Сплетенье судеб

Часть 1 (глава 9,10)

Глава девятая

Встреча с цыганкой

После отъезда Анны-Марии жизнь, казалось бы, вошла в свою колею, но в душе Лу не было прежнего покоя. Даже полученная в подарок прекрасная лошадка не радовала её так, как порадовала бы раньше. Она любила свою Фею – такое имя Лу дала лошадке, носилась на ней по лесу, иногда с Люком, изредка с Этьеном, но её пугало отчуждение, которое возникло между ними в последнее время. Граф всё реже заходил в её комнату, и занятия их стали короче, а очень скоро совсем прекратились, потому что Этьен привёз в замок учителя для Лу, и теперь она занималась в классной комнате с господином Жеромом. Она старалась учиться хорошо, чтобы граф мог гордиться ей, но, казалось, её успехи были ему совершенно безразличны. В замке появлялись женщины, как было и до Анны-Марии, проводили с графом дни и ночи, потом исчезали, но каждый раз у Лу сжималось сердце от страха, что Этьен может объявить о своей помолвке. Если раньше она была уверена в себе, знала, что граф любит её и не захочет потерять, то теперь она утратила эту веру. Тереза по-прежнему была добра с ней, но её доброта не могла заменить внимание и любовь Этьена.

Так прошли два года. Перед тем, как Лу исполнилось четырнадцать лет, граф неожиданно позвал её к себе в кабинет. Указав на кресло возле стола, задумчиво прошёлся по комнате.

- Завтра твой день рождения, Луиза. Что ты хочешь получить в подарок? – спросил он, остановившись напротив Лу.

- Мне всё равно, - тихо ответила она.

- Так не бывает. Чего-то ты хочешь, не правда ли?

- Я хочу, чтобы ты провёл со мной этот день, - ответила Лу, посмотрев ему в глаза с такой грустью, что он почувствовал себя виноватым.

- Эту просьбу легко выполнить.

- В самом деле? Тогда почему же ты теперь совсем не бываешь со мной? Не следишь за моими уроками, не учишь фехтовать, не катаешься со мной верхом…

- Просто у меня много дел, ты же знаешь, что я постоянно в разъездах…

- Но и когда ты возвращаешься, почти не замечаешь меня.

- Ты не права, Лу, - вздохнул граф. – Я всегда помню о тебе, и я люблю тебя, как свою дочь, ты знаешь это.

- Я даже согласна стать твоей дочерью, если это позволит мне чаще бывать с тобой…

- Ты и так моя дочь… И если я обидел тебя своим невниманием, прости. Чем ты хочешь заняться завтра? Считай, что получила меня на весь день в полное распоряжение.

- Правда? О, Этьен, это самый лучший подарок! Я хочу покататься с тобой верхом так, как раньше, я хочу вместе завтракать, обедать и ужинать, и я хочу задуть свечи на праздничном пироге, загадав при этом желание, глядя на тебя…

- Договорились. Но, может быть, ты придумаешь ещё какой-нибудь подарок? Украшение, например? Ты ведь стала совсем взрослой, Лу. Ещё немного подрастёшь, и от женихов не будет отбоя. Помнишь, что я обещал выдать тебя замуж за принца?

- А ты помнишь, что я тебе ответила? Конечно, помнишь, и знаешь, что я не выйду замуж за принца, потому что не смогу полюбить его.

- Тебе пора идти в классную комнату, - граф не стал отвечать на её слова, потому что неожиданно для себя почувствовал растерянность.

Луиза ушла, а он стоял и не мог решить, что ему делать: отправить девочку в монастырскую школу, как советует Тереза, или продолжать обучение дома. Лу взрослела, и ему всё труднее было обращаться с ней, как с ребёнком. Он понимал, что она была права, когда упрекала его в том, что он редко проводит с ней время. В самом деле, он стал избегать её, даже не отдавая себе отчёта в этом. Он решит всё позже. Завтра проведёт с ней день, а там видно будет…

Утром Лу проснулась с ощущением счастья: сегодня Этьен будет с ней весь день. Вскочив с кровати, она замерла, увидев на столе две больших коробки и одну маленькую. Она начала с маленькой, и, открыв её, ахнула от восторга: на чёрном бархате лежал красивый медальон, в центре которого сверкал зелёный камень. Надев медальон и застегнув цепочку, она посмотрелась в зеркало и улыбнулась своему отражению. В одной из больших коробок Лу нашла костюм для верховой езды и записку от Терезы. Это был очень своевременный подарок, потому что прежний костюм был уже тесноват в груди. Но когда Луиза открыла третью коробку, она буквально задохнулась от счастья: там лежало платье сказочной красоты, и это, как и медальон, был подарок от Этьена. Надев платье, Лу не узнала своё отражение в зеркале. Расчесав непокорные волосы, и, с трудом уложив их в высокую причёску, она покрутилась, осталась довольна результатом, и вышла из комнаты, ощущая себя настоящей принцессой.

Этьен и Тереза ждали её за столом. Они одновременно подняли головы, и в их глазах Лу прочла изумление.

- Луиза, какая ты красивая! – воскликнула Тереза.

- Спасибо, тётя Тереза, мне очень понравился костюм для верховой езды! - улыбнулась Лу. – И тебе спасибо, Этьен, за подарки! Как ты считаешь, они мне идут?

- Очень идут, Лу, - ответил граф каким-то странным голосом.

Он и смотрел на неё странно, словно не узнавая. Лу улыбнулась ему и села за стол.

Через час после завтрака они вдвоём отправились на верховую прогулку.  В этот раз Лу была счастлива, потому что граф опять стал её другом, смеялся вместе с ней над разными глупостями, шутил, поддразнивая её, и, если сейчас Лу задали бы вопрос, чего бы ей хотелось больше всего на свете, она, не задумываясь, ответила бы: «чтобы этот день никогда не кончался…»

Они вернулись в замок, и Этьен, смеясь, как прежде, протянул руки, чтобы помочь ей слезть с лошади. Лу с ответной улыбкой скользнула к нему и, неожиданно споткнувшись, обхватила его руками за шею, прижавшись к его груди. Она почувствовала, как он напрягся, вздрогнул, на секунду стиснул её в объятиях, но тут же, словно опомнившись, отстранил, развернулся и быстро пошёл к замку, не оборачиваясь. Она смотрела ему вслед, и день уже не казался таким сказочно прекрасным. Он её оттолкнул… опять оттолкнул…

Они ужинали вместе, и свечи она задула, загадав желание и глядя на графа, но между ними опять чувствовалось напряжение, и Тереза с тревогой наблюдала за братом и девочкой, которая казалась сегодня такой взрослой…

Утром граф получил пакет из Парижа, в котором говорилось, что король призывает его ко двору. В депеше не было сказано, на какой срок, но Этьен почувствовал облегчение оттого, что должен уехать. Вчера он был напуган собственными чувствами, когда Лу спрыгнула в его объятия и прижалась к нему. На секунду ему показалось, что сердце выпрыгнет из груди от этого прикосновения. Никогда прежде он не ощущал ничего подобного, хотя женщин в его жизни было столько, что он, наверное, и не вспомнил бы их всех. Но девочка, ставшая ему дочерью… это было так нелепо, так неправильно, что отъезд становился спасением. Там, в Париже, вдали от Луизы, он сможет разобраться в самом себе и принять верное решение.

Поговорив с Терезой и отдав распоряжения управляющему, он пошёл в классную комнату, где Луиза занималась со своим учителем. Попросив Жерома сделать небольшой перерыв, оставшись с Лу наедине, он сказал, избегая её тревожного взгляда:

- Луиза, я получил депешу. Король вызывает меня в Париж, и какое-то время я буду жить там при дворе.

- Долго? – в голосе Лу послышался испуг.

- Не знаю. Может быть, год, может быть, меньше или больше… Я служу королю, и обязан повиноваться.

- Нет, не обязан. Я знаю, я слышала, что совсем не обязательно служить при дворе. Просто ты бежишь от меня. Я не могу понять, почему, но я чувствую это. Этьен, не уезжай, пожалуйста!

- Лу, ты не понимаешь, о чём просишь. Депеша от короля – не просьба, а приказ, и, даже если бы я хотел, не мог бы остаться. Но в чём-то ты права: я хочу уехать. Ты, девочка, пытаешься связать меня какими-то узами, а я не привык к ним. Ни дочь, ни сестра не смогут подчинить себе мою волю.

- Если бы я была твоей дочерью, не смогла бы, но я не дочь тебе. Через два года я стану совсем взрослой, и, если и тогда не смогу ничего изменить в нашей жизни, я уйду, Этьен. Ты не бойся, я сама уйду… и какая разница, куда – в другую жизнь или на костёр…

- Прекрати, Луиза, ты не первый раз пытаешься запугать меня, я не хочу больше слушать твои бредни о костре. Прости, мне пора ехать. Надеюсь, разлука нам обоим пойдёт на пользу. Не грусти, Лу, я вернусь, и мы во всём разберёмся.

Он быстро вышел из комнаты, и через некоторое время Лу услышала стук копыт на площади перед замком, и, выглянув в окно, увидела графа, уносящегося вдаль. Вслед за ним скакал слуга Этьена, Бертран, и Лу отчаянно позавидовала ему, мечтая оказаться на его месте.

И потекли дни, медленные, как улитки, скучные, как серый туман… Каждое утро Лу надеялась, что услышит стук копыт, увидит возвращающегося Этьена, но день проходил, и надежда таяла, обращаясь в пыль, и её душа разрывалась от горя и тоски.

Так прошёл год. Когда ей исполнилось пятнадцать, гонец привёз подарок от графа – красивые серьги с изумрудами, подходящие к подаренному в прошлый день рождения медальону. Только подарок, и никакой записки. Лу равнодушно посмотрела на серьги, и, закрыв футляр, спрятала его в шкаф. Ей не нужны его подарки, ей нужен он… Воображение рисовало прекрасных дам при дворе, в объятиях которых Этьен забывает обо всём на свете. Может быть, он уже женился и вернётся в замок с супругой. Тогда Лу останется сделать последний шаг в своей жизни.

В начале осени служанка Эллис сообщила Лу о том, что в роще позади замка разбили свой табор цыгане. Лу видела цыган только в детстве, и сейчас ей почему-то ужасно захотелось посмотреть на них. Теперь Тереза очень внимательно следила за тем, чтобы Лу не выезжала на прогулки одна, и её всегда сопровождал Люк. Парню было всего лишь двадцать два года, и Лу казалось, что он влюблён в неё. В этот день, выехав на прогулку, она обратилась к нему с просьбой:

- Люк, давай проедем в сторону рощи.

- Но там же стоят цыгане, госпожа Луиза.

- Именно поэтому я и хочу туда поехать. Люк, ну, пожалуйста, мне очень хочется посмотреть на цыган! Это же так интересно! Я тебя очень прошу!

- Ну, хорошо, - сдался Люк, который не мог ни в чём отказать Луизе. – Только вы, пожалуйста, держитесь рядом со мной.

Ещё издали Лу услышала громкие голоса и весёлый смех. Они выехали на поляну, где был разбит табор, и их сразу окружила ватага черноволосых ребятишек, которые протягивали руки, прося денег. У Лу было с собой немного монет, и она бросила их детям.

- Эй, вы, ну-ка освободите дорогу господам! – раздался красивый низкий женский голос, и Лу увидела высокую стройную девушку с копной чёрных кудрей.

- Вы из замка? – спросила она, с любопытством рассматривая Лу огромными чёрными глазами.

- Да, я живу в замке, - ответила Лу. – Я приёмная дочь графа.

- Ну, дочерью-то его ты себя не считаешь, - усмехнулась цыганка. – Слезай с лошади, я тебе погадаю. Не бойся, денег не возьму, я же видела, что ты всё бросила ребятишкам.

- Госпожа Луиза, не надо, - попытался возразить Люк, но остановить Лу сейчас не смог бы никто.

Она спешилась, бросив поводья Люку, и остановилась напротив цыганки, глядя на неё снизу вверх.

- Пройдём к тому дереву, присядем, - предложила девушка.

Лу послушно пошла за ней, сделав знак Люку, чтобы оставался на месте и ждал её.

Под деревом росла ещё не пожелтевшая травка, и цыганка опустилась на неё, предложив Лу последовать своему примеру. Когда Луиза села рядом, она долго смотрела в её глаза, и Лу показалось, что она проваливается в омут, таким завораживающим был взгляд цыганки. 

- Как странно… - задумчиво, нараспев проговорила девушка. – То, что я вижу на дне твоих глаз, пугает и очаровывает… Дай мне свою руку, протяни левую ладонь.

Лу протянула руку, и цыганка принялась внимательно разглядывать её.

- В твоём прошлом был костёр… Я уверена, что сожгли твою мать. Да, точно, так и было… Но тебя спас мужчина. Красивый мужчина, богатый и знатный. Сделал тебя своей дочерью, но ты не хочешь быть ей. Ты хочешь стать его женой, или хотя бы возлюбленной. Твоё сердце рвётся на части от любви, а он бежит от тебя, боясь собственных чувств. Вижу разлуку… боль… страх… и огонь… Да, я вижу огонь… опять костёр, опять пламя лижет поленья…

Цыганка говорила, словно во сне, и, когда были сказаны слова о костре, Лу вскочила и побежала прочь, не слушая дальнейших слов гадалки. Теперь она знала свою судьбу. Оседлав коня, не обращая внимания ни на Люка, ни на табор, ни на крик цыганки, пытавшейся остановить её, она погнала Фею прочь от этого места, прочь от собственного страха, отчаянно желая забыть о гадании, выбросить из головы слова цыганки…

А цыганка с удивлением смотрела вслед странной девушке, которая не пожелала узнать свою судьбу до конца…   

                                                     Глава десятая

Анжела, Рауль

Рауль открыл глаза и лежал в полумраке, пытаясь стряхнуть остатки сна, обрывки чьей-то жизни, может быть, чужой, может быть, своей…

Они здесь уже очень много дней, а он так и не смог придумать, как вырваться на волю. О том, что происходит дома, не хотелось думать. Он лишь надеялся, что Жак сумеет удержать Ирину в Ницце, уговорит не возвращаться в Париж…

Рауль протянул руку, чтобы коснуться плеча Анжелы, но её не оказалось рядом. Оглядевшись, он увидел, что она стоит возле решётки и смотрит вверх. Было темно, но луна царила в небе так, что её свет падал на решётку, и сейчас, в этом свете, Анжела казалась красивой неземной красотой.

- Ангел в лунном свете, - пошутил Рауль.

Она обернулась и улыбнулась ему. Он не столько увидел, сколько угадал её улыбку.

- Рауль, - сказала она, и его поразило, каким радостным был её голос. – Я уже не одна.

- Конечно, не одна, детка, я же с тобой.

- Нет, ты не понимаешь… Я здесь не одна, - Анжела коснулась рукой своего живота.

- Ангел, - растерянно возразил он, - мы вместе всего двенадцать дней. Как ты можешь быть уверена?..

- Я знаю, Рауль. Внутри меня было пусто… так пусто… Даже когда мы занимались любовью, там оставалась пустота. Пустота и ненависть… И любовь, конечно, тоже… Но всё равно пустота… А теперь её нет, теперь там мой мальчик. Рауль, дорогой, понимаешь, что это значит: там наш сын, наш с тобой…

Она подошла к нему и села рядом, прижавшись к его плечу. Рауль обнял её и шепнул:

- Если это правда…

- Это правда, Рауль, это правда.

- Значит, нам придётся всё рассказать Жаку и Ирине.

- Мы ничего не будем рассказывать.

- Но как же, Ангел? Наш малыш родится позднее.

- Рауль, я рожу нашего мальчика недоношенным, и никто ничего не узнает. А ты станешь его крёстным отцом и всегда будешь с ним, как и Жак.

- Пусть так и будет, - прошептал он, целуя её.

А наутро явился Вильен и, вместо хлеба с сыром, принёс только хлеб и воду. Держа наготове электрошокер, он подозвал к себе Рауля жестом, и, когда тот приблизился, прошептал ему на ухо:

- Теперь начинается самая интересная часть пьесы. Ещё неделю я буду давать вам хлеб и воду, ровно столько, сколько сегодня, а потом перейду на одну воду, и буду наблюдать, как медленно уходят ваши силы. Поверь, Легран, мне это доставит большое удовольствие.

- Почему столь ценная информация сообщается так таинственно, к чему этот шёпот?

- Чтобы твоя прелестная дочурка не поняла, что я сказал. Ты же поделишься с ней своей частью хлеба, верно, Рауль? – хохотнул Вильен и оставил их вдвоём.

- Что он тебе сказал? – с тревогой спросила Анжела.

- Сказал, что теперь не будет давать нам сыр, - ответил Рауль, не договаривая всего до конца.

- Ребёнку нужно нормально есть, - вздохнула она. – Ну, ничего, продержимся и на хлебе.

Вильен сказал, что будет давать хлеб ещё в течение недели. Значит, у него неделя срока, чтобы что-то придумать…

Четыре дня он незаметно отдавал Анжеле свою часть хлеба, умудряясь припрятывать небольшой кусочек, чтобы кормить её, когда и в хлебе им будет отказано. На пятый день Рауль почувствовал, что теряет силы, и ему стало по-настоящему страшно. Да и Анжеле той еды, что доставалось, было недостаточно, она часто спала, и, просыпаясь, выглядела очень усталой. К тому же ночи стали холодными. Он укрывал Анжелу своим пиджаком, согревал, обнимая её, но к утру всё равно промерзали они оба. И на восьмой день, когда и припрятанный хлеб был съеден, Рауль принял решение. Вильен хочет долгой и мучительной смерти для них, значит, надо попытаться лишить его этой мечты. Правда, ему придётся напугать и Анжелу, но он не видел другого выхода. Она должна сыграть убедительно, иначе Вильен не поверит его выдумке…

Виктор, Светлана

Сегодня Виктор возвращался с репетиции, страшно довольный собой. Он, наконец-то, нашёл, за что зацепиться в роли Рогожина, чтобы тот получился не таким, каким играли его другие актёры, и при этом был Рогожиным Достоевского. Режиссёр пришёл в восторг, актёры аплодировали ему, и теперь он мчался домой, к Светке, чтобы поделиться с ней своей радостью.

Открывая дверь, он удивился, что не слышит голосов детей, которые всегда в это время были дома и ждали его возвращения. Может быть, Света ещё не вернулась с прогулки? Но она встретила его в прихожей, очень серьёзная, одетая в джинсовый костюм, словно собралась в дорогу.

- Свет, что-нибудь случилось?

- Витя, я сейчас уезжаю. Через полчаса за мной придёт такси.

- Куда? – оторопел Виктор.

- В Париж. Вить, ты только не спорь, пожалуйста, я должна понять, что там происходит. Вспомни, когда у нас случилась беда, они оба примчались в Россию, чтобы помочь нам.

- Ну, им же проще: Жак сам себе хозяин…

- Я тоже сама себе хозяйка, и я не могу спокойно сидеть дома, когда у Анжелы творится непонятно что...

- А я, дети?..

- Витенька, я отвезла детей к маме, и ничего страшного не случится, если пару недель они там побудут. Мама только рада, да и Витька с Анжелой тоже довольны. А ты… Витюша, мне ужасно не хочется бросать тебя сейчас, но это же ненадолго.

- А я тебя порадовать хотел, что у меня роль стала получаться…

- Правда? – глаза Светланы просияли. – Я очень-очень рада! Ты даже не представляешь, как я рада! Тем более, могу спокойно ехать. Обед я приготовила на неделю, ну а потом уж как-нибудь сам…

- Свет, но я же скучать буду…

- Я тоже буду скучать, - ответила Света, целуя его.

- Ну, вот что, - сказал он сердито, позвони в диспетчерскую такси и скажи, чтобы отменили вызов. – Я сам тебя отвезу.

- Ты же устал после репетиции.

- Ничего со мной не случится, главное, что тебя провожу. Свет, ты только не слишком там задерживайся, ладно? И звони мне как можно чаще…

Жак

Через две с половиной недели после похищения Анжелы Жак почти потерял надежду. Если бы он не боялся отойти от телефона, наверное, поехал бы даже в Эльзас, хотя понимал, что вероятность найти Вильена там ничтожно мала. Он отправил Линду в отпуск, потому что не мог выносить её общество и беспокойство о его здоровье. С огромным трудом ему удалось уговорить Сергеевых и Ирину задержаться в Ницце. Каждый разговор с ними давался ему невыносимо тяжело. Говорить бодрым голосом, когда душа умирает, было практически невозможно, и, если ему всё же как-то удавалось справляться с собой, то только благодаря мыслям о детях.

Полиция тоже искала Вильена, так как он сбежал из сумасшедшего дома и мог представлять угрозу для общества. Но никаких следов его обнаружить не удалось, словно он в воду канул, прихватив с собой Анжелу и Рауля. О результатах поисков, вернее, об отсутствии таковых, Жаку сообщал Ришар, его знакомый полицейский.

Целыми днями Жак сидел возле телефона и у экрана монитора, продолжая прочёсывать Интернет, и иногда ему казалось, что он сам сходит с ума. Тишина пустых комнат давила на него, била по нервам, а когда она нарушалась телефонным звонком, становилось ещё страшнее… Жак по-прежнему спал в кресле в кабинете, боясь не услышать телефонный звонок, если заснёт в постели.

Сегодня он заснул прямо за столом, уронив голову на руки возле включённого компьютера. Его разбудил звонок домофона. Он не сразу понял, что звонят в дверь, схватил телефонную трубку и с удивлением слушал длинный гудок. А звонки продолжались, и тогда до него, наконец, дошло, что кто-то пришёл к нему. С трудом поднявшись, он медленно побрёл к дверям, на ходу взглянув на экран над ними. Вяло удивившись, открыл дверь и услышал испуганный вскрик Светланы Гореловой:

- Господи, Жак, что с тобой? Что случилось?

Он посторонился, пропуская её, и задал встречный вопрос:

- Зачем ты приехала, Света?

- Как зачем? Ты же ничего не говоришь по телефону, а я понимаю, что что-то произошло... И в то, что у Анжелы забрали телефон в больнице, я не верю… Не могу я спокойно сидеть в Москве, не зная, что у вас творится…

- Ты всё равно ничем не сможешь помочь.

- Может быть, но хотя бы буду здесь и смогу понять, что происходит.

- Света, будет лучше, если ты сегодня же улетишь обратно. Мне сейчас не до гостей…

- А я не гость, Жак Денье, я друг, почти член вашей семьи, даже если ты так не считаешь, и, сколько бы ты ни гнал меня, останусь здесь, по крайней мере, до тех пор, пока ты мне всё не объяснишь… А потом приготовлю тебе обед и покормлю, потому что на тебя страшно смотреть.

- Я от Линды с трудом избавился, а ты хочешь занять её место…

- Жак, пожалуйста, расскажи, что происходит.

- Хорошо, пройдём в кабинет. Здесь можно не услышать телефонный звонок.

Он рассказал ей всё, с самого начала, а, когда закончил свой рассказ, почувствовал, что ему стало чуть-чуть легче после того, как он выговорился.

Некоторое время они молчали, а потом Света сказала, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно:

- Жак, я уверена, что Анжела жива. Она вернётся, вот увидишь, и чтобы не напугать её, ты должен привести себя в порядок. Этим мы с тобой и займёмся. У тебя продукты есть в холодильнике?

- Не знаю… Линда что-то покупала. Посмотри сама.

Света ушла на кухню, а Жак снова влез в Интернет, но сейчас он уже не был так безнадёжно одинок в своём горе… Только теперь он понял, как давило ему на плечи это одиночество, как нужен был рядом верный друг. И ещё он почувствовал, что с приездом Светланы надежда, почти покинувшая его, ожила в душе, и поверил, что всё будет хорошо. Не может быть иначе…