Отражения

Часть 1 (главы 10,11)

Глава десятая

Наталья. Три месяца назад…

Женщина вошла в дом с видом хозяйки, и теперь Наталья узнала её. Это была Софи Шантре, жена Анри. Привычным жестом повесив лёгкий плащ на вешалку, она с удивлением взглянула на Наталью:

- А где прислуга? Почему меня никто не встречает?

- В доме я одна, - ответила Наталья, стараясь выглядеть спокойной.

- Ах, вот оно что… Анри экономит на прислуге… забавно… - она оглядела девушку с ног до головы, и под взглядом её холодных, светло-карих глаз Наталья почувствовала себя крайне неуютно. – Пойдёмте в гостиную, там и поговорим.

Она вела себя так, словно и теперь оставалась хозяйкой в этом доме, и, невольно подчиняясь её тону, Наталья пошла следом за ней в гостиную и устроилась в одном из кожаных кресел возле стола. Она заняла другое, напротив, вытащила из сумочки пачку длинных, тонких сигарет и закурила, насмешливо поглядывая на Наталью.

- Не хотите? – она протянула сигареты небрежным и в то же время царственным жестом.

Наталья молча покачала головой.

- Итак, через несколько часов наш общий муж, - она недобро усмехнулась, - вернётся в этот дом. А меня послал вперёд, чтобы не вести с вами бесконечные споры, которые всё равно ни к чему не приведут.

- Что вы хотите этим сказать? – Наталья чувствовала себя так, словно её раздели и выставили напоказ перед публикой, не давая ни единого шанса скрыться от чужих взглядов.

- Только то, что сказала, - она презрительно передёрнула плечами. – Неужели вы, в самом деле, полагали, что Анри женится на вас? Вы хотя бы раз задумывались над тем, какие у него связи? Да с его возможностями он бы уже давно развёлся со мной, если бы, действительно, хотел этого.

- Я вам не верю, - голос плохо слушался Наталью, но она всё-таки смогла выговорить эту фразу.

- Придётся поверить. Не мне, так ему. Я привезла вам записку. Полагаю, что Анри хотел, чтобы вы исчезли до его возвращения, но мы немного увлеклись, - она засмеялась. – Знаете, как с ним бывает, когда он долго не видит нужную ему женщину. Поверьте, он совсем не плохой человек, просто слишком увлекающийся. Он и вами увлёкся. Может быть, ему и, правда, казалось, что он влюбился. Такое бывало за годы нашей жизни. А теперь опомнился и понял, что, кроме меня, ему никто не нужен…

Софи порылась в сумочке и, вытащив сложенный вдвое листок бумаги, протянула его Наталье. Как ни странно, пальцы не дрожали, когда она читала этот равнодушный приговор всей её жизни: «Извини. Наша встреча была ошибкой. Я должен был раньше сказать тебе об этом, но был слишком увлечён тобой. Теперь опомнился. Полагаю, что с этого момента каждый из нас пойдёт своей дорогой. Анри»

Дата, проставленная внизу, не оставляла сомнений – Анри написал записку вчера. Наталья не понимала, как он мог притворяться, разговаривая с ней по телефону и одновременно посылая свою жену с письмом. Она не понимала, почему такой мужчина, как Анри, не отважился сказать ей в лицо то, что написал в своём безжалостном послании, но она знала лишь одно: ни на минуту она не хочет оставаться в этом доме и дожидаться встречи с человеком, который так предал её.

- Вижу, вы приняли правильное решение, - сказала Софи, пытаясь придать своему лицу сочувственное выражение. – Я привезла вам деньги от Анри, чтобы вы могли взять билет до Москвы.

Она вытащила из сумки толстую пачку денег и положила её на стол.

- Что ж… теперь я оставлю вас и поеду встречать своего мужа. Он в очередной раз вернулся в лоно семьи, и, полагаю, не захочет расставаться со мной надолго… Очень эмоциональная, увлекающаяся натура.

Она опять рассмеялась неприятным смехом, а, может быть, лишь Наталье этот смех резал слух. Софи поднялась, и Наталья проводила её до дверей. В этот момент в ней всё умерло, она казалась себе изнутри выжженной пустыней, на которой не осталось ни одного живого уголка. Закрыв дверь за Софи, Наталья вернулась в гостиную и равнодушно взглянула на пачку денег, лежавшую на столе. Потом сняла трубку телефона и заказала такси до аэропорта Орли. Не имело значения, когда улетает оттуда рейс в Россию, и в какой город он отправляется. Главным было – избежать встречи с Анри, который прилетал в аэропорт Шарля де Голля. Теперь Наталья понимала, почему он просил не встречать его, ссылаясь на пробки и нежелание здороваться наспех, в аэропорту…

Такси должно было приехать через полчаса, и за это время Наталья собрала два своих чемодана, побросав туда вещи кое-как, не заботясь об их сохранности. Всё, что купил ей Анри, она оставила в шкафах. Потом сняла с пальца кольцо и положила на стол в гостиной рядом с пачкой денег. Вырвала из телефонной книги листок и написала: «Надеюсь, ты будешь счастлив». Придавила листок деньгами, и ещё раз коснулась кольца, вспоминая тот момент, когда Анри надел его на её палец. Как можно так долго играть роль и жить двойной жизнью? Наталья не понимала этого и не хотела понимать. Из вещей, которые он подарил, она не смогла расстаться только с брелком в виде Эйфелевой башни, который был сделан из особого сплава и всегда ужасно нравился ей. Однажды, заметив взгляд Натальи, Анри рассмеялся и спросил:

- Хочешь, подарю его тебе? Ты равнодушна к бриллиантам, но на эту безделушку смотришь с явным интересом.

Наталья кивнула, и он отстегнул брелок от ключей и отдал ей, и с тех пор этот брелок был её неизменным спутником. Наталья оставила его себе в память о своей несостоявшейся любви, потому что, если Анри не любил её, для неё-то он был единственным мужчиной в мире, и она знала, что уже никогда не сможет полюбить кого-то другого. Этот брелок стал уступкой её чувствам и напоминанием о том, какой безжалостной бывает жизнь…

Когда пришло такси, Наталья была готова. В Орли ей повезло: рейс на Москву отправлялся через час, и она улетела даже до того, как самолёт Анри приземлился в аэропорту Шарля де Голля. Наталья не хотела возвращаться в Петербург, да ей и некуда было возвращаться, ведь она сдала квартиру на три года. Поэтому, прилетев в Москву, она нашла приличное агентство и сняла жильё, сменив в первый же час пребывания в России номер мобильного телефона, оборвав тем самым все нити, которые связывали её с Парижем и любимым человеком…

Почти два месяца Наталья жила растительной жизнью, не позволяя горю захлестнуть душу, а потом раздался взрыв, и она открыла глаза в больнице, не зная, кто она и как сюда попала…

Сейчас, вспомнив всё, Наталья не понимала, кому могла помешать настолько, что её захотели стереть с лица земли и немало преуспели в этом. Ночь близилась к концу, а она так и не сомкнула глаз. Нужно было хоть немного отдохнуть, чтобы днём, когда приедет Черняев, быть в форме и толково рассказать ему о том, кто она такая, и что случилось с ней за последний год…

Анри Лемонт.

Двадцать девятое апреля.

Он не видел Натали почти две недели и безумно соскучился. Если бы ещё недавно кто-то сказал, что женщина сможет так сильно захватить его, он бы не поверил. Судьба подарила ему встречу с этой девочкой, наверное, чтобы компенсировать все прошлые неудачи, несостоявшийся брак и фальшивое отцовство. Иногда, просыпаясь среди ночи, он лежал, боясь шелохнуться, и прислушивался к её ровному дыханию, пил его жадными глотками, не в силах утолить жажду. Самым страстным его желанием было как можно скорее уладить дело с разводом и жениться на Натали. Лишь тогда смог бы он вздохнуть свободно, поверив до конца, что она всегда будет принадлежать ему. Но время шло, а Софи изо всех сил затягивала бракоразводный процесс, и Анри, несмотря на все свои деньги и связи, не сумел пробиться сквозь юридические дебри и вырваться из ненужных ему цепей. И сейчас, возвращаясь в Париж, он не мог ничем порадовать Натали. Впрочем, она-то как раз не торопила его со свадьбой. Казалось, теперешнее положение её вполне устраивало, и только он безумно хотел узаконить их отношения. В Лос-Анджелесе ему так и не удалось поговорить с Софи. Она даже в больницу к дочери не приходила. Вместо неё там появлялась няня девочки, которая понятия не имела о том, куда уехала госпожа. Проведя рядом с Милен двенадцать дней и удостоверившись, что с ней всё в порядке, и врачи готовят её к выписке, Анри возвращался в Париж. Он не мог дольше находиться вдали от любимой женщины, потому что жизнь без неё превратилась в серую череду дней и ночей, когда он лежал без сна и курил, вспоминая каждый миг, проведенный рядом с ней…

Глядя в иллюминатор на проплывающие под крылом самолёта облака, Анри жалел, что запретил Натали приезжать в аэропорт. Как хорошо было бы сразу обнять её и почувствовать, что она не изменилась за время его отсутствия. А потом ехать домой, рассказывая ей, как он соскучился, видеть её улыбку, тонуть в зелёных глазах…

Как только самолёт приземлился, Анри набрал номер мобильного Натали, но она не ответила на звонок. Позвонив на домашний телефон с тем же результатом, он начал слегка нервничать, и задал вопрос Жоржу, забыв ответить на приветствие:

- Дома что-то случилось?

- Ничего не случилось, - Жорж был явно удивлён.

- Я звоню, никто не отвечает…

- Может быть, мадмуазель Натали уснула, - пожал плечами слуга. – Она очень волновалась, ожидая вас, наверное, плохо спала ночь.

- Да, возможно, - согласился Анри, опять набирая номер телефона и слушая бесконечные гудки в трубке. – И всё-таки странно… Она никогда не спала днём…

- Всё когда-то бывает в первый раз, - философски заметил Жорж, открывая перед ним дверцу автомобиля.

Пока ехали до города, он ещё не раз делал вызов, так и не получив ответа. Дом показался Анри нежилым, ни в одном из его окон не горел свет, хотя уже наступили сумерки. С отчаянно бьющимся сердцем он взбежал по ступенькам, открыл дверь и ворвался в дом с криком:

- Натали! Детка! С тобой всё в порядке?

Ответом ему была оглушительная тишина, осязаемая, словно личный враг, пробравшийся в дом в его отсутствие. Не зажигая свет в гостиной, он взлетел по ступенькам и, распахнув дверь спальни, щёлкнул выключателем. В первый момент Анри показалось, что в комнате ничего не изменилось, но потом он увидел приоткрытую дверцу шкафа, и, заглянув внутрь, похолодел. Исчезли все вещи Натали, которые она привезла с собой. В шкафу висели лишь несколько платьев, купленных им. Не обнаружив записки, он без сил опустился на стул, и услышал голос Жоржа, звавшего его из гостиной:

- Господин Лемонт, здесь для вас письмо…

Голос звучал растерянно, словно слуга был чем-то поражён, и Анри, с трудом поднявшись и чувствуя себя древним стариком, медленно спустился вниз, подошёл к столу и увидел то, о чём говорил Жорж.

- Выйди… - глухо произнёс он, не глядя на слугу.

Тот послушно покинул гостиную, плотно закрыв за собой дверь. И только тогда Анри опустился в кресло и осторожно взял в руки листок бумаги, на котором было написано несколько слов, ставящих крест на его жизни: «Надеюсь, ты будешь счастлив». Рядом лежала непонятно откуда взявшаяся пачка денег и кольцо, которое он надел ей на палец во время пикника в бухте, когда просил стать его женой…

Анри ещё сумел подняться и сделать несколько шагов, прежде чем боль в висках стала совершенно нестерпимой, и он рухнул на пол, проваливаясь в беспамятство, как в спасение от другой боли, которой – он успел осознать это, прежде чем потерял сознание – теперь не будет ни конца, ни края…

Очнувшись в больнице через два дня, после сильного нервного срыва, как объяснил ему врач неожиданную болезнь, Анри сразу развил бурную деятельность, невзирая на то, что ему предписывали полный покой. Очень скоро он знал, что Наталья Светлова вылетела из аэропорта Орли двадцать девятого апреля в Москву. Дальнейшие её следы терялись…

Глава одиннадцатая

Ярослав

Расставшись с Артемьевым и Черняевым, Ярослав медленно шёл в сторону своего подъезда. Идти-то было всего несколько десятков метров, но он не торопился, потому что представлял, какая буря поднимется дома при сообщении, что завтра он должен будет уехать, хотя обещал провести выходной с женой и сыном. Поручение приятеля ему страшно не нравилось. Если в деле замешан международный киллер высокого класса, всегда есть риск, а рисковать сейчас ему приходилось не только собой, но и своей семьёй. Несколько лет назад такое поручение лишь вызвало бы интерес и добавило в кровь здоровую порцию адреналина, но сейчас всё было иначе. Смуглая, голубоглазая девушка, неожиданно вошедшая в его жизнь, когда он уже и не ждал такого подарка от судьбы, наполнила эту жизнь особым смыслом. А когда родился Мишка, любовь к ребёнку оказалась такой огромной, что Ярослав порой и сам удивлялся силе собственного чувства. И сейчас, ввязываясь в криминальную историю, он панически боялся подставить под удар двух самых дорогих для него людей. И отказаться выполнять просьбу Артемьева он тоже не мог, собственный характер не позволял показать свой страх.   

В окнах его квартиры горел свет, и он постоял немножко возле подъезда, запрокинув голову и чувствуя, как в сердце мягким котёнком сворачивается в клубок нежность. А потом неожиданно развернулся и почти бегом ринулся к станции метро, где в любое время дня можно было купить цветы. Осчастливив продавщиц, Ярослав скупил все тёмные розы на длинных стеблях, которые так нравились Натали, и, не задерживаясь более нигде, отправился домой, надеясь, что цветы немного усмирят гнев жены из-за того, что он завтра с утра уедет в клинику.

Натали вышла к нему навстречу и приложила палец к губам:

- Тихо… Я только что Мишеля укачала. Измучил меня, не хотел засыпать, - пожаловалась она. – Розы мне?

- Конечно. Кому же ещё я могу купить розы?

- Это из-за них ты так задержался? – спросила Натали, принимая букет и подставляя щёку для поцелуя.

- И из-за них тоже. Пойдём в кухню, чайку попьём, розы в водичку поставим…

- Ты же сам говорил, что не любишь «трупы», - напомнила Натали, лукаво улыбаясь. – А мне покупаешь…

- Так ведь ты их любишь, а для меня главное – порадовать тебя, солнышко.

- Что-то ты подозрительно ласковый сегодня… И лицо такое, словно натворил что-то. Признавайся, что случилось?

Задавая вопрос, Натали достала вазу с верхней полки шкафа. Когда она потянулась за ней, футболка приподнялась, обнажив полоску смуглой нежной кожи, и Ярослав почувствовал, как привычной волной накатило желание. Сейчас бы сгрести её в охапку и утащить в спальню, а не рассказывать о поручении приятеля, будь оно неладно…

- Ну, чего ты? – недовольно спросила Натали, почувствовав его взгляд, а, поняв его значение, возразила: - Нет-нет, даже не думай! Не сейчас. Сначала ты мне признаешься в своих грехах. Так что шагом марш за мной в кухню и колись!

Последнюю фразу она произнесла по-русски, потому что сказать такое на французском языке было бы затруднительно. Ярослава всегда умилял этот смешанный жаргон, на котором теперь изъяснялась его жена. Засмеявшись, он чмокнул её в висок и прошёл следом за ней в кухню, сразу оседлав свой любимый стул и наблюдая, как Натали сосредоточенно подрезает розы, аккуратно ставя затем каждую из них в вазу.

- Пока тебя не было, звонила Даниэль, - сообщила она. – У них всё в порядке. Жермон научился говорить слово «папа».

- О, какой прогресс! И как Кристоф к этому отнёсся?

- А как он может отнестись? Ходит с блаженной улыбкой на лице и раздувается от гордости. Его можно понять – Даниэль такая милая, так что Крису повезло.

- Как и мне… - тихо сказал Ярослав.

- Да, как и тебе, - не стала спорить Натали. – Но ты не подлизывайся.

Она включила чайник, вынесла вазу с розами в гостиную и, вернувшись, уселась напротив мужа, внимательно глядя на него.

- Я жду, - уловив в голосе жены нетерпение, Ярослав вздохнул и приступил к неприятной теме.

- Солнышко, мне придётся завтра утром съездить в одно место…

- Начинается… - теперь Натали смотрела на него с упрёком. – Слава, ты же обещал! Ну, сколько можно? Я так жду твоих выходных, а ты постоянно находишь какие-то дела.

- Детка, ты не права. Я стараюсь бывать дома как можно чаще. И бизнесом занимаюсь, спустя рукава, благо, там всё отлажено.

- Бизнесом – да, могу согласиться, но постоянные просьбы твоих друзей о помощи, которым ты никогда не отказываешь, стали меня утомлять. А завтра я, вообще, распланировала весь день. Мы же хотели с Мишелем поехать в зоопарк!

- Мы поедем. Обязательно поедем, только во второй половине дня! Наташенька, милая, ну не сердись, пожалуйста! Ну, не мог я Олегу отказать…

- Твой Олег со дня свадьбы ни разу не дал о себе знать, а как понадобилось, так сразу объявился, - проворчала Натали.

- Ну, почему ты так говоришь? – возразил Ярослав. – Мы перезванивались изредка… Так и бывает, что мы встречаемся с друзьями только тогда, когда в помощи нуждаемся. Но в том-то и дело, что, когда бы ко мне ни обратились, я помогу. То же самое могу сказать и о моих друзьях. Если мне будет нужно, они всегда придут на помощь.

- Что-то я не припомню такого случая, чтобы тебе кто-то помогал… - вздохнула Натали.

- Ну, просто я – сильный человек, и, как правило, все свои проблемы решаю сам. Да и нет у меня никаких проблем, ты же знаешь.

- Знаю… И всё равно обидно…

- Обидно, что проблем нет? – он уже понял, что гроза миновала, и улыбался, ласково глядя на жену.

- Обидно, что тебя завтра дома не будет.

- Я постараюсь вернуться как можно раньше.

- А что случилось-то?

- Натали, я бы не хотел…

- Ну, уж нет! Ты ничего не должен от меня скрывать. Слава, ты же знаешь, что я никому ничего не расскажу. Да мне и рассказывать некому. Разве что Даниэль…

- Нет, милая, вот этого как раз делать нельзя, - его серьёзный тон явно удивил Натали.

- Что-то настолько ужасное, что об этом нельзя сказать Даниэль?

- Если бы она была рядом, ты могла бы ей рассказать всё, но по телефону нельзя. Понимаешь, Артемьев сейчас занят делом одной девушки, которая пострадала во время взрыва. В её машину подложили бомбу. Сейчас эта девушка находится в клинике пластической хирургии, и никто не знает, что она жива.

- А родные, друзья?

- Там, детка, произошла странная история. Этой девушки словно не существует. Никаких данных о том, что была такая Наталья Светлова, нет нигде. Даже в Интернете кто-то стёр всю информацию о ней.

- Наталья? Её зовут так же, как и меня… - тихо сказала Натали, и в её голосе послышался испуг.

- Ну и что? У нас это имя не редкость.

- Почему её хотят у***ь?

- Никто не знает. Девушка потеряла память. Если бы не документы, которые чудом уцелели, никто бы не знал её имени. После того, как её перевели в клинику пластической хирургии, в больнице, куда она попала после взрыва, была застрелена бомжиха, случайно оказавшаяся в той палате, где лежала Светлова. у******о совершил известный киллер, которого ищут во всём мире, поэтому к делу и подключили ФСБ. Бомжиху похоронили под именем Светловой, и есть надежда, что Наталья теперь в безопасности. Тем не менее, киллер этот работает без сбоев, и хвостов за собой не оставляет. Так что угроза для её жизни существует. Вчера она вспомнила всё о своём прошлом. Ни Олег, ни его коллега из уголовного розыска не хотят ехать в клинику, чтобы выслушать её рассказ…

- И Олег попросил сделать это тебя…

- Да.

- А то, что он тебя подставляет, ничего? Ярослав, я не хочу, чтобы ты в это ввязывался, - губы Натали задрожали.

- Детка, но ведь никто не знает меня. Как раз мне ничего не угрожает, правда. Не нужно волноваться… Пойми… больше же некому помочь. Нужен надёжный человек, чтобы сейчас выслушать Наталью, а после её выздоровления…

- Что ещё должно случиться после её выздоровления? – сердито спросила Натали.

- Потом, наверное, я поселю её в нашем доме. Но ты не бойся, ей сделают документы, никому и в голову не придёт, кто она…

- Ты соображаешь, что творишь? Международный киллер, которого ищут по всему миру, замешан в эту историю, а ты хочешь ввязаться в неё и подставить не только себя, но и нас с Мишелем… Слава, ты нас совсем не любишь… - последние слова она произнесла таким обиженным, дрожащим голосом, что у Ярослава сжалось сердце.

- Девочка моя, ну что ты… - он обнял Натали, покрывая поцелуями губы и влажные глаза. – Ну, не надо… не расстраивайся…

- Откажись… я прошу тебя!

- Не могу, Наташенька. Пойми, просто не могу. Я ведь уже дал слово, на меня надеются друзья. И девушка нуждается в помощи…

- А кто поможет нам, если с тобой что-то случится?

- Со мной ничего не случится! Ты веришь мне? Наташа, ты мне веришь? - он попытался заглянуть в её глаза, но она отвела взгляд.

- Я верю тебе, Ярослав, но ты сам не уверен в том, что говоришь. Когда ты пришёл, я сразу заметила, что ты очень обеспокоен. Теперь, убеждая меня в том, что не стоит волноваться, ты убеждаешь сам себя… Я верю тебе, но моя вера не имеет значения. Только помни – если что-то случится с тобой, мы останемся совсем одни, и нам тогда никто не сможет помочь…

- Солнышко, родная моя, всё будет хорошо! Пожалуйста, не переживай, я тебя очень прошу! Ну, посмотри мне в глаза. Разве ты видишь в них страх? Я не боюсь, и ты не должна бояться. Мы с тобой навсегда вместе, и ни с одним из нас ничего не случится, пока мы любим друг друга. Иди ко мне, радость моя…

Спустя час ему показалось, что Натали успокоилась, отдаваясь ему с прежней страстью, и, когда заплакал Мишка в детской, он, набросив халат, помчался к сыну, почти уверовав в то, что им и, в самом деле, абсолютно ничего не угрожает.

В десять утра позвонил Олег, сообщил, что для Светловой готовят документы на другое имя. После выписки она станет Володиной Мариной Николаевной.

- Ты скажи ей об этом, пусть привыкает.

- Хорошо, скажу.

- Вечером мы тебя ждём, не забыл?

- Приду, но не раньше девяти. Я после клиники обещал жену с сыном в зоопарк отвезти.

- Договорились. Я Виктору позвоню, чтобы к девяти подтягивался. Удачи!

Олег отключил телефон, а Ярослав с досадой подумал о том, что удача как раз куда-то сбежала, если ему нужно в выходной день тащиться через весь город к незнакомой женщине, обременённой большой кучей проблем.

Натали в кухне кормила Мишку, и Ярослав, тихонько приоткрыв дверь, чтобы не нарушать ответственный процесс, помахал ей рукой на прощанье. Она ответила ему недовольным взглядом, но всё же сменила гнев на милость, улыбнулась слегка и кивнула головой. Прикрывая дверь, он услышал, как она жалуется сыну:

- Вот видишь, Мишель, какой у нас папа… Уходит, когда должен быть дома…

Сын отвечал весёлым бормотанием, и Ярослав подумал, что вот этот домашний диалог и есть самая лучшая музыка в мире, и что слушать её он готов с утра до вечера…

По пути в клинику он остановил машину у цветочного магазина и купил изящно оформленный букет роз, а в соседнем киоске коробку конфет, чтобы прийти к пациентке не с пустыми руками. Ведь, если верить Артемьеву, Наталью никто не навещал.

Соловьёв, лечащий врач девушки, оказался на месте, несмотря на выходной, и вызвался проводить его в палату, выдав традиционный белый халат, который Ярослав набросил на плечи.

Когда шли по коридору, Игорь Николаевич остановил проходившую мимо медсестру:

- Как наша пациентка? Позавтракала?

- Да, только недавно. Она ночь не спала, уснула под утро, я не стала её будить.

- Правильно сделали, Леночка. Я к ней гостя веду, вы пока не беспокойте их, пусть побеседуют вдвоём.

- Хорошо, - кивнула девушка. – До обеда никто в палату не зайдёт.

Возле дверей палаты врач остановился и негромко постучал, прежде чем войти, а затем распахнул дверь и сделал рукой приглашающий жест.

- Прошу вас, Ярослав Викторович.

Он вошёл и встретился взглядом с пациенткой Соловьёва. Ярослав знал, что Светлова пострадала, что ей была сделана пластическая операция, но к тому, что он увидел, Олег его не подготовил. Наталья напоминала мумию, съёжившуюся в кресле, потому что была забинтована буквально с ног до головы. И на белом марлевом лице выделялись огромные, зелёные глаза, испуганно смотревшие на него. Свободной от бинтов была кисть правой руки, и Ярослав заметил, что тонкие пальцы сжимают небольшой брелок в виде Эйфелевой башни.

- Наташа, к вам гость, - весело объявил врач, подталкивая Ярослава к девушке. – Знакомьтесь, это Ярослав Викторович, он приехал вместо Виктора Сергеевича.

- Кто вы?

У неё оказался очень приятный, мягкий голос, и Ярослав неожиданно понял, что теперь в ответе за неё, словно кто-то сверху продиктовал эти мысли, как абсолютную, непреложную истину…