Предел икон

Глава 8

Мы смотрим друг на друга, и его взгляд, который сначала казался дружелюбным, постепенно становится упрямо-жестким. В глазах Кифа холодная красота сочетается с безжалостной жестокостью, от которой хочется вырваться, уйти. Они сверлят меня с навязчивым доминированием, вызывая трепетный страх.

— У тебя нет выбора.

Голос низкий и вибрирующий, как тяжелый бас, и, хотя страх овладевает мной, я начинаю ему верить. Пытаясь не показать слабости, делаю шаг в сторону, мечтая убежать, но его присутствие парализует меня.

Он действует с пугающей быстротой. Грозно рычит, и прежде, чем я успеваю пискнуть, Киф хладнокровно скручивает меня и ловко, профессионально запихивает в машину. Его хватка крепка и безжалостна, он прижимает так плотно, что я почти задыхаюсь. Чувствую себя пойманной птицей без возможности вырваться на свободу.

Ледяной трепет от адреналина пробегает по телу, я ощущаю жар, исходящий от него. Неровное дыхание у затылка выдает намерения, и я понимаю, что просить отпустить бессмысленно. Он дал понять, что я его "гостья", и от этого становится страшнее.

Неужели он действительно прибегнет к насилию? Ситуация за гранью нормальности. Всё похоже на похищение с намерением изнасиловать, и я не могу понять, что реально, а что плод моих нервов.

Пытаясь успокоиться, убеждаю себя взять ситуацию под контроль. Он сказал, что я в безопасности, так почему бы не отпустить? Происходящее напоминает сценарий уголовного дела и не даёт покоя. Я сглатываю, упрямо заерзав, пытаясь освободиться.

Изворачиваясь, я повернулась к Кифу, так что наши лица оказались совсем близко. Взгляды пересеклись, и его зрачки мгновенно расширились. Он застыл в ожидании, оценивая намерения, пока его дыхание становится учащенным. Пытается понять, что будет дальше. Легкое прикосновение обещало ему большее, и я надеялась, что даст мне шанс вырваться, пока он находится в замешательстве.

Киф ослабил хватку. Я гибко повернулась, чтобы поцеловать. Мгновение показалось вечностью. Сладкая пытка от первого прикосновения захватила нас обоих. Губы коснулись друг друга, и ожидание, будто взрывная смесь, растаяло в этом прикосновении. Легкий поцелуй стал началом чего-то более глубокого. В его взгляде тлеет жар.

Судорожный вздох сорвался с губ, когда его руки крепко обняли меня, и я оседлала его. Бедрами ощущала его твердость. Обхватывая его шею руками, я потерлась о него, вызывая в Кифе дрожь. Он обнял крепче, и я подарила горячий поцелуй.

Долгий поцелуй пробудил в нас обоих прилив чувств, вызывая стон от наслаждения. Он восхитительно целовался, идеально двигая губами в нужном ритме. Ласково исследуя рот, он играл с моим языком, заставляя меня пожалеть о манипуляционной затее. Наше дыхание смешивалось, языки сплетались в тесном контакте, и я терялась в сочных ощущениях нарастающей истомы. Хотелось еще... но я охотница, а не жертва?

Выхватив его пистолет, я стремительно сняла его с предохранителя и застыла. Дуло упиралось в бешено бьющуюся вену на шее Кифа.

— Останови машину!

Взгляд Кифа потемневший от страсти, проникал в самую глубину души, оставляя следы первобытного страха. В этот момент я почувствовала, как сердце начало биться чаще, и тревога нарастала с каждой секундой.

Останови!

Внутренний голос кричит, но часть меня, поглощенная его магнетизмом, ликует и жаждет продолжения. Необычное соединение страха и влечения заставляет ощущать себя на грани чего-то неизведанного и опасного. Собрав всю храбрость, я, стараясь придать голосу уверенности, шепчу:

— Я умею стрелять.

— Одна ночь, — отзывается он хрипло.

В голосе слышится мольба, от которой по коже бегут мурашки. Его пальцы тихо скользят вверх, касаясь бедер и живота, и каждое движение вызывает бурю эмоций. Его предложение звучит как вызов и обещание.

— Отдайся мне.

Чувствуется безумие и страсть, пугающие и завораживающие одновременно. Он определенно сумасшедший, но его безумие как магнит, притягивающий и удерживающий, несмотря на все предостережения разума. В вихре чувств я понимаю, что нахожусь на пороге самого неразумного решения в жизни.

Его лицо переполнено одержимостью и чувственным восторгом. Он будто вбивает клин между моими намерениями и собой.

— Будь моей. Прошу тебя. Позволь ночь, — шепчет он с опаляющим пылом, и я в шоке. — Всего одну ночь.

Сила, исходящая от него, не только завораживает, но и окрыляет, пробуждая в душе ответное чувство, яркое и всепоглощающее. Его желание идет из глубин его существа, наполняя все вокруг особенной магией. Он передает чувства без слов, прикосновением и взглядом, оставляя ощущение трепета и ожидания. Вместе с ним хочется раствориться в водовороте эмоций, забыть о времени и просто наслаждаться мгновением, в котором есть только он и его потрясающая сила.

— Я убью тебя.

— Хорошо, — он неустрашимо смотрит мне в лицо. — Стреляй!

— Что? — не верю своим ушам, лихорадочно ищу на лице признаки блефа. Он же нормальный? Нормальный? Киф не может так играть с жизнью. Не должен. Это неправильно. Слишком рискованно, неразумно, несерьезно…

— Скажи, да. Или стреляй, — произносит так спокойно, не меняясь в лице, хриплый голос полон потрясающей собранности.

Моя уверенность колеблется, как шарнир, и я ощущаю, как сука ускользает, оставляя в растерянности. Я забываю обо всём, что происходило до этой секунды, как будто мир вокруг исчез. Только мы. Я сосредоточена на нас, на странной связи, которая удерживает почти насильно и понимаю, я не могу причинить вред. Я не хочу этого делать. Ведь в противном случае я потеряю себя, свою истинную сущность.

Опуская взгляд на его шею, где бешено пульсирует сонная артерия, я замечаю, как каждая её пульсация передаёт жизненную силу. Вена, перекачивающая кровь от холодного разума в его бесстрашное сердце, завораживает. Меня передергивает и я чувствую себя побеждённой, как будто моя собственная сила и уверенность растворяются. В душе рождается осознание.

Я не хочу нарушать хрупкий баланс ситуации.

Решение приносит странное чувство облегчения. В этот момент я понимаю, что моя истинная сила — в умении сохранить человечность и оставаться верной себе.

— Нет.

Краем глаза замечаю, как его губы дрогнули, и это мгновение запечатлевает в воздухе оттенок ускользающей иронии. В жесте есть что-то завораживающее, пробуждающее в душе легкую дрожь.

Киф, чувствуя атмосферу, порывисто отбирает пистолет. Мужские движения решительны и уверены, как у человека, привыкшего контролировать ситуацию. Всё происходит вокруг меня, как в замедленной съемке, где каждый нюанс имеет значение.

Он нежно берет за подбородок, приподнимая мое лицо, и его взгляд становится сосредоточенным и изучающим. Смотрит так, словно пытается разгадать тайну, скрытую в глубине моих глаз. Я чувствую, как слезы предательски собираются на ресницах и скатываются по скулам, оставляя соленые дорожки. Горькие — отражение чувств, которым я не могу противостоять. Чувствую себя одновременно хрупкой и защищенной.

Прикосновение — не просто жест, а способ понять и утешить, проникнуть в самую суть того, что я переживаю.

— Чего в этом больше похищения или принуждения? – произношу почти обиженно.

Его усмешка могла бы показаться насмешливой, в ней есть что-то, что говорит о понимании и принятии. Я знаю, что между нами происходит что-то важное, что-то, что сложно выразить словами, но что остается в сердце навсегда.

— Скажи ещё раз, нет.

Я не могу, и в изнеможении киваю. В душе возникает странное чувство облегчения, вероятно, из-за разрешившейся ситуации. Из тела будто вытянули все жилы, и сил не осталось. Даже если будет принуждение.

— Первое, — говорит он, снова взводя предохранитель и убирая оружие.

Киф помогает мне слезть с него, но руку властно оставляет на одном колене, как доказательство, залог только что данного им объяснения.