Предел икон

Глава 12

Рамиль бросил на меня взгляд, полный грубости и раздражения. Его глаза сузились, а челюсть напряглась, вспоминая, как я его ударила.

— Верно, — сказал он с показной грубостью, его голос был низким и резким. — Тебе бы и ноги связать надо.

Его раздражение было таким явным, что я не смогла удержаться от удовлетворенной усмешки. Он скрестил руки на груди, его пальцы нервно барабанили по предплечью, выдавая внутреннее напряжение. Я видела, как он был поражен: взрослые мужчины, бойцы трепещут в его присутствии, а я, молодая русская, гордо вскинув голову, наслаждаюсь тем, что бросаю ему вызов. Терпение его лопнуло, и он резко произнес:

— Ну хватит любезничать, — и начал медленно приближаться ко мне, словно хищник, готовый к броску, его шаги были тяжелыми, а дыхание — глубоким и прерывистым.

Я отступила на шаг, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и заставить себя удержаться на месте.

— Мне нужны ответы на несколько вопросов. Сколько вооруженных людей твой отец держит на территориях Заброшенных земель? — его голос был холодным и настойчивым, а глаза горели грозным огнем.

— Не знаю, — твёрдо ответила я, но тут же испортила впечатление, отступив ещё на шаг, неуверенно оглядываясь.

— Твой отец полагает, что я собираюсь напасть на него?

— Не знаю, — повторила я, стараясь скрыть напряжение в голосе, хотя внутри всё кипело от тревоги.

— Не испытывай моего терпения, — его голос стал мягким, но в нём звучала угроза, как будто каждое слово было тщательно выбрано. — Или ты хочешь, чтобы я задал вопросы по-другому, менее деликатно?

Его угроза заставила меня замереть, и мои вызывающие черты сменились отчаянием.

— Почему бы ему не думать, что вы собираетесь напасть? Эти слухи ходят годами. Теперь у вас есть оправдание! Хотя я сомневаюсь, что оно вам нужно, — выпалила я, наблюдая, как он медленно приближается, словно хищник, готовый к атаке.

— Ты ублюдок! Ты наслаждаешься, убивая невинных людей! — закричала я, перепуганная до крайности, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и еще немного и начнет подташнивать. От всего разом.

Он не опроверг мои слова, только его глаза стали ещё более угрожающими.

— Раз ты так хорошо осведомлена, — его голос был обманчиво кротким, но угроза в нём звучала явственно, — может, скажешь мне, сколько вооружённых людей у твоего отца?

Я быстро прикинула, что их должно быть около полутора тысячи, сколько нужно чтобы охранять территории и нефтяные вышки, но в панике выпалила:

— Двести тысяч человек.

— Глупая, безрассудная девчонка! — прошипел Рамиль, его лицо исказилось от ярости, когда он схватил меня за плечи и встряхнул с силой. — Я могу разорвать тебя пополам голыми руками, а ты всё равно врёшь!

— Чего вы от меня ждёте? — вскрикнула я, дрожа всем телом, но не сдаваясь. — Чтобы я предала собственного отца?

Рамиль был в ярости, его дыхание стало тяжёлым, а в глазах читалось раздражение и нетерпение.

Он посмотрел на меня с ледяной решимостью, голос прозвучал как роковой приговор:

— Прежде чем ты выйдешь из этой комнаты, ты расскажешь мне все, что знаешь о его планах. Добровольно или с небольшой помощью, которая тебя не обрадует.

Я почувствовала, как в груди что-то оборвалось, и, беспомощно вскрикнув, выпалила:

— Я не знаю, сколько людей он собрал! Это правда! До вчерашнего дня отец не видел меня четыре года и вообще со мной не разговаривает... совсем.

Его глаза расширились от неожиданности, в них мелькнуло недоумение:

— Почему?

Я опустила взгляд, стараясь скрыть свою растерянность:

— Я... я разозлила его, — призналась, а сама почувствовала, как по щекам ползёт румянец стыда.

— Тут я его хорошо понимаю, — пробормотал Рамиль, глядя на меня с досадой. Он видел во мне самую несговорчивую женщину, с какой ему когда-либо приходилось сталкиваться, но, к своему удивлению, он задерживал взгляд на моих губы и, пожалуй, в глаза тоже смотрел, словно таких никогда не видел.

— Он с тобой не разговаривал, годами не обращал на тебя внимания, а ты все же рискуешь своей жизнью, защищая его от меня?

— Да, — ответила я, стараясь не показывать своего замешательства.

— Почему?

Я могла бы дать несколько ответов, но злость и боль лишили меня рассудка. Трудно вообще думать в таком положении. А размышлять тем более.

— Потому что, — закричала я, — презираю таких, как ты, и презираю все, что с вами связано. Вы убийцы и террористы!

Рамиль смотрел на меня с грозной смесью ярости, изумления и скрытого восхищения моей вызывающей неустрашимостью. у***ь меня на месте означало бы лишиться возможности получить нужные ответы. Он явно растерялся, не зная, как со мной справиться. Хотя мысль задушить меня прямо здесь выглядела заманчиво, он понимал, что это не выход. Держа меня в плену как дочь врага, он надеялся, что мой отец сдастся без боя. Однако это ожидание могло оказаться не более чем иллюзией.

— Поди прочь, — коротко бросил он, его голос едва не переполнялся от сдержанной ярости и решимости, тело напряглось.

Не нуждаясь в особом приглашении, чтобы избавиться от его ненавистного присутствия, я пронзительно развернулась и бросилась из комнаты, чувствуя, как внутри бурлит гнев. Но, достигнув приёмной, остановилась перед опущенным пологом, чувствуя себя в ловушке.

— Я сказал, убирайся! — угрожающе повторил Рамиль, жесткий бас резонировал с нетерпением, а в глазах сверкал холодный огонь.

Я обернулась, не скрывая сарказма и бешенного раздражения:

— Я бы с радостью, но, увы, не умею проходить сквозь стены. Я похожа на ваших женщин?

Рамиль подошёл ко мне, его движения были уверенными и грациозными, как у хищника, и, приподняв полог с убийственной издёвкой, отвесил низкий поклон, в мужских глазах блеснула искра издевки:

— Если могу чем-то помочь, чтобы сделать ваше пребывание среди нас более приятным, надеюсь, вы без колебаний сообщите мне об этом, барыня.

Я смотрела на него, собирая остатки самообладания, и ответила с вызовом:

— Развяжи мне руки, холоп, — велела я, поразив его неожиданной просьбой, которая, похоже, застала его врасплох. И я точно понадеялась, что он не знает значения последнего слова.

— Нет, — отрезал Рамиль, голос прозвучал черство и безапелляционно, как удар хлыста.

Полог упал, шлёпнув меня по боку, и я помчалась вперёд, рассерженная и удивлённая неожиданной сценой. Внезапно я испустила сдавленный крик, почувствовав, как меня схватила невидимая рука, но это оказался всего лишь один из стражей, расставленных вокруг, их лица оставались бесстрастными, как у каменных статуй.