Хроники Зирнеи

Великая Змея—или просто Зи2

Мы были с Вилмой неразлучны. Как две сестренки после долгой разлуки, не могли наговориться, наиграться и «нашалиться». Что греха таить, но я быстро стала активной участницей шалостей Вилмы. Хотя мальчишки меня не трогали и даже оберегали.

Вилму они побаивались, а меня оберегали. Ведь я лечила им разодранные коленки, подбитые носы, багровые синяки и даже переломы. На полигоне то и дело случались всякие ЧП и без наших девичьих проказ.

В общем, я пыталась забыться. И забывалась на время. Пока не наступала ночь. А ночью возвращались кошмары пережитого. Во многом поэтому я попросила Вилму научить меня драться. Я хотела быть сильной, как она. Или как ее брат, Дерек.

Не знаю, что даже больше сподвигло меня тогда — желание быть похожей на сестру или желание быть рядом с Дереком.

И начались тренировки. Под палящим солнцем и в прохладной тени вечных гигантов, я училась держать меч, чувствовать его вес, сливаться с ним в единое целое.

Вилма, несмотря на свою озорную натуру, не оставалась в стороне. Она учила меня хитрости, ловкости, умению видеть уязвимые места противника.

— Сила – это хорошо, – говорила она, лукаво подмигивая, – но ум – это оружие еще более смертоносное.

Я становилась сильнее не только физически, но и духовно. Ночные кошмары постепенно отступали, их место занимали сны о простом житейском насущном. Я все еще боялась темноты, но теперь у меня было оружие, чтобы сражаться с ней. И рядом была Вилма моя названая сестра.

И Дерек, к которому я стала испытывать отнюдь не братские чувства.

Дерек… Его взгляд, словно обжигающее пламя, проникал в самую душу, заставляя сердце трепетать, будто пойманная птица в тесной клетке. Его голос, бархатный и глубокий, был словно мелодия, сплетённая из мужества и нежности, окутывающая меня своим теплом.

Я смотрела на него и видела не просто подрастающего воина, а героя, светлого рыцаря, готового сразиться с любым драконом ради своей принцессы. И этой принцессой я мечтала стать.

Шли месяцы, они складывались в годы. Моя исцеляющая магия крепла, а вместе с ней росло и боевое мастерство самозащиты. Я больше не была той напуганной девочкой, что дрожала в темноте ночи.

Самым главным сокровищами, обретенным за эти детские годы, была дружба с Вилмой и зарождающаяся любовь к Дереку.

Однажды, когда закатное солнце окрасило небо в багряные тона, Дерек подошел ко мне. В его глазах я увидела отражение своих чувств – робких, но пылких.

Он протянул мне руку, и его прикосновение обожгло мою кожу, словно искра, упавшая на сухой порох.

— Ты стала сильной, смелой и прекрасной, Зиминея,— прошептал он, — и мое сердце принадлежит тебе.

Эти слова стали ключом к моей душе, освободив из заточения робкую, жаждущую любви девушку. Я взяла его руку в свою, чувствуя, как по венам разливается тепло.

— И мое сердце, Дерек, — ответила я, — навеки твое.

Слова Дерека – ключик к сердцу, но что делать, если в сундуке души пустота? Его мечта о семье звучала как далекий колокол, от которого не было ответа в моем теле, словно в высохшем колодце.

Во мне проснулись сомнения. Тонкие колючие иголки догадок стали подкрадываться в мои мысли.

Могу ли я подарить жизнь? Могу ли я стать матерью, ведь во мне до сих пор живет пепел прошлого, и болью испещренная рана, отравленная арзенской злобой?

Я смотрела в его глаза, полные надежд и ожидания, и видела в них свое отражение, искаженное страхом. Страхом быть неполноценной, страхом не оправдать его мечты.

Дерек видел во мне силу и красоту, но видел ли мою внутреннюю пустоту?

И все же, я любила его. Любила его свет, его тепло, его веру в меня. И ради этой любви я была готова рискнуть. Готова попытаться заполнить свою пустоту, воскресить свою магию, стать матерью его детям. Пусть прошлое останется в прошлом, а будущее будет наполнено светом нашей любви.

И я решилась — покинуть ставшим родными военные полигоны, подросших мальчишек, превратившихся в мужчин и бравых воинов, Вилму, что стоим огнем и страстью к жизни исцелила меня, Дерека, при взгляде в глаза которого у меня пружиной сжималось и после бешено билось сердце, разгоняя не только кровь, но и все мысли…

И я решилась, пойти учиться врачевать, чтобы исцелять других и исцелить окончательно себя. Да, в конце концов, надо было расширять свои навыки, а то залечивать раны и синяки было уже как-то не то.

И вот, словно бабочка, выпорхнувшая из кокона страха, я оставила позади уют колючей, но такой родной брони военного городка. Сердце сжималось от предчувствия перемен, как перед прыжком в бездну, но в глазах Дерека читалась такая вера, что сомнения растворялись, словно утренний туман под лучами солнца.

Путь лежал в новопостроенный Рихтер, чьи стены, казалось, шептали истории веков, наполненные запахом трав и тайных знаний. Учение поглотило меня целиком, словно голодный зверь, жадно глотающий добычу. Каждая лекция, каждый трактат, словно нить, сплетались в полотно моей новой жизни. Я изучала анатомию, как карту неизведанной страны, где каждая клетка – тайна, ждущая своего часа. Я училась варить зелья, вдыхая ароматы, способные усмирить боль и даровать исцеление.

Но, главное, я училась понимать себя. Каждый сложный случай, каждый пациент, словно зеркало, отражали мои собственные страхи и надежды. Я познавала границы своих возможностей, ощущая, как магия, дремавшая во мне, пробуждается с новой силой. Теперь она была не только щитом, но и целительным эликсиром, способным залечить не только телесные, но и душевные раны.

И вот однажды, наш учитель, магистр, привел на свою «практику» нас неопытных учениц. Я блистала там. С легкостью распознавая все болячки и раздавала советы, как лечить их.

Что и говорить, но я была лучшей. Пока, к нам не пришла Мирта Сванди.

— Магистр, Мелоу, я не могу забеременеть. В чем причина? — спросила девушка

Магистр Мелоу испытывающе и с вызовом посмотрел на меня…

Но в тот день, я облажалась. Я не знала, что ответить. Всезнающая Зименея не смогла ничего ответить… За меня ответили мои сокурсницы (сестры по изучению лечебного дела), аккуратно шепнув — «Она бесплодна».

После того как ушла пациентка, как упорхнула стайка моих подружек соратниц по освоению лечебного дела на обед (да, Мирта пришла перед самым обедом), я нерешительно подошла к своему наставнику и учителю, с просьбой посмотреть и меня…

Я невольно сравнила себя с Миртой, и кое-что показалось мне таким знакомым…

Вердикт побелевшего магистра был суров — «Ты же сама уже поняла? Прости, но ты бесплодна…».

Что-то окончательно рухнуло и оборвалось в тот миг у меня.

…