовать, когда избранные не в полном составе. Ваша сила в единстве, вы и сами это знаете.

— Боже, — невесело усмехнувшись, качаю головой, — ты этого и ждал, верно? Знал, что Лукреция откажется, мы расстроимся и откажемся от этой затеи. Поэтому ты так быстро согласился пойти с нами, да?

— Нет, — облизнув пересохшие губы, Болейн потирает переносицу. — Я не знал, что она откажется, откуда мне вообще знать, как она будет действовать?

Конечно же, он знал. В тот момент, когда Лукреция плакала у древа из-за смерти Гарри или рассказывала о своих чувствах в клетке — Джейса не было рядом. Он знает лишь о её брезгливом отношении к теням, и, возможно, Болейн действительно подумал, что мы отступим от плана, если избранные будут не в полном составе.

И если это так, то х**н ему, а не отступление.

— Собирайтесь, — хлопнув ладонями по бёдрам, поднимаюсь на ноги, — скоро будем выдвигаться.

— Я всё понять не могу, откуда эта безграничная вера в то, что есть шанс? — Джейс покачивает головой. — Вы трое сейчас даже не смотрите на Лукрецию, потому что осуждаете, так нельзя. Я могу её понять, откуда взяться энтузиазму, когда в дело вступает демон, тем более, если это мать Томлинсона? С чего вы взяли, что человек будет рисковать своим положением и положением своей семьи, не имея никаких гарантий?

— Ну, конечно, — поджав губы, киваю, — ещё бы ты не понимал, когда дело доходит до положения в обществе, то ты у нас самый понимающий, да?

— Причём здесь это? — Болейн всплёскивает руками, забывая о похмелье. — Вы настолько эгоистичны в своём желании вернуть теней, что сейчас обидитесь на Лукрецию? Сами подумайте: у вас даже нет плана, вы не знаете, что ждёт вас дальше. Да и с чего вы вообще взяли, что можно вернуть кого-то с того света? Не хочу давить на больное, но их тела сожгли, поэтому сложно поверить в то, что они с лёгкостью вернутся обратно.

— Может быть их и нет в этом мире, но это не значит, что их больше нет.

— Что ты имеешь в виду?

— С тех пор как мы вернулись, начали происходить странные вещи.

— Марнс, — Лиам тяжело вздыхает, покачивая головой, — не нужно.

— О чём вы? — Йоко вскидывает брови.

— Марни думает... Она думает...

— Я думаю, что Луи каким-то образом поддерживает со мной связь, не знаю как, но пару раз происходили странные вещи.

— Например? — внезапно заинтересовавшись, Лукреция делает шаг вперёд.

— На парня, который хотел у***ь меня, очень вовремя упал стробоскоп, разбрасывая фиолетовые искры, и это было очень сильно похоже на магию Томлинсона, но Ли считает, что это просто совпадение. А ещё было послание с предостережением на телефон Луи, но Лиам думает, что это был Джейс.

— Кстати, — Пейно потирает лоб, — что скажешь по поводу послания на телефон, капитан?

Перевожу взгляд на Джейса, стараясь скрыть дрожь в теле, потому что боюсь услышать ответ. Да мы все смотрим так, будто у него есть спойлер того, чем закончится вся эта история.

— Это был ты? — тихо спрашиваю я.

Болейн смотрит в мои глаза несколько долгих секунд, которые кажутся мне вечностью, его губы раскрываются в попытке сказать что-то, но он почему-то молчит.

— Да, — наконец выдавливает Болейн.

Он даже не моргнул, для него это была лишь секунда, а для меня эта секунда стала решающей, потому что всё, что было разрушено внутри меня, превращается в бессмысленную пыль.

— Я же говорила, — выдыхает Лукреция, — нет смысла действовать, никаких гарантий.

— Ну, всё, — Пейн тяжело вздыхает, разминая шею, — готовься, Джейс, я сейчас разобью тебе морду за это дерьмо.

— Не надо, Ли, — тянусь к дверной ручке, мечтая поскорее убраться отсюда, — он того не стоит.

Быстро спускаюсь по лестнице, пытаясь сбежать от собственных эмоций и мыслей. На первом этаже очень холодно и тихо, прогнившие половицы жалостливо скрипят под ногами, само поместье ещё не проснулось, и лишь со стороны кухни доносится приглушённый звон посуды.

Горничная имени Джеймса Франко вздрагивает, когда вылетает из-за поворота со стопкой тарелок, фарфор с грохотом выскальзывает из её рук, и я тут же взмахиваю пальцами, замораживая происшествие.

Пробормотав что-то похожее на молитву, она с опаской хватает застывшие в воздухе тарелки, сгребая их в стопку и постоянно поглядывая на меня, словно боится, что сейчас я призову сюда моего младшего брата Люцифера.

Протягиваю руки, чтобы помочь, но девушка суетливо качает головой.

— Не стоит бояться меня, — мягко улыбнувшись, подхватываю тарелку и кладу на стопку. — Я бы на твоём месте боялась хозяев этого дома, потому что они точно настоящие демоны.

Горничная издаёт смешок и тут же краснеет, боязливо опуская взгляд в пол. На этот раз пробормотав благодарность вместо молитвы, она тут же уносится на кухню, видимо, чтобы перемыть тарелки после моих демонических пальцев.

Тяжело вздохнув, плетусь в сторону выхода, мечтая подышать свежим, морозным воздухом. Хочу простоять на улице так долго, чтобы замёрзнуть и не думать ни о чём кроме холода.

— Мисс? — зовут меня у подхода к входной двери.

Оборачиваюсь на тихий женский голос, горничная протягивает мне поднос с чашкой дымящегося чёрного чая, видимо, в знак примирения.

— Спасибо, — улыбнувшись, беру кружку, вдыхая приятный аромат бергамота. — Если мои братья-демоны заглянут к вам, скажу им, чтобы тебя убивали самым безболезненным способом.

Испуганно ахнув, девушка вмиг бледнеет и, сжимая пальцами подол, бежит вдоль коридора, скрываясь за поворотом.

— Стой, я же пошутила! — кричу я ей вслед, а затем устало вздыхаю, запрокидывая голову назад. — Боже, ну когда я уже научусь молчать?

Выйдя на улицу, прикрываю глаза на несколько долгих секунд, наслаждаясь тем, как мороз покалывает мои щёки, а затем постепенно окутывает и тело сквозь одежду.

Грея пальцы о горячую чашку, прохожусь вдоль крыльца и, дойдя до самой крайней колонны парадного входа, захожу за неё и облокачиваюсь, прячась непонятно от кого. Холод от камня добирается до моей спины сквозь свитер не сразу, и я мечтаю о том, чтобы этот мороз распространился по моим венам, блокируя нервную систему.

Холод должен спасать от собственных мыслей, но они раскалёнными стрелами врезаются в мою голову. От собственных мыслей не сбежать, не спрятаться.

Лукреция не идёт с нами. Я понимаю, что она не хочет рисковать положением семьи, если бы в этом не были замешаны родные избранной, я уверена, она отправилась бы с нами, но на её плечах лежит слишком большой груз.

Сейчас мне откровенно кажется, что Кассандра соврала. Словно пелена спала с глаз, Господи, ну почему очевидные вещи доходят до меня так долго?

Что мне делать, Луи?

Но если это ловушка, то я собственноручно веду своих друзей на верную смерть, сначала по моей вине погибли тени, а теперь погибнут ещё и избранные.

Я убийца.

Может, Томлинсон из кошмарного сна был прав? Может, просто оборвать всё это самой? Лиаму не придётся делать то, во что он не верит, Йоко будет свободна, Лукреция продолжит налаживать отношения с матерью, стараясь пережить смерть запретной и безответной любви. А я... Возможно тогда я наконец-то смогу увидеть Луи.

Дрожь пронзает моё тело, словно пытается отрезвить от подобных мыслей.

Мне нужен Луи, катастрофически сильно нужен Луи. 

Может, стоит попробовать обратиться к нему снова? Даже несмотря на признание Джейса о телефоне, несмотря на слова Лиама о искрах и игре света, я, как бы смешно и жалко это ни было, всё ещё продолжаю верить.

— Не знаю, слышишь ли ты меня сейчас, — шепчу я, опуская взгляд вниз. — Но ты мне очень сильно нужен, Лу. Мне нужно знать, что ты каким-то образом всё ещё здесь, что все те странные вещи — твоих рук дело. х**н с ним с этим телефоном, но стробоскоп, я чувствую, что это был ты... Если ты рядом, то, скорее всего, не подашь знак, потому что тогда я точно отправлюсь к Лефрою, а ты этого не хотел бы, ты слишком хорошо меня знаешь. Но сейчас этот знак от тебя нужен мне, чтобы я смогла найти выход. Вина за произошедшее будто въелась чернилами под кожу, как грёбаная татуировка, но это заслуженно. Я и должна испытывать вину.

Крепко зажмурившись, прикасаюсь затылком к колонне.

— Сейчас я не только виню себя, но ещё и ненавижу, ненавижу каждый свой вдох, каждый прожитый день. Куда бы я не направилась — тебя там не будет. Если бы нужно было спуститься за тобой прямо в ад, я бы это сделала, но я не знаю, где ты. Мне просто нужно знать, что ты рядом, знать, что ты в порядке, хотя это звучит странно, — пожимаю плечами, — но мне нужно знать это, иначе я сдамся не только в борьбе за тебя, но и за свою жизнь. Я уже это сделала, уже сдалась. Даже если тебя нет, но меня слышит любой другой призрак, хоть призрак Гитлера, мне уже всё равно, просто дайте мне хоть какой-нибудь знак, чтобы я смогла сделать вдох.

Подняв руку, подхватываю висящее на цепочке кольцо и, сжав его в кулак, стараюсь прогнать застрявший в горле ком.

— Пожалуйста, Луи, — шепчу я, — я умоляю тебя, помоги мне почувствовать, что ты всё ещё здесь.

Стою с закрытыми глазами, мечтая услышать хоть что-то, вновь ищу подсказку в тишине, пытаюсь найти в морозном воздухе прикосновение пальцев к моим щекам, но всё бесполезно.

Поднимаю веки, оглядывая пустынный сад и толстую полосу хвойных деревьев. Вокруг ни души, и теперь я понимаю, что слова Лиама были правдой, как бы я не хотела обратного.

— Я всё ещё берегу тебя, Томлинсон.

Поджав губы, сжимаю кружку с остывшим чаем и медленно плетусь в сторону двери, надеясь на то, что не встречу никого из семейки Кэлверт.

В доме по-прежнему тихо и холодно, завтракать ещё даже никто не начинал, подозреваю, что парни снова могли уснуть, поэтому уверенно поднимаюсь по лестнице с боевым настроем разбудить их.

Деревянные ступени скрипят под ногами, а затем я слышу шипящий звук, похожий на сломанный телевизор.

Остановившись, оборачиваюсь и быстро спускаюсь вниз, шипение прерывается, а затем появляется вновь, будто кто-то пытается настроить радиоволну.

Зайдя в пустую гостиную, убеждаюсь в том, что шипит старый радиоприёмник. Сердце ёкает на долю секунды, а затем я чувствую закипающую внутри меня злость.

— Ну нет уж, — отставив кружку на подоконник, подхожу к радиоприёмнику и яростно выдёргиваю шнур из розетки. — Хватит с меня, иначе я опять начну видеть грёбаные знаки, а Ли сдаст меня в психушку.

Сжав кулаки, иду к выходу, громко топая и мечтая ударить Болейна, потому что кто-то же должен получить, а он это точно заслужил.

Но резко торможу, а остатки сердца с грохотом падают вниз, когда выключенный радиоприёмник вновь шипит, а затем из него доносится тихая, но очень знакомая песня группы Nickelback — Lullaby.

В мою голову почему-то резко врываются воспоминания бала в честь избранных.

— Кстати, эта песня Nickelback... В общем, я её обожаю.

— Я тоже, это судьба. Если вдруг не выйдешь за капитана, то выйдешь за меня?

Да, тогда играла другая песня, но откуда подобной музыке вообще взяться на этой стороне? У меня есть только один ответ на этот вопрос.

Медленно оборачиваюсь, с непередаваемым и необъяснимо-паническим страхом смотрю на старенький радиоприёмник так, будто от него зависит моя жизнь.

Я действительно схожу с ума или это происходит наяву?

Сердце бьётся сильно, как боксёр на ринге, бьёт по рёбрам запрещёнными приёмами. Не могу сделать вдох, не могу даже пошевелить пальцем. Мелодия звучит с небольшими помехами, а припев песни помогает мне обрести силы на то, чтобы сдвинуться с места, и я, пошатываясь, возвращаюсь обратно медленно и слишком осторожно, словно иду по минному полю.

Провожу пальцами по пыльному динамику, который когда-то был белым, а сейчас пожелтел от времени. Музыка вместе с помехами вибрирует на кончиках моих пальцев, и всё, что я могу — просто стоять здесь и слушать песню из отключённого от питания старенького радиоприёмника из тёмного дерева, который абсолютно точно был принесён кем-то в этот дом с другой стороны.

Слова песни хорошо мне знакомы, но сейчас я словно слышу её впервые в жизни:

«Так что просто включи радио и послушай колыбельную ещё раз. Если ты слышишь меня сейчас, я обращаюсь к тебе, чтобы сказать, что ты не одинока. И если ты не можешь сказать: «Мне жутко страшно, потому что я не могу дозвониться до тебя», то просто закрой глаза, милая, вот звучит колыбельная для тебя. Пожалуйста, позволь вывести тебя из темноты к свету... Потому что твоя история не закончена. Ты слишком молода, и лучшее ещё впереди».

Не веря в происходящее, смотрю на радиоприёмник сквозь толстую пелену слёз и боюсь сделать вдох, потому что боюсь, что этот миг исчезнет.

— Луи, — издав всхлип, судорожно выдыхаю, накрывая губы ладонью. — Боже, — запускаю дрожащие пальцы в волосы, а затем с моих губ срывается смешок вперемешку со всхлипом, — надеюсь, что это не призрак Гитлера решил сжалиться надо мной и поставить «Nickelback».

— Но как ты будешь понимать, что перед тобой за персонаж, и что он чувствует? Ведь если ты уберёшь звук, то что тогда останется?

— Эм, тогда останутся действия, и я буду судить по ним.

— Вот именно, пульт в твоей кривой и бездарной руке, Купер, выключи уже долбаный звук и начни обращать внимание на действия.

Раньше Луи всегда учил меня обращать внимания на его действия, потому что он мог ругать меня на людях, но при этом незаметно для всех, нежно поглаживать моё плечо большим пальцем. Но сейчас у нас остался только звук, и я уверена, что он пытается говорить со мной при помощи текстов в этих песнях.

Он уже однажды говорил со мной при помощи песен, названия которых оставил в письме, и одна из них прямо сейчас тихо доносится из динамика сквозь помехи, а мне кажется, что я потеряю сознание, потому что понимаю, что текст является ответом на все мои вопросы и догадки:

«Я могу сказать тебе лишь одно: ночами, когда тебе кажется, что ты в меньшинстве, милая, я буду где-то там, недалеко от тебя».

Пытаюсь сказать хоть что-нибудь, но боюсь, что если пророню хотя бы одно слово, то из моих лёгких вырвется мощнейшая истерика.

Томлинсон ни за что на свете не подал бы настолько явный знак о том, что он всё ещё рядом, если бы я не была в этом разбитом состоянии, кажется, он понял, что я сломлена настолько, что и без похода к Лефрою могу наделать глупостей.

Из динамика доносятся очередные помехи, а затем вновь звучит Nickelback, песню «Скучаю по тебе» я также знаю наизусть, но в данный момент я жадно слушаю каждое слово, будто знакомлюсь с ней в первый раз:

«Если бы я мог, то отдал бы всё за один только день, променял бы на одну минуту. Я бы сказал тебе то, что не успел сказать, всё, о чём я молчал. Мне казалось, что время терпит, а теперь слишком поздно сказать тебе, что я так скучаю по тебе, так скучаю. Если бы был способ, я бы отыскал его, поверь, отыскал бы сегодня — так жаль, что не могу. Я зову тебя по имени, но всё бесполезно. Хотелось бы знать, что способно помочь мне».

— Что это?

Вздрагиваю, когда за спиной звучит голос Валенсии. Застыв в дверном проёме в очередном пышном платье изумрудного цвета, она смотрит на меня, удивлённо раскрыв глаза, а затем подходит ближе, и мне требуется пару секунд на то, чтобы вернуться в реальность и утереть с щёк слёзы.

— Никогда не слышала подобной музыки... Погоди, — нахмурившись, она подхватывает провод. — Он даже не подключён. Как... Как ты это делаешь? Разве Лукреция не говорила, что нежелательно использовать магию в доме, даже гостям...

— Я потом всё объясню! — вскидываю ладони вверх, мечтая, чтобы она поскорее заткнулась. — Ты можешь срочно позвать кого-нибудь из ребят? — тараторю я, не отрывая взгляда от приёмника. — Пожалуйста, это очень важно!

— Ну хорошо-хорошо, не обязательно так кричать.

— Быстрее, Валенсия, я очень тебя прошу, быстрее!

Как только девушка скрывается за порогом, свет в комнате начинает мигать, а в и без того холодном помещении температура словно падает до нуля.

— Какого хрена? — бормочу я, оглядываясь по сторонам.

Музыка резко затихает, ледяной порыв ветра подхватывает мои волосы, а всё внутри покрывается инеем от необъяснимого страха.

— Отлично, я снимаюсь в грёбаном «Паранормальном явлении». Пожалуйста, пусть это просто будет призрак недовольного Джафара.

Вздрагиваю, когда пустая хрустальная ваза срывается со стола, звонко разбиваясь вдребезги.

— Нет, — пячусь назад, осматривая комнату так, будто смогу разглядеть силы, которые хозяйничают сейчас в этой комнате, — это точно не Зейн.

Что-то очень страшное и невидимое есть сейчас в этой комнате, и этому нечто нужен Луи или призрак Гитлера, я ещё точно не убедилась в том, кто решил поставить мне песни.

Взмахиваю пальцами, замораживая комнату, в надежде на то, что если Луи здесь, и я не брала новую тень, то на него моя сила не подействует, а вот на его врага точно.

Ветер затихает, моя грудь вздымается от частых вдохов, пока я без остановки оборачиваюсь по сторонам, а затем приёмник шипит и из него доносится какая-то идиотская песня из шестидесятых годов под названием «Она моя ведьмочка», что непроизвольно вызывает у меня улыбку.

— Уходи, Лу, — бормочу я, пытаясь унять завышенный пульс. — Не знаю, что это и сколько продлится эффект от моей силы, у меня с этим проблемы в последнее время. Но обещаю тебе, что теперь я ни за что не сдамся.

Песня играет ещё пару секунд, прежде чем приёмник затихает, холодный ветер вновь появляется, но тут же исчезает, а я наконец позволяю себе выдохнуть.

— В чём дело, Марнс? — в дверях появляется запыхавшийся Лиам, а следом за ним и Джейс с Валенсией.

— Ты разбила мамину любимую вазу, — тихо произносит девушка, глядя на осколки. — Зачем ты это сделала?

— Я... Это не совсем я, скорее, злобный призрак... — поймав озадаченные выражения лиц своих собеседников, отмахиваюсь. — Нет, плохое начало истории. Попробую объяснить нормально.

Сбивчиво рассказываю ребятам о случившемся, заикаясь и путаясь в словах, а в финале истории они молча переглядываются, явно записывая меня в ряды поехавших головой.

— Спросите у Валенсии, — указываю пальцем в сторону принцессы, — она тоже слышала музыку из выключенного приёмника!

Взгляды парней тут же переводятся на Сию, испуганно округлив глаза, она прикусывает губу, покачивая головой.

— Прости, Марни, но я не понимаю, о чём ты говоришь, — она пожимает плечами. — Я зашла в гостиную, ты накричала на меня, сказала, что слышишь что-то, я испугалась и тут же позвала ребят.

— Это неправда, — сделав шаг вперёд, заглядываю в карие глаза Пейна, пытаясь найти в них поддержку, но друг смотрит на меня слегка настороженно. — Ли, она врёт! Она всё слышала!

— Ничего я не слышала, зачем ты сейчас обманываешь?

— Ах ты, маленькая стерва, — закатывая рукава свитера, шагаю вперёд, — я тебя сейчас без грёбаных сверхъспособностей отмудачу.

Взвизгнув, Валенсия тут же прячется за спину Лиама.

— Ну хватит уже, Марнс, — Пейн устало вздыхает, выставляя ладони вперёд. — Только давай без драк.

— Но она врёт, Лиам!

— Я верю тебе, — он пятится назад вместе с Валенсией, помогая ей добраться до выхода. — Но давай ты для начала успокоишься. Сия, можешь оставить нас наедине?

— Конечно, но я боюсь оставаться одна, вчера Марни угрожала мне, но я никому не сказала об этом, и вот она снова это делает.

В глазах Хреновски младшей застывают слёзы, а нижняя губа трясётся. Отличная актриса.

— Из-за неё я боюсь находиться в собственном доме... Джейсон, мог бы ты сопроводить меня до комнаты? Мне очень страшно.

— Д-да, конечно, — капитан потирает шею, поглядывая на меня, а затем опускает ладонь на плечо Валенсии, подталкивая к выходу, и в этот момент она оборачивается, посылая мне кривую ухмылку, но, к сожалению, вижу это только я.

Ну всё, это зелёный свет для моей ярости.

— Убью нахрен, — бормочу я, — начинай молиться.

Срываюсь с места, Валенсия истерично визжит, а Лиам, перекрывая дорогу, ловко подхватывает меня, прижимая спиной к своей груди, брыкаюсь и ругаюсь, как пьяный пират, но мои уговоры не действует на друга, потому что он быстро выносит меня на улицу.

Как только Лиам ставит меня на ноги, несусь обратно в сторону дома, но заснеженная земля под моими подошвами дрожит так сильно, словно вот-вот разверзнется. Расправив руки для равновесия, останавливаюсь, стараясь не упасть, и в этот момент мини-землетрясение затихает.

Сжав челюсть, оборачиваюсь и, смахнув упавшие на лицо пряди волос, заглядываю в глаза друга.

— Ты применил против меня силу?

У нас немой уговор — мы не используем друг на друге свои способности. Никогда.

— Да, и было за что, — кивнув, парень проходится туда обратно, под подошвами его найков хрустит снег, а затем он резко останавливается и разводит ладони в стороны. — Да что с тобой такое, Марнс?! Я тебя не узнаю!

— Со мной? Это я тебя не узнаю! Используешь на мне силу, защищаешь маленькую стерву и даже не хочешь выслушать меня! — рыкнув, пинаю снег, бесшумно разбрасывая пушистые хлопья в стороны.— Ты веришь ей, а не мне!

Выдохнув клуб пара, Лиам пробегается пальцами по волосам.

— Поставь себя на моё место, Марнс. С тех пор, как мы вернулись в Дом, ты сама не своя, ты настолько сильно переживаешь воспоминания, что они словно материализуются перед тобой, я переживаю за тебя.

— Сейчас мы говорим не обо мне, а о тебе, о том, что наше доверие рушится.

— Тебе изначально не понравилась Валенсия, и я понимаю почему, но сейчас ты набрасываешься на неё и...

Даже не дослушав, нагибаюсь и, подхватив руками снег, леплю подобие снежка, и со всей силы запускаю им в грудь Лиама. А затем снова и снова.

— Эй, Марни, — Пейн уворачивается, — ну хватит уже! Перестань, мать твою!

Стиснув зубы, бросаю ещё несколько снежков, но, быстро запыхавшись, останавливаюсь, руки устало свисают вниз, пока я пытаюсь восстановить дыхание, но морозный воздух колет и режет лёгкие, мешая говорить.

— Я... — пожав плечами, потираю лоб. — Я уже не знаю, что сделать, чтобы ты услышал меня.

— Я слышу тебя, слышу всё, что ты говоришь. Я знаю, что мелкая соврала, знаю, что ты говоришь правду. Мне просто не хочется, чтобы ты била кого-то, ты знаешь Лукрецию, теперь знаешь её семью. Котовски не идёт с нами, но если перед уходом ты отхреначишь любимицу родителей, как думаешь, кому после нашего отъезда достанется больше всех?

Боже, об этом я не подумала.

— Кому, Марнс?

— Секреции Отказовски достанется больше всех, — выдыхаю я. — Ладно, — сдавшись, вскидываю ладони вверх, — тут ты прав. Так ты... Ты правда веришь мне?

— Господи, — он отряхивает толстовку от снега, а затем поднимает взгляд, — ну, конечно же, я верю тебе. Ты либо съехала, либо это произошло на самом деле, но я точно знаю, что ты не стала бы врать.

— Может, я и правда съехала? — невесело усмехнувшись, пожимаю плечами. — Я действительно уже не знаю, где реальность.

Лиам поджимает губы, смеряя меня слегка жалостливым взглядом, а затем подходит ближе и зажимает меня в крепких медвежьих объятиях.

— Не хочу я с тобой обниматься, — усмехнувшись, делаю вид, что пытаюсь вырваться, но уже через пару секунд сама крепко обнимаю друга. — Вообще-то обниматься с усатыми не в моём стиле.

— Заткнись, — рассмеявшись, он опускает подбородок на мою макушку. — Расскажи подробнее о том, что произошло в гостиной.

— Перед тем как музыка заиграла, я обращалась к Луи вслух, всё надеялась, что он меня услышит. Кажется, он услышал, действительно услышал меня. Я попросила Валенсию позвать вас, и как только она вышла, замигал свет, подул холодный ветер, ваза упала, — отстранившись, заглядываю в карие глаза. — Такое ощущение, что пришло что-то злое, и это зло пришло за Луи.

— Твою мать, — Лиам тяжело вздыхает, — как твой истребитель умудряется найти врагов даже на том свете?

Усмехнувшись, пихаю Лиама, а затем киваю в сторону дома.

— Я больше не могу и не хочу оставаться здесь, Ли, нужно действовать, потому что я боюсь взорвать Хреновски младшую ко всем хренам.

— Знаю, собираем вещи и уходим, возможно, я даже откажусь от завтрака.

— Это уже на тебя не похоже.

— Да, тут ты права, всё же я быстро поем перед уходом.

Мы идём к дому, но Лиам вдруг замирает, чем заставляет меня обернуться.

Опустив взгляд, он качает головой, растерянно пожимая плечами.

— Прости меня, Марнс. Я полный придурок. То, что ты рассказала только что... Сложно в это поверить, но я верю, действительно верю. Ты всё это время надеялась, а я только и делал, что растаптывал твои надежды. Друзья так не поступают, я облажался.

Улыбнувшись, понимающе киваю.

— Если ещё хоть раз, — приобняв парня за талию, подталкиваю его в сторону крыльца, — используешь на мне свою силу, то я взорву что-нибудь важное для тебя.

— Например, — он закидывает руку на моё плечо, — мою расчёску для усов?

— О Боже, у тебя для этого ещё и расчёска есть?!

— Нет, но я обязательно куплю.

***

Мы с Лиамом поднимаемся наверх, где встречаем Джейса выходящего в коридор из комнаты Валенсии; тяжело вздохнув, он плотно прикрывает за собой дверь.

— Ну как обстановка? — спрашивает Лиам.

— Так себе, — капитан отмахивается, — она просто плачет без остановки. Так что в итоге случилось в гостиной?

— Надо найти Йоко, — переборов желание ворваться в комнату к мелкой Котовски и навалять ей, сворачиваю, — не хочу рассказывать всё тысячу раз.

Мы находим Йоко в нашей комнате, сидя за столом перед круглым зеркалом, японка подкрашивает ресницы, а на столешнице покоится медная пепельница, в которой дымится сигарета.

— Что у вас с лицами? — спрашивает она, глядя на нас через отражение в зеркале.

Расхаживая по комнате, рассказываю обо всём в деталях и с облегчением выдыхаю, когда вижу в глазах избранной веру — она ничуть не сомневается в моих словах.

— Но если ребята сейчас нечто вроде призраков, — Йоко застёгивает сумку с вещами и останавливается у окна, скрещивая руки на груди, — то кто пришёл за Луи?

— Может, это Атланта? — предполагает Лиам. — Вдруг они заперты с ней в клетке также, как и наши родители когда-то? И почему контактируют только с Марни? Больше никому из нас не передавали привет с того света.

— Вы уверены, что не получали знаков? — задумчиво спрашивает Джейс, на что ребята кивают. — Тогда есть вероятность того, что всё происходящее — проделки Кассандры.

— Нет, только не то, что произошло сегодня, — уверенно заявляю я. — Луи поэтому не проявлял себя часто, видимо, та штука, что пришла за ним сегодня, реагирует на его магию или вообще на присутствие в этом мире.

— Но почему мы не получали знаков? — Лиам проходится вдоль комнаты. — Ладно, я настолько внимательный, что и воскресшего Найлера не сразу заметил бы, но Йоко тоже не получала. Судя по тому, что Лукреция сомневается во всём, у неё тоже не было знаков. Почему связь только у вас? Воздушное войско как всегда впереди всех в технологии связи, а мы типа отстаём, да? Просто хочу напомнить, что мы тоже избранные, но при этом остаёмся без связи со своими тенями. Это обидно, мать вашу.

Ответа на вопрос Лиама у меня нет, поэтому я могу лишь судорожно запихивать вещи в рюкзак, но внутрь не помещается и половины, жаль, что здесь нет миссис Альварес, которая точно помогла бы мне. Я даже не могу сложить вещи, я просто ходячий изъян.

Изъян.

— А может это моя кровь? — обронив скомканные вещи на кровать, поднимаю взгляд. — И если это так, тогда получается что то, за что все относятся ко мне с предубеждением, в первый раз играет мне на руку.

— Ты думаешь, — Джейс вскидывает брови, — что...

— Думаю, что благодаря моей демонической крови между нами с Луи осталась связь наставника и подопечной. Где бы Лу ни был, он всё ещё может чувствовать меня, возможно, не всегда, но у нас определённо осталась связь, а проводом служит моя кровь.

— Такого ведь раньше не было в истории? — спрашивает Лиам у Джейса. — Чтобы была настолько сильная связь.

— Нет, никогда, — поджав губы, Болейн качает головой. — Но и случай необычный. Во-первых, условия, при которых тени погибли — не стандартные, во-вторых, ребёнок от запретного союза ещё ни разу не доживал до вразумительного возраста, их ведь сразу убивают. Марни — исключение.

— Ну, — Пейн пожимает плечами, — чисто с биологической точки зрения, Марнс дошла до вразумительного возраста, но во всём остальном я бы сказал, что ей примерно шесть...

Скомкав футболку, с усмешкой бросаю её в Лиама.

Раздаётся громкий стук в дверь, а затем появляется Лукреция, хмуря брови.

— Что вы опять умудрились такого натворить, что мне влетело от мамы из-за моих друзей?

— Марни хотела побить твою сестру, — будничным тоном отзывается Пейн.

— Это и для меня новость, — усмехнувшись, Йоко присаживается на кровать. — Жаль, что я пропустила. Прости, Лукреция, но твоя сестра не совсем мне нравится.

— Понимаю, но от ваших антипатий страдаю я, — со вздохом отзывается Кашпировски. — Что произошло?

— Не рассказывайте ей, — Лиам отмахивается, плюхаясь на мою кровать. — Раз вышла из игры, то мы лишаем её информации о том, что Томлинсон устроил нам дискотеку с того света, потому что у них с Марни какая-то неведомая связь из-за демонической крови.

— Ты просто потрясающе хранишь секреты, Пейно, — с улыбкой говорю я, а затем перевожу взгляд на Лукрецию. — Он и правда дал о себе знать.

На лице Котовски мелькает недоверие, она думает, что мы обманываем её, но чем дольше она смотрит в мои глаза, тем быстрее исчезает настороженность, уступая место удивлению.

Избранная идёт в сторону выхода, и мне кажется, что она и вовсе собирается уйти, но в итоге девушка просто проверяет, насколько плотно закрыта дверь.

Обернувшись, Бобровски складывает руки на груди, походя на строгого родителя.

— Рассказывайте.

После того как я чувствую себя залайканным аккаунтом с апдейтами, рассказывая последние новости в очередной раз, Лукреция долго молчит, настолько долго, что мне начинает казаться, что я случайно заморозила её.

— Ладно, — поджав губы, она шумно выдыхает, — я иду с вами.

— Ну, теперь уже мы подумаем, возьмём ли тебя в дело.

— Тебя так задело то, что я сказала до этого, да? — Котовски натягивает улыбку. — Задело то, что я считаю тебя виноватым в их смерти.

Напрягая скулы, Лиам качает головой.

— Я не виноват в их смерти.

— О, нет, — вздохнув, Джейс потирает переносицу, — снова начинается.

Раздаётся короткий стук в дверь, а затем на пороге появляется Мерил Кэлверт, тонкие губы недовольно вытянуты в тонкую полоску, в бледных пальцах зажат платок, она сжимает светлую ткань так сильно, словно вкладывает всю внутреннюю злость в это движение, благодаря чему её взгляд остаётся беспристрастным. И этот беспристрастный взгляд останавливается на мне.

— Доброе утро всем, — она коротко кивает, — хотя добрым назвать его сложно. Я никому не позволю обращаться с членами моей семьи неподобающим образом, как это позволили себе вы, Марни, тем более в моём доме.

Умоляющий взгляд Лукреции заставляет меня не высказывать своё мнение об этой семье вслух, поэтому я киваю, поджимая губы.

Но Копытовски этого мало, демонстративно прочистив горло, она буквально убивает меня взглядом — хочет, чтобы я извинилась.

— От лица всех нас, — спасает меня Джейс, прикладывая ладонь к груди, — я искренне прошу прощения за произошедший инцидент, миссис Кэлверт, видимо, девочки не так друг друга поняли.

— Мы уезжаем уже сегодня, — подаёт голос Лукреция. — Так что мои друзья, я надеюсь, больше не доставят проблем.

— Мы? — Мерил вскидывает брови. — Ты тоже куда-то собралась?

— Д-да, — прикусив губу, Бойцовски обводит помещение взглядом. — Мы... Мне... Нам нужно ненадолго вернуться в Дом.

— Надо же, — мягко улыбнувшись, женщина тут же подходит к дочери, опуская ладонь поверх её пальцев. — Это замечательная новость. Валенсии уже пятнадцать, нужно потихоньку вводить её в общество, а короткая поездка в Дом — отличный шанс на знакомство с новыми людьми.

Ох, твою мать.

— Не думаю, что Валенсия захочет поехать, — нервно улыбнувшись, Лукреция качает головой, — тем более, у меня совсем не будет времени на то, чтобы знакомить её со всеми.

— Тогда может быть капитан Болейн, как настоящий джентльмен, найдёт немного времени для того, чтобы составить компанию юной леди?

— Я бы с радостью, — приподняв уголки губ, Джонсон качает головой, — но боюсь, что должность капитана не позволит мне найти хотя бы пары минут свободного времени. Слишком много работы — управление тенями, сами понимаете, дело не из приятных.

— У меня тоже будет слишком много дел, — сразу же заявляет Лиам, — я подрабатываю в лазарете, они без меня не справятся, так что я всё время буду там, чтобы следить за работой медсестёр. Простите, миссис Кей, может в другой раз?

— Лукреция, — на лице миссис Кэлверт всё та же улыбка, но только тон её стал холодным настолько, что моё тело покрывается мурашками, — у Валенсии депрессия, ей нужен глоток свежего воздуха, поэтому я считаю, что недолгая поездка и новые знакомства пойдут на пользу её эмоциональному здоровью. Либо ты берёшь сестру с собой, а также сопроводишь её обратно домой, либо вы обе остаётесь в поместье. Ты меня знаешь, когда я говорю «обе», это значит, что ты действительно останешься дома.

Опустив взгляд, Лукреция тяжело вздыхает.

— Может быть я заберу её чуть позже, после того как закончу свои дела?

— Твоя сестра хочет завести новых друзей, неужели так сложно взять её с собой? В конце концов, попросишь свою няню проследить за ней. Валенсия ни разу не была на торжественных мероприятиях, а рождественский бал в Доме — одно из самых потрясающих событий в жизни каждого мага. Я вскоре приеду навестить вас, заодно замолвлю словечко о наряде для рождественского бала для твоей сестры. Раз шьют бесплатно тебе, то и ей сошьют, думаю, что им не жаль ткани на нашу семью.

Воу, вот это меркантильность высшей степени!

— Кстати, насчёт платьев, — подаёт голос Йоко, — перед тем как отправиться в Дом, нужно будет остановиться в Серпенсе на пару дней.

— Где? — резко повернув голову в сторону японки, миссис Кэлверт бледнеет на глазах. — Зачем вам в это место, да ещё и на пару дней?

— Я заказываю одежду для балов только там, — Йоко пожимает плечами. — Нужно будет обсудить со швеёй эскиз, снять мерки, выбор материала — всё это занимает время.

Вскинув брови, перевожу взгляд на Лиама.

— Эм, — шепчу я, склонившись к другу, — что за Серпенс? Типа магическое гетто?

— Лефрой живёт в этом городе, — отвечает вместо Лиама капитан, — а точнее, он управляет этим городом.

Боже, Йоко просто гений!

— Не знаю, можно ли отпускать Валенсию в Серпенс, — задумчиво произносит Мерил, — ведь у неё даже тени ещё нет, а этот город не несёт в себе ничего хорошего.

— Думаю, — Болейн пожимает плечами, — что не стоит так рисковать.

— Но ведь рядом с Валенсией будете вы, капитан, уж вы-то с вашим опытом, не дадите мою дочь в обиду, верно?

— Боюсь, что всё моё внимание сосредоточено на безопасности избранных и...

— И спасибо вам за то, — перебивает она, — что благодаря вашей смелости и мужеству, вы возьмёте под свою ответственность безопасность ещё и моей младшей дочери. Это невероятно достойный поступок, который точно не останется без внимания людей, которые могут дать вам гораздо больше, чем просто слова благодарности от любящей матери в моём лице.

Послав Джейсу многозначительный взгляд, Мерил кивает, и тут же уходит, пока не получила нового возражения.

— Лукреция, — нервно шепчет Лиам, — немедленно, мать твою, угомони свою мать!

— Он прав, — поддерживаю я, — эта маленькая бесовщина всю операцию нам испортит и сдаст нас всех раньше, чем мы успеем хоть что-нибудь сделать. Я не потеряю из-за неё возможность вернуть парней.

— Согласна, — Йоко поджигает сигарету, — выбивай младшую из игры.

— Я не... — чуть ли не впервые в жизни вижу Лукрецию в растерянности. — Я не могу, вы не понимаете, если я не возьму Валенсию, то мама применит магию, и я точно останусь дома. А если сбегу, то попорчу отношения с ней.

— Действительно, ведь сейчас у вас в семье царит абсолютная идиллия, — иронизирует Пейн.

— Не лезь в мою семью, ясно? — сжав челюсть, избранная сжимает кулаки. — Это не твоё дело.

— Это становится моим делом, когда кто-то из твоей семьи, — Ли указывает на неё пальцем, — которая, к слову, ненавидит теней, в неведении идёт на операцию по воскрешению этих самых теней.

— Поверь, если мама захочет, чтобы я осталась дома, она это сделает, так что у нас нет другого выбора. Тогда давайте отвезём Валенсию в Дом, побудем там недолго, а после того, как привезём, уже сможем отправиться к Лефрою. Можем приступить к началу плана сразу после Рождества.

— После Рождества? Нет, — скрестив руки на груди, пожимаю плечами, — я всегда готова к компромиссу, но не в этот раз. Что-то злое гналось за Луи, нужно вытащить ребят как можно скорее, прости, Лукреция, но я не собираюсь тратить ни одной лишней минуты на развлечение твоей сестры.

— Тогда нам придётся взять её с собой, — невесело усмехнувшись, рыжая качает головой. — Вы что, этого хотите?

— Может, отведём её в Дом, — предлагает Джейс, — а сами отправимся к Лефрою?

— Нет, — Котовски отмахивается. — Во-первых, эту сумасшедшую нужно держать под контролем, во-вторых, она тут же доложит матери о том, что я уехала, и если мама начнёт рыть, то она быстро всё разузнает. А если разузнает, поверьте, нашему плану наступит конец.

— О, — Лиам издаёт смешок, прикладывая ладонь к груди, — так теперь это снова наш план, да? Не ты ли с самого утра заявила, что не участвуешь во всём этом.

— Заткнись.

— Но как твоя мама узнает обо всём? — вздохнув, опускаюсь на кровать. — Она что, раньше работала в ФБР?

— Поверь, как только мы будем на подходе к Серпенсу, то новость о том, что избранные находятся во владениях Лефроя, распространится по всему магическому миру. Люди будут сплетничать и порождать всё более грязные слухи, а любой намёк на испорченную репутацию приведёт маму в бешенство. Мне всё равно, что вы считаете о моей матери, но она — моя семья, и меньше всего на свете я хочу разрушить то, что имею. Это единственное, что у меня осталось.

— Тогда зачем ты рискуешь? — скрестив руки на груди, Лиам вскидывает брови. — Оставайся здесь и береги свою семью дальше.

Давненько я не видела Пейна злым, утреннее замечание Лукреции задело его слишком сильно, поэтому сейчас он отрывается на ней.

Опустив ладонь на предплечье друга, молча прошу его быть помягче.

— Пошёл ты, Лиам, — яростно выдыхает Котовски. — А знаете, что? Отлично, валите отсюда всей своей компанией, мне не нужны ни вы, ни ваши тени...

Ну почему у нас никогда и ничего не идёт гладко? Мы либо ссоримся, либо не можем ничего сделать, не облажавшись.

— А помните наш последний вечер? — тихо говорю я, и на удивление все тут же замолкают. — Ребята ведь знали, чем всё это закончится, знали, что их ждёт. Я думала, что самое страшное — схватка с Атлантой, но я ошибалась. Самое страшное — потеря наших друзей, которые добровольно отдали за нас свои жизни, и я точно знаю, что если бы мы вернули время вспять, они бы сделали это ради нас снова.

Убедившись в том, что я завладела вниманием каждого в этой комнате, продолжаю, пока они вновь не начали ссориться:

— Сейчас мы без них даже договориться не можем, не говоря уже о том, чтобы сделать вместе что-то, что вернёт их. Всё, что у нас осталось — ненависть к тому злосчастному дню, так может мы попробуем направить всю эту злость на попытку вернуть их, а не будем собственноручно уничтожать друг друга?

Ребята продолжают молчать, поглядывая куда угодно, лишь бы не друг другу в глаза.

— Ладно, — шумно выдохнув, Лиам потирает шею, — прости меня, Лукреция, я и правда перегнул.

— Если ты думаешь, что я буду просить прощения, — отвечает она, скрещивая руки на груди, — то ты ошибаешься.

— Знаешь, я забираю свои извинения назад, а не пошла бы ты.

— Ты сейчас договоришься.

— Да? — натянув улыбку, Лиам вскидывает брови. — И что ты мне сделаешь?

— Так, достаточно, — перебивает Йоко и, опустив ладони на плечи Котовски, ведёт её к выходу. — Сейчас идём к твоей маме и говорим, что это путешествие слишком опасно. Лиам, ты с нами, игнорируешь Лукрецию и берёшь маму обаянием. Марни, без обид, ты там никому не нравишься, поэтому...

— Знаю, — усмехнувшись, вскидываю ладони вверх, — я даже рада, что мне не нужно идти.

— Джейсон, ты тоже оставайся здесь, иначе миссис Кэлверт снова возьмёт тебя в оборот.

Лукреция протестует и упирается, пока ребята выводят её за дверь, а я возвращаюсь к сбору вещей.

Чувствую, как Болейн прожигает мою спину взглядом, но делаю вид, что совершенно не замечаю его присутствия в комнате.

— Марни, — тихо зовёт он, на что не получает ответа.

Слышу его шаги, капитан подходит ближе, и я уже даже могу представить себе виноватое выражение на его лице (оно всегда там после того, как Джейс крупно лажает).

— Марни, — дотрагивается до моего плеча.

— Лучше не трогай меня, — цежу я сквозь сжатые зубы, пытаясь запихнуть свитер в рюкзак.

— Прости меня за вчерашнее, — он отводит ладонь. — Знаю, что виноват.

— Ничего не меняется, — бросив свитер поверх переполненного рюкзака, оборачиваюсь. — Ты постоянно делаешь какое-нибудь дерьмо, а затем извиняешься. Это ненормально, нельзя поливать кого-то грязью, а потом думать, что после извинений всё тут же будет в порядке.

— Да, — прикрыв глаза, он потирает переносицу. — Не знаю, что со мной происходит.

— Не знаешь? А что тогда ты знаешь, Джонсон? Ты постоянно недоволен тем, как я себя веду, говорю, тем, что я делаю. В конце концов, ты недоволен тем, кто я есть, кровью, которая течёт по моим венам. Так если я такая хреновая, зачем ты решил помочь? Зачем ты вообще здесь?

— Мне сложно объяснить это, — сжав челюсть, парень отводит взгляд. — Ты тоже не лучше, постоянно осуждаешь моё поведение, смеёшься надо мной, да ты даже имя моё постоянно коверкаешь.

— Разве Джейсон и Джонсон не одно и то же имя?

— Вот опять, — он разводит ладони в стороны. — Ты обвиняешь меня, но мне тяжело меняться, Марни. Тебе легко судить, ведь ты всю жизнь жила на той стороне, росла в других условиях, но, придя сюда, пытаешься перестроить что-то по своим правилам, тебе не кажется, что это немного нечестно по отношению ко мне? Я с самого рождения рос в этих правилах, с детства слышал о том, что если твой род недостаточно благороден, то нужен карьерный рост, без которого ты пропадёшь и скатишься вниз, что ничего не достигнуть без нужных связей, всегда знал, что нужно прыгать выше, переступая через других. Я старался и стараюсь менять себя, пытаюсь подстраиваться под что-то, что будет правильным, но прошлая жизнь гонится за мной. Ты хочешь, чтобы я менялся, и делаешь мне замечания, считая это правильным, но в обратную сторону это не работает, так? Мне делать замечания нельзя?

— Я говорю не об этом, Джейс, я говорю о грязи, которой ты меня поливаешь в присутствии других людей, чтобы самому выглядеть лучше в их глазах. Я не понимаю тебя, не понимаю, как ты относишься ко мне. Если ты и правда мой друг, то почему говоришь обо мне с миссис Кэлверт так, будто стыдишься даже моего существования? А если ты действительно думаешь обо мне так, как говоришь ей, то я не могу понять, что тогда ты тут делаешь? Зачем вообще помогаешь?

Шумно выдохнув, капитан молчит некоторое время и, спрятав ладони в карманы брюк, пожимает плечами.

— Хочешь знать, почему я пошёл с вами?

Джейсон вскидывает брови, будто действительно ждёт моего ответа, пауза настолько долгая, что приходится кивнуть.

— Потому что я боюсь, что с тобой может произойти что-то. Я не знаю, почему мне не всё равно на то, что с тобой будет, — с грустью усмехнувшись, он пробегается пальцами по волосам. — Не знаю, почему когда ты покинула Дом, то я только о тебе и думал. Не знаю, почему я начал встречаться с Клариссой, пытаясь выкинуть тебя из головы. И я точно не знаю, почему ты вообще нравишься мне. Я не знаю, Марни.

Он резко замолкает, и тишина в комнате становится слишком громкой, как ультразвук, от которого хочется сбежать, закрывая уши.

Грудная клетка капитана тяжело вздымается, будто он только что вернулся с пробежки, он ждёт моего ответа, а я не могу найти подходящих слов.

— Охренеть, — наконец выдыхаю я, а в серых глазах напротив мелькает растерянность.

— Это... Этот ответ, конечно, в твоём стиле.

— Нет, правда, охренеть, — скрестив руки на груди, пожимаю плечами. — Ты говоришь о том, что я тебе нравлюсь, получается, что нравлюсь такой, какая я есть, но при этом ты выставляешь меня монстром в глазах других людей, поддакивая им. Да ты просто охреневший, Джонсон. Двуличный и охреневший говнюк.

— Да потому что ты только и делаешь, что говоришь о Томлинсоне! — схватившись за затылок, он отворачивается и проходится туда-обратно. — Чёрт возьми, ты жизнью готова пожертвовать, чтобы вернуть его! И я всё никак не могу понять, почему?

— Ну, — растерявшись от разъярённого вида капитана, пожимаю плечами, — может, он мне очень много денег должен, вот я и хочу его вернуть.

— Господи, — сжав челюсть, он качает головой, — ты хоть раз в жизни можешь быть серьёзной? Ты ведьма, Марни, избранная, понимаешь? Прости, но у меня в голове не укладывается, что избранные готовы рисковать ради теней своими жизнями, да это же смешно! Смешно, потому что такого никогда не было, такого не бывает в нашем мире, а ты ещё и ведёшь всех остальных за собой. И я ещё могу понять Лиама или Лукрецию, Найл и Гарри — адекватные парни, но Томлинсон с Маликом? Серьёзно? Как эти двое вообще могут вызывать не то что желание отдать за них жизнь, а хотя бы симпатию?

Болейн растерянно пожимает плечами, а затем разводит ладони в стороны, а мне хочется рассказать, что мистер Зефиркин пробуждал во мне целый спектр желаний, о которых даже стыдно сказать вслух.

Джейс тем временем злится всё сильнее, раскрывая свои эмоции, а я не знаю, как закрыть этот эмоциональный капитанский кран:

— Я просто не могу понять, почему именно он, Марни? Почему именно грёбаный Томлинсон, самовлюблённый засранец, который всегда хреново выполнял свою работу. Думаешь, я забыл то, что видел в ночь перед битвой, то, как застал вас в его комнате... Клянусь, я не знаю, смогу ли сдержаться и не сдать его, если он вдруг вернётся и вновь будет претендовать на тебя. Ты избранная, и такая девушка, как ты, не должна принадлежать какому-то демону-недомерку. Да, он отдал за тебя жизнь, но после того, как он наплевал на все правила, заслуживает ли он право на жизнь? По уставу Дома — вряд ли, его бы всё равно ждала казнь. А теперь он снова здесь, даже после смерти не может оставить тебя в покое. Его время вышло, так решила смерть, как бы сильно ты не хотела обратного.

Кажется. Я. Сейчас. Взорву. Человека.

Я хотела взорвать его вчера вечером во время ссоры. Хотела взорвать утром, когда узнала про финт с телефоном...

Телефон. 

Учитывая все сказанные Джейсом слова, его ревность и ненависть к Луи...

Тут что-то не так.

— Что было в послании?

— Что? — вскинув брови, Болейн непонимающе покачивает головой.

— Ты сказал, что-то предостережение на телефоне Луи оставил ты. Что там было написано, Джейс?

Моргнув несколько раз, парень выпрямляется, словно ему в задницу затолкнули огненный шест с которым выступает Йоко.

— Там было, — пожав плечами, он пробегается пальцами по волосам, — я точно не помню, но что-то о том, что это всё очень опасно.

«Джейс прав, Купер, не делай глупостей» — вот что было в том сообщении.

— Дословно, Джейсон, — сжав челюсть, шагаю навстречу парню, и он тут же пятится назад. — Что там было написано?

Раскрыв губы, капитан растерянно покачивает головой, а после того, как я киваю, складывая в голове пазл, он тяжело вздыхает, прикрывая веки.

— Я не знаю, кто оставил это послание, но меньше всего на свете хотел, чтобы ты думала, что Томлинсон всё ещё где-то рядом.

Ярость горячими волнами расходится по моему телу, проникая в каждую клеточку, пропитывая каждое нервное окончание, и я удивлена, что в этот момент у меня не появилась новая способность, например, испепелять человека на месте.

Из-за того, что Джейс присвоил себе трюк с телефоном, я потеряла последнюю каплю надежды, из-за его ревности в моей голове начали появляться страшные мысли о собственной жизни.

Размахнувшись, шлёпаю Болейна по груди, плечам, рукам, стиснув зубы, швыряю в него свой рюкзак, а затем бью ещё раз и ещё, выталкивая парня из комнаты.

Уворачиваясь, он пятится назад, бормоча идиотские извинения.

— Марни, пожалуйста, успокойся...

— Вали отсюда! — изо всех сил пытаюсь вытолкать его за дверь. — Скажи спасибо за то, что я промолчу и не скажу ничего Лиаму, чтобы он не убил тебя! Поверь, бьёт он намного лучше, чем отращивает усы, козлина!

Вытолкнув Болейна за порог, захлопываю дверь и, ударив ладонью по лакированному дереву ещё раз, с громким выдохом прижимаюсь к двери спиной.

В этом Доме остались считанные люди, которых я бы не попыталась побить сегодня. Нервная система расшатана до предела, но мысли о том, что Луи (или призрак Гитлера-меломана) связался со мной, быстро заставляют взять себя в руки и не поддаваться эмоциям.

И как только я медленно выдыхаю, стараясь спрятать свою злость как можно дальше, раздаётся короткий стук.

Дёрнув ручку, резко раскрываю дверь и, согнув руку в локте, сжимаю кулак, готовясь ударить грёбаного Джонсона прямо в нос.

— Воу! — рассмеявшись, Лиам вскидывает ладони. — Осторожнее, Тайсон, сбрею я усы, только не бей.

— Чёрт возьми, — выдохнув, опускаю руку и прикрываю веки на несколько долгих секунд, — я думала, что это Джейс.

— Ваши крики даже внизу было слышно, из-за чего опять ругались?

— Да так, — отмахиваюсь, — у капитана снова ПМС.

— Ну, ясно, — приподняв уголки губ, Лиам облокачивается плечом на дверной косяк, одаряя меня каким-то загадочным взглядом. — Чем занимаешься?

— О нет, — выставляю вперёд указательный палец, — я слишком хорошо тебя знаю, говори уже в чём дело.

— План провалился, с нами в турне едет Валенсия.

— Ох, твою мать.