Рубашка противно прилипла к спине, в миг промокшей от волнения. Сердце бешено забилось, заглушая звуки вокруг, и режуще ухнуло вниз. Глаза накрыла непроглядная мгла из пелены слёз, потери и ужаса, стирая очертания лиц, предметы и фигуры кабинета. Померкли одним махом краски опостылевшей полной луны, переходящей в предрассветное солнце. Тело болезненно сковало, точно его пронзили тысячи осколков. И эти же тысячи осколков разорвали мою душу неизвестностью. Ведь меня напугало не то, что я услышал голос Марты, ревущий и полный безысходности. И не то, что Леонид напал на них с неизвестной мне Изольдой. А то, что я оказался под колпаком неизвестности, неопределённости, будто я очутился ночью в лесу, из которого можно выбраться лишь наощупь, интуитивно. Как тогда, когда я тоже не знал, что с Март
