Fanfic/fem Potter 1. Вселенная Гарри Поттера. Что если?

Глава 8: Рождество.

    Приближалось Рождество. Однажды утром в середине декабря Хогвартс пробудившись ото сна, обнаружил себя под снежным покровом, толщиной в несколько футов. Озеро полностью замерзло, а близнецов Уизли наказали за то, что они заколдовали несколько снежков, чтобы те повсюду следовали за профессором Квирреллом, стукаясь сзади об его тюрбан.

  Тех немногих сов, которые умудрились пробиться сквозь разыгравшуюся в небе метель и доставить свои послания, пришлось отдать на попечение Хагрида, чтобы они смогли поправить здоровье, прежде чем снова отправятся в полет.

  Все с нетерпением ожидали, когда же начнутся зимние каникулы. В гостиной Слизерина, как и в Большом Зале, в очагах трещал огонь. Но в коридорах, в которых гулял сквозняк, стало очень холодно, а окна классных комнат дребезжали от резкого ветра. Хуже всего были занятия профессора Снейпа в подземельях, где было видно собственное дыхание, и ученики старались держаться как можно ближе к своим горячим котлам.

  — Я определенно чувствую жалость, — произнёс Драко Малфой на одном из уроков зелий, стуча зубами от холода. — ко всем тем людям, которым придётся остаться в Хогвартсе на Рождество, из-за того, что их не хотят видеть дома.

  Произнося эти слова, он покосился на Асмодею. Крэбб и Гойл усмехнулись. Асмодея, которая отмеряла в этот момент порошок из позвоночника морского ерша, проигнорировала их.

  На Рождество Асмодея и вправду не возвращалась к Дурслям. На прошлой неделе профессор Снейп обошел всех, составляя список учеников, которые желают остаться на Рождество, и девочка сразу же записалась. Ей и в голову не приходило себя жалеть; это Рождество обещало стать самым лучшим из всех, что у нее когда-либо были!

  Покинув подземелья после урока зелий, Асмодея наткнулась на большую ель, перегораживающую им коридор. По паре огромных ног, торчащих из-под неё, и громкому пыхтению она поняла, что за елью был Хагрид. Уизли был тут как тут.

  — Эй, здоровяк, тебе помочь? — спросил Рон, просунув голову сквозь ветки.

  — Не, всё в порядке. Спасибо...

  — Не затруднит ли вас всех убраться с дороги? — послышался сзади холодный протяжный голос Малфоя, который яростно тёр замерзшие руки. — Уизли, ты что, пытаешься подзаработать немного денег? Или надеешься стать егерем, когда покинешь Хогвартс? Я полагаю — лачуга Хагрида, должно быть, выглядит настоящим дворцом по сравнению с тем, к чему привыкла твоя семья.

  Рон бросился на Малфоя как раз в тот момент, когда по лестнице поднялся Снейп.

  — УИЗЛИ! — Рон отпустил мантию Малфоя, как только услышал крик профессора.

  — Его спровоцировали, профессор Снейп. — сказал Хагрид, большое заросшее лицо которого показалось из-за ели. — Малфой оскорблял его семью.

  — Пусть и так, но драки против правил Хогвартса, Хагрид! — сказал Снейп бархатным голосом. — Пять баллов с Гриффиндора, Уизли, и будь благодарен, что не больше. Ну-ка, все разошлись! Малфой обошел ель, а Крэбб и Гойл просто продрались через дерево, расшвыривая повсюду иголки и ухмыляясь.

  — Я до него доберусь, — сказал Рон, скрепя зубами вслед Малфою. — скоро доберусь…

Асмодея не стала заморачиваться по поводу этой угрозы и тоже прошла мимо. Девочка направлялась в Большой зал, где скоро должен был начаться обед. Хагрид, как оказалось, тоже топал в ту сторону.

  Профессор МакГонагалл и профессор Флитвик занимались рождественскими украшениями, когда великан подошел к ним.

  — А, Хагрид, последняя ель... поставь её в дальнем углу, хорошо?

  Зал к слову, выглядел просто восхитительно! Повсюду на стенах были развешаны гирлянды остролиста и омелы, и, по крайней мере, двенадцать елей возвышались по всему залу, одни искрились крошечными сосульками, другие блистали сотнями свечей.

  Откинув свою ношу в сторону, Хагрид заметил Асмодею, которая чуть ли не с открытым ртом смотрела на украшения зала.

  — Сколько дней у вас осталось до зимних каникул? — спросил Хагрид глядя на девочку.

  — Всего один! — сказала Асмодея повернувшись к великану.

  — Асмодея Поттер... значится! — Хагрид улыбался сквозь свою бороду.

  — А вы, Рубеус Хагрид. — девочка тоже улыбнулась.

  — Я ведь... знавал твоих родителей! — великан внезапно достал платок и высморкался. — Что-то я совсем раскис.

  — Вы тоже знали моих родителей? — Асмодея была поражена.

  — Конечно! У меня и колдографии их где-то завалялись! — Хагрид снова высморкался. — Хорошие были люди, добрые...

  — Спасибо... — девочка слегка поникла. Но все же, приятно было осознавать, что о её родителях хорошо отзываются.

  — Ты это... не расстраивайся почем зря. Я постараюсь найти колдографии и принесу их тебе. Чтобы... хоть какая-то память... — лесничий спрятал платок, и кивнув Асмодее, направился к выходу.

  — Поттер, это на тебя не похоже! — сзади послышался голос Уизли. — Ты вела разговор с полу-великаном, они ведь для вас, слизеринцев, хуже грязнокровок.

  — Нет никого хуже тебя, Уизли, сгинь, пока я тебя не отправила в больничное крыло! — Асмодея вспылила и направилась за свой стол, стараясь не обращать внимание на гневные выкрики Рона, доносившиеся вслед. 

  Когда начались каникулы, Асмодея с Дафной, которая решила остаться с подругой, очень хорошо проводили время. Вся спальня была в их распоряжении и гостиная была пустой, так что они могли разместиться в удобных креслах у огня. Они сидели часами, угощаясь чем-нибудь, что можно было нанизать на шампур — хлебом, лепёшками, пастилой, — и строя планы по исключению Уизли, которые было забавно обсуждать, даже если бы они и не сработали.

  Дафна, к тому же, начала учить Асмодею волшебным шахматам. Они были в точности как маггловские, но только фигурки были живые, благодаря чему это сильно напоминало управление войсками в битве. Набор Дафны был очень редкий. Как и все остальное, чем она владела, когда-то они принадлежали кому-то из ее семьи — в данном случае, ее дедушке. Однако, своенравные шахматные фигурки совсем не были препятствием. Дафна знала их настолько хорошо, что у нее никогда не было проблем, как заставить их поступать так, как она того хотела.

  В Сочельник Асмодея отправилась спать, с нетерпением предвкушая завтрашнее веселье и угощение, но совсем не ожидая подарков. Однако, когда она проснулась рано утром, первым что она увидела, была небольшая куча подарков у ее кровати.

  — Счастливого Рождества, — сонным голосом сказала Дафна, пока Асмодея выкарабкивалась из кровати и натягивала свой халат.

  — И тебе, — сказала Асмодея. — Только посмотри! Я получила подарки!

  — А чего ты ожидала? — удивленно проговорила Дафна, поворачиваясь к собственной куче подарков, которая была намного больше, чем у подруги.

  Асмодея подняла верхний свёрток. Он был завернут в толстую коричневую бумагу с корявой подписью «Асмодее, от Хагрида». Внутри был Альбом с колдографиями.. 

  — Это же... мои родители! — Асмодея узнала в женщине свою мать. У нее были такие же зеленые глаза. От отца ей достались черные непослушные волосы. Благо зрение у нее было отличное, чего опять же, нельзя было сказать про отца. Улыбнувшись, девочка отложила альбом.

  — Хагрид... но тогда, кто же прислал эти?

  — Думаю, что знаю от кого вот этот! — сказала Дафна, немного покраснев и показывая на очень мешковатый свёрток. — От моей мамы. Я сказала ей, что ты не ждешь никаких подарков, и она... ооо! — выдохнула девочка. — Она прислала тебе повседневную мантию!

  Мантия была идеально сшита и как раз на Асмодею. Остался только один свёрток. Асмодея подняла его и пощупала. Он был очень лёгким. Девочка развернула его и что-то текучее, серебристо-серое соскользнуло на пол, сложившись мерцающими складками у её ног. Дафна ахнула:

  — Я слышала о них, — сказала она приглушенным голосом. — Если это то, о чём я думаю, то они по-настоящему редкие и очень ценные.

  — Что это? — Асмодея подобрала сверкающую, серебристую ткань с пола. Она была странной на ощупь, как будто в материю была вплетена вода.

  — Это мантия-невидимка! — с благоговением сказала Дафна. — Я просто уверена, что это она... Попробуй надеть её.

  Асмодея накинула мантию на плечи и Дафна издала радостный вопль, после чего, захлопала в ладоши.

  — Это она! Посмотри вниз!

  Асмодея посмотрела на свои ноги, но они пропали. Девочка тут же бросилась к зеркалу. Она видела своё отражение, но только ее голова висела в воздухе, тело же было полностью невидимо. Стоило ей натянуть мантию на голову, как отражение исчезло полностью.

  — Здесь записка! — внезапно сказала Дафна. — Из мантии выпала записка.

  Асмодея стянула с себя мантию и схватила клочок свитка. Узким витым почерком, который она никогда раньше не видела, были написаны следующие слова:

  "Эта мантия принадлежала твоему отцу, и по стечению обстоятельств, оказалась у меня. Пришла пора, вернуть её тебе. Используй её с умом!"

  Подписи не было. Асмодея пристально посмотрела на записку. Дафна восхищалась мантией.

  — Просто потрясающая вещь! Многие волшебники что угодно бы отдали ради такой! — сказал она. — В прямом смысле, что угодно! Асми, чем дело?

  — Нет-нет... Ни в чем. — сказала Асмодея. Она чувствовала себя очень странно. Кто послал ей мантию? Действительно ли она принадлежал ее отцу?

  Такого рождественского обеда у Асмодеи в жизни не было никогда. Сотня жирных запечённых индеек; горы жареного и варёного картофеля; блюда, наполненные сосисками; супницы с зелёным горошком в масле; серебряные соусники с обильной густой подливкой и клюквенным соусом, — и уйма волшебных хлопушек, лежащих на столах через каждые несколько футов. Эти фантастические хлопушки ничем не напоминали те никудышные маггловские, которые обычно покупали Дурсли, с маленькими пластиковыми игрушками и тонкими бумажными шапочками внутри.

  Асмодея дёрнула волшебную хлопушку вместе с Дафной, и она не просто шумно разорвалась, — она взорвалась с грохотом пушечного выстрела и заволокла их всех облаком синего дыма, а изнутри вылетели контр-адмиральская двууголка и несколько живых белых мышей. За главным столом Дамблдор сменил свой чародейский колпак на цветастую шляпу, и весело смеялся шутке, которую ему только что зачитал профессор Флитвик.

  За индейкой последовал пылающий рождественский пудинг. Перси — староста гриффиндора едва не сломал зубы о серебряный сикль, спрятанный в его куске. Асмодея наблюдала, как лицо Хагрида становится все краснее и краснее, по мере того, как он требовал ещё вина, которое было только на столе преподавателей, и в конце концов он поцеловал в щёку профессора МакГонагалл, которая, к изумлению Асмодеи, захихикала и залилась румянцем, а её высокая шляпа съехала набок.

  Когда Асмодея, наконец, вышла из-за стола, она была нагружена уймой вещей из хлопушек, включая пачку невзрываемых, светящихся воздушных шариков и собственный новый набор фигурок для магических шахмат. 

  Белые мыши куда-то делись и у Асмодеи было неприятное ощущение, что их судьба закончилась в качестве рождественского ужина Миссис Норрис — кошки завхоза Филча.

  Вместе с Дафной, Асмодея весело провела послеобеденное время в неистовом сражении снежками во дворе школы. После этого, замёрзшие, мокрые и едва переводя дух, они вернулись к камину в слизеринской гостиной, где Асмодея опробовала свой новый шахматный набор, великолепно проиграв Дафне.

  Перекусив сэндвичами с индейкой, лепёшками, сочными бисквитами и рождественским пирогом, девочки почувствовали себя наевшимися и слишком сонными, чтобы что-нибудь ещё делать до сна, кроме как сидеть и смотреть, на пляшущие языки огня в камине.

  В тот день Асмодея провела лучшее Рождество в своей жизни. И всё же была одна мысль, которая весь день напоминала о себе, находясь где-то глубоко в ее сознании. Лишь забравшись в постель, она наконец-то смогла подумать и об этом: о мантии-невидимке и о том, кто мог бы ее послать.

  Дафна, объевшаяся индейки и пирога, и не тревожимая ничем загадочным, заснула практически сразу же, как задернула полог своей кровати. Асмодея наклонилась через край своей собственной и вытащила из-под неё мантию.

  Ее отцу... Она принадлежал ее отцу. Девочка позволила материи растечься по своим рукам, она была мягче шелка, лёгкая, как воздух. В письме говорилось — используй её с умом. И сейчас, она должна попробовать. 

  Асмодея слезла с кровати и закуталась в мантию. Посмотрев на свои ноги, она увидела лишь лунный свет и тени. Ощущение было очень странным.

  "Используй её с умом." — внезапно Асмодея ощутила необъяснимую бодрость. Весь Хогвартс был открыт для нее с этой мантией. Волнение охватило девочку, пока она стояла посреди темноты и молчания. В ней она могла пойти куда угодно, и Филч никогда бы не узнал.

  Дафна что-то забормотала во сне. Должна ли Асмодея разбудить ее? Что-то остановило девочку... Это была мантия ее отца... и она почувствовала, что в этот раз — в первый раз, — она хотела воспользоваться ею одна.

  Асмодея вышла из спальни, спустилась по лестнице, прошла по гостиной и вышла в коридор.

Куда ей пойти? Она остановилась и задумалась, сердце ее колотилось. А затем она поняла. Запретная Секция в библиотеке! Она сможет читать так долго, как ей захочется; ровно столько, чтобы не попасться. Кивнув самой себе, она отправилась в путь, по дороге закутываясь в мантию-Невидимку.

  В библиотеке было совершенно темно и очень жутко. Асмодея зажгла лампу, чтобы видеть, куда идти вдоль книжных рядов. Казалось, что лампа парила рядом в воздухе, и хотя Асмодея могла чувствовать, как держит её в руке, от этого зрелища у нее по спине пробегали мурашки.

  Запретная секция была в дальнем конце библиотеки. Осторожно переступив через веревку, которая отделяла эти книги от остальной библиотеки, она приподняла лампу, чтобы прочесть названия. Но к большому сожалению девочки, они ни о чём ей не говорили. Их отслаивающиеся, поблекшие золотые буквы составляли слова на языках, которые Асмодея не могла понять. На некоторых вообще не было названий. На одной из книг было тёмное пятно, ужасно похожее на кровь. Мурашки пробежались по спине девочки. Может быть, ей почудилось, а может — нет, но она подумала, что от книг доносился слабый шёпот, как будто они знали, что здесь был кто-то, кого быть не должно.

  Она должна была с чего-нибудь начать. Осторожно поставив лампу на пол, Асмодея осмотрела нижнюю полку в поисках необычно выглядящих книг. Большой том в чёрных и серебристых тонах привлек ее внимание. Она вынула его с трудом, поскольку тот был очень тяжёлый, и, едва удерживая книгу на коленке, раскрыла её.

  Пронзительный, леденящий кровь визг разорвал тишину — книга кричала! Асмодея захлопнула её, но крик продолжался на одной резкой, непрерывной, оглушительной ноте. Она попятилась назад и, споткнувшись, сбила лампу, которая сразу же погасла. В панике она услышала шаги в коридоре — запихнув вопящую книгу назад на полку, она бросилась прочь со всех ног.

  Асмодея миновала Филча в дверном проёме; тусклые, дикие глаза завхоза смотрели прямо сквозь нее, и Асмодея проскользнула под его вытянутой рукой, после чего выбежала в коридор. Вопли книги всё ещё звучали у нее в ушах.

  Внезапно девочка остановилась возле высоких рыцарских доспехов. Ее мысли были настолько заняты бегством подальше от библиотеки, что она совсем не смотрела, куда бежит. Может быть из-за темноты она совсем не узнала то место, в котором в итоге оказалась. Насколько она помнила, рыцарские доспехи были возле кухни, но сейчас она должна была находиться пятью этажами выше.

  — Вы говорили мне приходить прямо к вам, профессор, если кто-нибудь будет блуждать по школе ночью, и сейчас кто-то был в Запретной Секции библиотеки!

  Асмодея почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Где бы она ни была, Филч определенно знал к этому месту короткий путь, потому что его приглушённый, мерзкий голос становился всё ближе. К ужасу Асмодеи, тем, кто ответил Филчу, оказался Северус Снейп:

  — Запретная Секция? Что ж, они не мог уйти далеко, мы их поймаем.

Асмодея стояла как вкопанная, пока Филч и Снейп выходили из-за угла впереди. Они не могли видеть ее, но коридор был довольно узкий и, подойдя ближе, они могли наткнуться прямо на девочку... Мантия не делала Асмодею бесплотной.

  Она попятилась назад так тихо, как только могла. Слева от нее была приоткрытая дверь. Это была ее единственная надежда. Она протиснулась в комнату, затаив дыхание и стараясь не двигать дверью, и к своему облегчению, сумела попасть внутрь так, чтобы Снейп и Филч ничего не заметили.

  Когда они проходили мимо нее, Асмодея прислонилась к стене, глубоко дыша и прислушиваясь к их удаляющимся шагам. Она чуть было не попалась. Прошло несколько секунд, прежде чем она обратила внимание на комнату, в которой спряталась.

  Она выглядела, как неиспользуемый класс. Темные очертания парт и стульев громоздились возле стен, была перевернутая корзина для бумаг, — но прямо напротив стены, лицом к которой она стояла, была вещь, казавшаяся здесь совсем не к месту, словно кто-то поставил её сюда лишь затем, чтобы она не мешалась.

  Это было великолепное зеркало, высотой до потолка, в богато украшенной позолоченной раме, стоящее на двух когтистых лапах. Сверху полукругом была вырезана надпись: «Яиналеж иовта оци леов тенюа выза копя».

  Теперь, когда не было слышно Филча и Снейпа, ее паника улетучилась, и Асмодея подошла ближе к зеркалу, желая посмотреть на себя, но вновь не увидеть там отражения. Она встала прямо напротив него.

  И ей пришлось закрыть рот рукой, чтобы удержаться от крика. Она резко повернулась. Ее сердце застучало гораздо быстрее, чем когда книга издала вопль — потому что она увидела в зеркале не только себя, но ещё и двух людей, стоявших прямо за ней. Однако комната была пуста.

  Учащенно дыша, она медленно повернулась обратно к зеркалу...

      * * *

  На следующее утро снег за окном всё ещё не растаял.

  — Не хочешь сыграть в шахматы, Асми? — спросила Дафна за завтраком в Большом зале.

  — Нет. — ответила девочка, задумчиво водя ложкой в тарелке с овсянкой.

  — Тогда может спустимся и поиграем с остальными после завтрака?

  — Нет... ты иди... — Асмодея отвечала безразличным голосом.

  — Ты здорова? выглядишь бледной... — Дафна начала немного беспокоиться.

  — Все нормально, просто я вчера переутомилась...

  Но у Асмодеи в голове была лишь одна мысль: вернуться вечером к зеркалу и встать напротив него, и никто ее не остановит!

  В третью ночь она нашла путь гораздо быстрее, чем раньше. Она шла настолько быстро, что сама понимала, что производит больше шума, чем следовало бы, но к счастью, она никого не встретила.

  И там снова были ее родители, которые улыбались ей. Асмодея села на пол напротив зеркала. Она собирался остаться тут на всю ночь, со своей семьей, и не было ничего, что могло бы ее остановить. Совсем ничего. Кроме…

  — Итак… ты снова вернулась, Асмодея?

  Внутри у девочки всё оборвалось, а по спине пробежал холодок. Она оглянулась. На одной из парт у стены сидел никто иной, как Альбус Дамблдор. Должно быть, Асмодея прошла мимо него, так стремясь попасть к зеркалу, что даже не заметила директора.

  — Я... я не видела вас, сэр.

  — Удивительно, какой близорукой ты становишься, когда невидима, — сказал Дамблдор, и Асмодея с облегчением увидела, что он улыбается.

  — Итак, — сказал Дамблдор, слезая с парты и садясь на пол вместе с Асмодеей, — ты, как и сотни других до тебя, открыла очарование "Зеркала Йиналеж".

  — Я не знала, что оно так называется, сэр.

  — Но я надеюсь, ты уже поняла к этому моменту, что оно делает?

  — Оно… ну… оно показывает мне мою семью. — ответила Асмодея.

  — Как оно показало разные вещи всем, кто видел его до тебя. — директор строго посмотрел на ученицу.

  — Но как вы узнали? — девочка чувствовала себя не в своей тарелке, вот так просто попавшись за нарушением школьных правил.

  — Мне не нужна мантия, чтобы стать невидимым, — мягко сказал Дамблдор, — может быть, теперь ты догадалась, что показывает нам зеркало?

Асмодея покачала головой.

  — Давай я объясню. Самый счастливый человек на земле мог бы использовать Зеркало Йиналеж как обыкновенное зеркало, то есть, он бы смотрел в него и видел себя именно таким, каков он есть. Это тебе поможет?

  Асмодея подумала. Затем она сказала медленно:

  — Оно показывает нам то, чего мы хотим… чего бы мы ни хотели…

  — И да, и нет. — тихо ответил Дамблдор. — Оно показывает нам ни больше и ни меньше, чем глубочайшее, самое отчаянное желание наших сердец. Ты, никогда не знавшая свою семью, видишь её стоящей вокруг себя. 

  Однако, это зеркало не дает нам ни знания, ни правды. Люди чахли перед ним, околдованные тем, что видели. Или же они сходили с ума, не зная, реально ли или хотя бы возможно то, что показывает им это зеркало. Завтра оно переедет в новый дом, Асмодея, и я прошу тебя не искать его снова. И если оно ещё когда-нибудь тебе встретится, теперь ты будешь готова. Нельзя кормиться мечтами и забывать о настоящей жизни, помни это. А теперь, почему бы тебе не надеть снова эту замечательную мантию и не вернуться в постель?