Красная нить

Глава 8

Алия

Когда Алина с Настей ввалились в мою квартиру, я почти разрыдалась. Не потому, что стало хуже. А потому, что стало легче. Кто-то рядом. Кто-то есть.

Настя первая подошла, обняла крепко, молча. Потом Алина. Я села на диван, кутаясь в плед. Они уселись по обе стороны, будто став стенами. Сильными. Живыми.

– Покажи. - сказала Настя спокойно. Я протянула ей телефон. Она прочитала, нахмурилась.

– Не бери в голову, - сказала Алина, заглядывая ей через плечо. – Это чья-то больная фантазия. Какая-то жалкая шутка. Может, бывший кто-то. Или просто долбанутый номер попался.

– Это не смешно, - выдохнула я. – Мне страшно.

Настя положила ладонь мне на плечо.

– Конечно, страшно. Но послушай . . . Если это угроза - мы разберёмся. Но пока это просто смс с неизвестного. Без имени. Без следов. Мы с тобой. Мы не позволим никому к тебе даже приблизиться.

– А если он знает ? - прошептала я. – Джихан. Вдруг это он . . .

Алина тут же замотала головой:

– Нет. Нет, АлиЯ. Мужик, который смотрел на тебя так, как будто ты его весь космос - не напишет тебе такое. Это кто-то другой. И мы его найдём. Но сейчас - чай. И шоколад. У тебя точно есть шоколад ?

Я слабо улыбнулась. Алина вскочила, прошла на кухню, Настя тем временем укутала меня плотнее и сказала:

– Если хочешь, ты можешь на время переехать ко мне. Или к Алине.

– Я не могу так . . .

– Можешь. Если тебе спокойнее будет. Главное - не бойся. Ты не одна.

Через несколько минут мы втроем сидели на кухне, пили чай с лимоном, ели шоколадку, которую я хранила «на чёрный день». Алина старалась отвлечь, рассказывала смешной случай с Гришей на работе. Настя листала мемы и смеялась, заставляя и нас улыбаться. И в какой-то момент . . . я действительно почувствовала тепло. Такое простое. Человеческое. Спасительное.

Мы говорили про имена. Про квартиру. Про роды. Про то, как Настя мечтает о «мамочном декрете» без детей, а Алина хочет быть «крестной, у которой вечно губы накрашены и каблуки стучат по паркету». Я смеялась сквозь усталость. Смеялась и гладила свой живот, думая - может, нам и правда будет хорошо ? Может, всё позади ?

Но потом . . . Телефон. Снова вибрация. Снова неизвестный номер.

Я подняла экран, и в горле пересохло. "Ты должна избавиться от своего отброса общества, или я лично из тебя это вырву." Под этим - скрин о поступлении 50 000 гривен на мою карту.

У меня похолодело всё тело. Я вскочила, телефон дрожал в руках.

– Девочки . . . - голос сорвался. – Смотрите.

Настя выхватила телефон, Алина подбежала ближе. Они обе прочитали. Молчание стало таким густым, что казалось, воздух в комнате остановился.

– Это уже . . . - начала Настя. – Не просто.

– Он знает счёт карты . . . - прошептала я. – Он знает . . . обо мне.

Алина уже звонила куда-то. Настя держала мою руку. Я не могла дышать. Не от страха. От ужаса.

Кто-то рядом. Кто-то за мной следит. Кто-то знает, что я беременна. И этот кто-то хочет у***ь моего ребёнка.

Настя сказала строго:

– Завтра с утра - в полицию. Пишем заявление. Ты не одна. Мы с тобой.

Алина кивнула:

– Слышишь, Алия ? Мы разорвем любого, кто посмеет приблизиться. И найдём. И не дадим. Обещаю.

Я сидела, дрожа. Внутри пульсировал страх. Но рядом - мой щит. Мои подруги. Моя сила.

Я закрыла глаза, обняв живот.

– Мы справимся. Ты слышишь, малыш ? Мы справимся. Я тебя никому не отдам.

Ночь опустилась незаметно. Мы все устали - не столько телом, сколько головой, душой. Страх сжимал меня, как ледяная змея, но рядом были они. Настя и Алина. Они остались со мной. Без обсуждений. Просто взяли пледы, устроились в зале на диване, принесли из кухни воду, зажгли ночник. Моя квартира казалась вдруг полной людей. Полной заботы. Полной тепла.

Я лежала в своей постели, но не спала. Слышала, как девочки в зале переговариваются шепотом, как посмеиваются, вспоминая старые дурацкие мемы. А я - думала. Мысли были тяжелыми. Рваными.

Кто-то знает. Кто-то хочет зла. Кто-то отправил деньги. Много денег. На у******о. И я больше не могла думать, что всё пройдёт. Не могла успокаивать себя завтраками, прогулками и привычными мыслями. Надо было бежать. Срочно. Навсегда. Туда, где меня не найдут.

Сначала я подумала о каком-то глухом селе, где можно было бы тихо переждать - родить, спрятаться, залечь на дно. Но потом сердце дернулось. Санторини. Тот самый остров, что я вечно разглядывала на заставке ноутбука. Море, бело-голубые дома, цветущие балконы. И главное - Греция. Я изучала язык с первого курса. Никто тогда не понимал зачем, а мне просто нравился - ритм, звучание, теплая мягкость фраз.

А может ? . .

– Девочки, - позвала я тихо. – Вы спите ?

Скрипнули пружины.

– Нет. Мы тут.

– Мне надо вам сказать кое-что . . . Я думаю, что мне нужно уехать. Куда-то подальше. Или даже . . . - я вздохнула. – Заграницу.

Алина резко приподнялась.

– Куда именно ?

– В Грецию. На остров. Небольшой город. Санторини. Я всегда хотела туда. Я учила язык, у меня даже загранпаспорт есть. Мне его оформили в девятнадцать лет в детдоме, просто потому что тогда была какая-то программа, а я попала в список.

Настя села рядом:

– Алия, это не звучит глупо. Это звучит правильно.

– У меня есть полторы тысячи долларов. Это всё. Мне их хватит максимум на пару месяцев аренды, еды и базовых расходов. Но потом . . .

– Потом - мы решим, - сказала Алина. – Ты поедешь.

Я смотрела на них, не веря.

– Серьёзно ?

– Алия, - Настя улыбнулась. – Ты носишь в себе жизнь. Это важнее всего. Если надо - мы продадим свои почки.

Мы все засмеялись. Но в глазах у всех стояла тревога.

– Я позову ребят, - сказала Алина. – Они должны знать. И помочь.

– Но они . . .

– Они же мужчины, - хмыкнула Настя. – Пусть проявят себя.

Через сорок минут в дверь позвонили. Я открыла - Гриша и Ленька, как всегда, шумные, в куртках, пахнущие сигаретами и ночным воздухом, ввалились в коридор.

– Что происходит ? - сразу спросил Гриша, глядя на нас серьёзно. Алина, без лишних слов, закрыла за ними дверь, повела в зал.

– Садитесь. Нам нужно поговорить.

Я стояла в углу, сжав руки. Они смотрели на меня.

– Ребят . . . - голос дрогнул. – Я беременна.

Молчание. Секунда. Две.

– Что ? . . - вздохнул Ленька.

– Да, - кивнула я. – И мне угрожают. Мне прислали деньги на карту. С сообщением. С требованием. И . . . Я не знаю, кто. Я не знаю, зачем. Но я не могу оставаться здесь.

Гриша нахмурился. Ленька встал.

– Кто, блядь, это сделал ?

– Мы не знаем, - ответила Алина. – Но она уезжает. В Грецию. У неё есть деньги на два месяца. А потом - хз.

– Она не будет одна, - сказал Гриша. – Сколько нужно ?

– Нет, подождите, я . . .

– Алия, - Ленька подошёл ко мне. – Ты не просишь. Мы даём. Потому что ты - наша. И этот малыш - уже часть нас. Мы справимся. Вместе.

И тогда . . . Я заплакала. Впервые по-настоящему. От облегчения. От любви. От того, что я была не одна.

Гриша стоял у окна, смотрел в тьму, будто хотел увидеть там того, кто прислал угрозу.

– Если у них есть номер карты, - сказал он глухо. – Значит, у них могут быть и другие данные. С твоей реальной фамилией, датой рождения, пропиской. Всё, что можно достать. Это плохо, Алия. Очень плохо.

Я сидела на краю кресла, сжав кулаки.

– Что ты предлагаешь ?

Он развернулся резко.

– Новый загран. Новое имя. Возраст - лет на пять старше. Никто не будет искать двадцатилетнюю сироту Алию из Киева, если уезжать будет Ирина Орлова, тридцатилетняя одиночка с юга страны. Я всё устрою. За пару дней.

– Ты . . . серьёзно ?

– Я не шучу с такими вещами. У меня есть человек. Мы оформим тебе полный комплект: паспорт, справка о смене фамилии, даже документы о "работе" за рубежом, если надо.

Я вжалась в спинку кресла. Всё это звучало дико. Но в то же время - реально. Гриша подошел ближе, сел рядом.

– Я просто хочу, чтобы ты уехала вовремя. И чтобы тебя никто не нашёл.

Алина вздохнула:

– Пока Гриша будет заниматься документами, ты, АлиЯ, завтра снимешь все деньги с карты. Только дома, под камерами. Без такси, без шуму. Всё - тихо. Сняла, передала мне. Я переведу все в доллары. У меня есть знакомый - не банк, не обменка. Всё по хорошему курсу и без вопросов.

– А ты уверена ? . .

– Да. Мы так с Настей маме помогали. Он чистый. И деньги не "светятся".

Настя подключилась:

– А пока идёт оформление документов, нужно сбить с толку тех, кто за тобой наблюдает. Если они следят, то ждут, что ты решишься на аборт. Так вот. Мы им это и покажем.

Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду ?

– Ты запишешься в клинику. Но в ту, которую выберу я. У меня там знакомый врач. Он сделает тебе осмотр, выдаст заключение. Без лишних бумаг. А мы тем временем разыграем спектакль.

– Какой ещё спектакль ? . .

Алина улыбнулась, почти злодейски:

– Ты заходишь в другую клинику. Ту, которую выберем «для показухи». Через тридцать минут выходишь с красными глазами, лицо в слезах, вся дрожишь. Мы тебя подхватываем. Фотографируем.

Настя подхватила:

– Кидаем фото в общий чат. Или просто "случайно" оставляем где-то в открытом доступе. Пускай думают, что всё закончилось.

– А ты, - снова сказала Алина. – На самом деле будешь сидеть у меня на квартире. Под другим именем. С документами. С деньгами. Ждешь вылета. И всё.

Я молчала. Голова шла кругом. Всё это звучало . . . как в кино. Но в то же время - как единственный выход.

Гриша сжал моё плечо.

– Мы не дадим тебе остаться одной. Ни на секунду. Всё будет хорошо, слышишь ?

Я кивнула. Слёзы стояли в глазах.

– Спасибо.

– Ты наша, - сказал Ленька. – Мы за тебя любого порвем. Даже мир, если надо.

Я впервые почувствовала . . . что-то похожее на семью.

Ночь снова окутала город, но теперь тьма за окном не пугала. Она просто была - как фон к нашему тихому, затихшему миру. Мы сидели за столом, над чашками давно остывшего чая, почти не разговаривая. У каждого были свои мысли. Кто-то крутил в голове детали плана. Кто-то переживал. Кто-то злился.

Я чувствовала, как внутри у меня всё дрожит. Как будто нервы натянуты до предела, но снаружи - лицо спокойное, как вода в безветренную погоду. Настя протянулась и выключила верхний свет.

– Всё. Спать. Завтра с самого утра включаем режим «операция спасения».

Алина потянулась, хрустнув спиной:

– Если я завтра не высплюсь, я не смогу притворяться твоей подругой в театральной сцене у клиники, ясно ?

Мы рассмеялись - устало, но искренне.

Гриша и Ленька перекладывали подушки на пол у дивана. Настя осталась на кресле. Алина сказала, что лечь возле меня, чтобы я не переживала ночью. Я просто кивнула - противиться им всё равно было бессмысленно.

Когда свет окончательно погас, и комнату наполнила только синеватая тень от фонарей за окном, я повернулась на бок и прижала ладонь к животу. Он был совсем плоским - ещё. Но теперь я знала, что он есть. Маленький. Живой. Мой.

И я шепнула едва слышно в темноту:

– Мы справимся. Обещаю.

Слёзы подступили, но не вышли наружу. Я больше не хотела плакать. Я хотела - жить. За двоих.

Где-то на диване Ленька что-то пробормотал во сне. Настя ворочалась в кресле. Алина лежала рядом, дыша равномерно. И впервые за долгое, очень долгое время, я почувствовала . . . что мне есть куда спрятаться.

У меня была команда. У меня был план. У меня был шанс. Я закрыла глаза. И позволила себе уснуть.