Берегите зверей

2

   Японское авто, было в очень хорошем состоянии. Хотя, скорее всего, явно происходило из тех же, что теперь тысячами таскали через море, под метлу очищая свалки страны Восходящего Солнца. "Тойота" и подъехала без шума, и затормозила плавно, без скрипа, не потревожив даже окрестных собак. А между тем, эти твари в здешних местах, отобранные по безупречным родословным и обученные на охрану богатств своих хозяев, были весьма и весьма чуткими, специально злобными и корм свой зазря не ели.

Как уже упоминалось, в просторном салоне сидело трое. Двое из них, водила и пристроившийся рядом с ним, являли собой, точный, уже успевший стать хрестоматийным, образчик тех жлобов, которых в народе называли не иначе, как "кожаными затылками". Они даже пострижены были одинаково, и оба, имели совершенно бычьи шеи, бывшие, вроде как, органической составляющей всей головы. По ширине и, если смотреть сзади. Что же касалось третьего попутчика, то он разительно отличался от этой жлобствующей братии. Во-первых, мужчина был намного старше их, от силы двадцатилетних и, судя по всему, имел в активе десятка четыре с хвостиком. Он был темноволос, броваст и имел жесткие, фактурно очерченные черты лица. Что же касалось его глаз, то они, колючие и холодные, свидетельствовали о значительных пределах знания этой жизни. В отличие от его быкоподобного эскорта, все достоинство которых состояло лишь в буграх безмозглых мышц. Ростом Создатель его не обидел и выдал, как раз то, что называется немного выше среднего. Правда, в отношении комплекции, все ж таки, явно дал пенку. И все равно, в этом костлявом, на первый взгляд, совсем не блистательно координированном теле, если присмотреться повнимательнее, крылось безусловное знание цены каждого движения и, даже эдакая вальяжность. Которую, при наличии небольшой фантазии, вполне можно было соотнести, если не к исконному аристократизму, то к подобию манерной породистости, точно.

Ну, а второе, конечно же, вытекало из первого. Не обнаруживая в облике данного пассажира, явно выраженных жлобских черт, напрашивался вполне однозначный вывод - он безусловно, обретался в самых верхах криминальной иерархии. Об этом же свидетельствовало и то, что восседал мужчина, непременно на заднем правом сиденье, которое, со времен появления ведомственного транспорта, всегда считалось исконным местом любого шефа.

Да что там городить! Он и был тем самым шефом и, с помощью нескольких крепко сколоченных, прекрасно отмобилизованных групп головорезов, осуществлял жесткий контроль над любой коммерческой деятельностью в южных пределах Хабаровского края. Правдой было и то, что по старинке, лично, не гнушался участвовать в наездах, чтобы не потерять формы и, не достигнув еще истинной лощености, оставался приверженцем давно сложившихся в криминальной среде взаимоотношений, начисто лишенных, пока еще, даже налета реверансности. В своем кругу, его звали просто и без выпендрежа - Шило. Причем все, начиная от сопливых юнцов, схлопотавших по одному сроку и благополучно попавших под его крыло и, заканчивая матерыми рецидивистами, в ранге почти равноправных сподвижников. Короче, там, где дело касалось его визитной карточки, а в их среде оной и являлась, как раз кличка, Шило был предельно либерален. Зато в главном, этот сорокапятилетний уголовник, прошедший изрядное количество лагерей и обретший в них вес и авторитетность, спуска не давал никому. А потому и правил Шило неформальной вотчиной, абсолютно не чураясь никаких средств для достижения цели, железной рукой поддерживая в своих структурах предельно жесткую дисциплину. Что же касалось многочисленных старателей на ниве китайского ширпотреба, то той же железной рукой, он вытрясал из них положенное, по приоритету необузданной никем, силы.

Однако, как говорится, и на старуху бывает проруха! Так вот, среди общей благости и, относительной налаженности процесса, на упрямом геологе-ростовщике Сидорове, Шило едва не сломал себе один из зубов. Поначалу, умудренный специфическим житейским опытом уголовник, только посмеивался над наивным упорством претендента в пожизненные данники, считая его непременное падение, лишь вопросом времени. Но, чем дальше, тем больше, Шило стал откровенно нервничать по поводу этого, прямо таки, идиотского, по его разумению, непонимания истинного расклада ситуации. Пока, наконец, сполна испытав на собственном самолюбии косые и насмешливые, исподтишка, взгляды соратников, не принял окончательное решение. Дабы не повадно было другим, решить проблему со строптивым геологом кардинально и, в довесок ко всему, непременно лично. Потому-то и объявилась среди ночи эта темно-синяя "Тойота" в квартале успешных предпринимателей первой волны, погрузившихся после подсчета барышей очередного дня, в благостный сон.

В течение нескольких минут, с заглушенным мотором и погашенными фарами, машина стояла у обочины, в густой тени разросшейся и, уже успевшей отцвести черемухи. Отсюда, сидоровский особняк, возвышавшийся внутри усадьбы за ажурным забором, просматривался достаточно хорошо. В нем, как впрочем, и по всей округе, за редким исключением, не светилось ни одного окна. И только небольшой фонарь, словно выписанный со старого Арбата, деликатно разгонял мрак у широких ступеней подъезда, отделанного неотшлифованным ракушечником.

- Спят, как сурки, - не без удовлетворения констатировал жлоб, восседавший на переднем сиденье, рядом с шофером. - Самое то! А, Шило?

- То - конь в пальто! - жестко и без особого желания панибратства буркнул тот. - Все равно, предостеречься для верности не помешает. Так, что прошвырнись-ка, Зыря, вдоль его "частокола". Только технично, без пыли. Тенью, короче.

- Да что там швыряться то, Шило? В натуре, - видимо в возбуждении от предвкушения скорой крови, а потому и потерявший над собой контроль, возмутился тот. - Я третьего дня, здесь все, что требовалось, срисовал. Охраны у этого фраера нет и в помине. Не дотумкал еще, или бабки жмотит. А так, во дворе только два волкодава бегают. Он их на ночь спускает. Огромные до жути! Шмальнем с "калаша" и вся недолга!

- Эка, какой шустрый. Тебе сказано прошвырнись, значит вперед и без базара! - отрезал Шило. - Волкодавы! Тебе, придурок, любой пес, что выше твоего колена - уже волкодав. Алабаи это, причем чистокровки.

- Кто, кто? Что за алабаи? - вдруг, проявил интерес, молчавший до этого водила. - На стольник мажу, что страшнее волкодава, зверя нет!

- А ты бы, Стольник, вообще заткнулся, - зловеще усмехнулся босс, но, чтобы не вносить лишнюю нервозность перед началом акции, решил немного откатить в своих эмоциях за счет уместного просветительства. - Алабаи, это туркменские овчарки с многовековой историей. Кстати, запрещены к вывозу оттуда! Им хвосты и уши, еще в малолетстве рубят - не чинясь и прямо топором. Потому они и лютые становятся, хуже человека! правда, за воротами, хоть сальто выделывай - даже обрубком уха не поведут, а во двор, попробуй сунься. Вот отсюда и прыгай! А то - на стольник он мажет! Балабол.

- Да ну! - раззявил свой рот, украшенный самоварной фиксой, водила. - Вот те страсти-мордасти, мажу на стольник! - он тут же переключился на соседа по сиденью и, посчитал нужным поторопить его. - Так что, Зыря, давай вперед, что ждешь то? Мне что-то не хочется подставлять задницу этим песикам. Алабаи! Надо же.

- А я что, я иду уже, - отозвался Зыря и, глянув на промолчавшего босса, вдруг, принялся оправдываться, за свою медлительность. - Да иду я, Шило, иду. Сей момент и все будет в ажуре! Мой дед, в свое время, на медведя ходил. С одним дробовиком. И ничего! А тут - делов куча!

- Так то дед, придурок. Он же, в отличие от тебя, "травкой" мозги не прокуривал, мажу на стольник! - загыгыкал водила. - Памперсы то хоть, под джины напялил?

- Заткнись, Стольник, и не зли меня, - огрызнулся тот, вылезая из машины.

Все это время, Шило предпочитал не вмешиваться в перепалку своих подельников. Он сидел, откинувшись на заднем сиденье, а по его сухому лицу, словно тень от веток, блуждала сардоническая улыбка. Прожженный уголовник, составивший карьеру именно на делах, где густо перемешались человеческое страдание, кровь и насилие, он, как бы, вводил себя в должное состояние скорого действия. Шило уже достаточно давно заметил в себе, что подобная деятельность, доставляла ему истинное удовольствие. Даже, гораздо большее чем секс, или игра в "очко". Еще бы, ощущение безраздельной власти, не только над чужой судьбой, но и самой жизнью, дарованной Создателем, наверное, и впрямь, стоило того. А потому, вовсе не лишенный образа мышления с философским налетом, Шило буквально кайфовал только от того, что в своих садистских видениях, мог смело, плюя на богохульство, ставить себя на одну ступень с тем, всемогущим и всезнающим, именуемым не иначе, как Богом. Правда, на этот счет, он ни с кем не делился и, предпочитал испивать чашу триумфа, от демонстрации собственного всеволия, только в беседах с самим собой.

А между тем, спустя совсем немного времени, дверца "Тойоты" вновь открылась и, вернувшийся из разведки Зыря, с чувством исполненного долга бухнулся на свое место. Он довольно чинно, устроился на сиденье и, прежде чем изложить результаты своих трудов, попытался закурить сигарету. Однако Шило, не пожелал терпеть подобной наглости. Он довольно ощутимо приложился жесткой ладонью к бритому затылку жлоба и, вложив в тембр своего голоса шипение сразу нескольких змей, зловеще выдал:

- Но ты, чучело, совсем нюх потерял?! А ну, брось сигарету, паскуда! Никакого огня!

Опешивший Зыря, лишь часто заморгал белесыми ресницами и, быстро поняв, что явно перегнул палку в оценке, как собственных действий, так и истинного значения собственной персоны, залепетал:

- Все, Шило, все. Ты прав. Раскатало малехо от свежего воздуха. Больше не повториться. Клянусь!

- Так то! А то расхлесталась гамбузня! - назидательно буркнул тот и направил мысль жлоба в нужное русло. - Выкладывай, что там нового надыбал? Следопыт хренов.

- Так нет ничего нового то, шеф, - зачастил провинившийся. - Все, как и было. Эти волкода..., то есть, мать их, во, алабаи, гуляют себе по двору. На меня только рыкнули разок и все. Ну, я от заборчика то отринул, они и заглохли. Умные, суки! А так все тихо.

- Что с калиткой?

- А что с калиткой? Сварная, из тонких прутиков, правда, на замке. Как и ворота. Но Стольник своими грабками ее враз свернет - не проблема. Да же, Стольник?

- Точно, - осклабился водила, довольный, что и он вошел в зону внимания. - На стольник мажу, я ее в бараний рог сверну. Только с псами что делать будем? Как хочешь, Шило, но я этих тварей с детства боюсь.

- Вякалки хреновы, - грубо, но не без самодовольства, отреагировал тот. - Что бы вы вообще, без меня делали? А ружьишко то, я на что с собой прихватил?

Сказав это, он с показной гордостью открыл, лежавший рядом с ним на сиденье, черный кожаный футляр. Буквально через пару минут, со знанием дела пощелкав крепежами и соединив все части воедино, он уже держал в руках снайперскую короткоствольную винтовку с оптическим прицелом и глушителем.

- Ну, что, тебе доверить, или самому стариной тряхнуть? - с насмешкой обратился он к Зыре.

Тот несколько смешался, но, чтобы хоть как-то реабилитировать себя за недавний прокол в поведении, решительно протянул руку к оружию.

- Так это ж мое родное, шеф, - подобострастно осклабился он. - Шесть секунд и с этих волкодавов...

Тут Зыря осекся и сконфуженно глянул на Шило. Но рецидивист был уже вполне благодушен.

- Ладно, ладно, - подбодрил он своего боевика. - Волкодавы, так волкодавы. Тебя просвещать, только собственному здоровью вредить. Топай. И цель прямо в лобешник, чтобы наверняка и без воя.

Зыря, с огромной ответственностью в глазах, кивнул и, тенью шмыгнув под сень черемуховых кустов, исчез из виду.

- Мажу на стольник, сейчас задницу собачью от головы не отличит, - подал голос водила, явно желая потрафить хозяину.

Однако эффект от этого, получился прямо противоположным. Шило обжег его колючим взглядом из-под кустистых бровей и, с металлом в голосе, процедил:

- Да заткнись ты, урод! Накаркаешь еще. Сколько вас, учишь, учишь уму разуму, но если с рождения, в башке одна мякина - дело это бесполезное. Если хоть одна псина пискнет - пиши, пропало.

- Да я что, я ничего, - забормотал Стольник.

- Чего-ничего, - передразнил его Шило и тут же, не меняя тона, чтобы боевик больше не расслаблялся, принялся ставить перед ним конкретную задачу на будущее. - После дела, те номера Владивостокские, что ты пришпандорил, в Амур скинешь. Да так, чтобы черти с фонарями не нашли. Это - раз! А второе - тачку сбагришь сразу же, по дешевке, чтобы ушла за шесть секунд. Лучше, если лох из Якутии попадется. Так надежнее.

- Так договорено уже, Шило, - Стольник вытянулся на сиденье, почти во фрунт.

Но Шило его уже не слушал. Он опустил стекло дверцы и, принялся пристально вслушиваться в ночную тишину, нарушаемую лишь редким перебрехиванием беспородных собак, в селе за речкой.