Последний заход

5

   Сколько он проспал, Макс так и не понял - ориентация во времени, была потеряна им напрочь. Да и как же ей было не потеряться, если в убежище отсутствовали окна, а экранчик электронных часов на его руке, почему-то, выдавал лишь какие то фрагменты цифр. Однако если судить по тому, как затекло его тело и, с какой неохотой и скрипом двигались суставы, должное Морфею, он отдал сполна. Впрочем, проспал бы, без сомнения, и дольше, если б его не разбудили. С трудом разлепив веки, Макс увидел над собой лицо в обрамлении смоляных кудряшек. Это был Малюта, давешний дежурный по катакомбам Союза. Правда теперь, черно-золотой повязки на его руке не было. Из чего, можно было сделать мало-мальски точный вывод о времени. Если предположить, что развод на дежурство у скинхедов был вечером, как и в Армии, то сейчас, должна была бы быть ночь.

Макс приподнялся на локте. Однако старый брезент раскладушки, под ним угрожающе затрещал, пожелав тут же разорваться. Чтобы не лишить себя ложа, гостю пришлось сесть. Только теперь он разглядел, что перед ним стоял колченогий табурет. А на нем, распространяя по замкнутому пространству бункера, прямо таки, сногсшибательный запах, парила алюминиевая кружка с темноватой жидкостью. Учитывая, что нацпатриоты фанатично отвергали все иностранное, жидкость никак не могла быть кофе. Лишь чаем, или в лучшем случае, компотом. Рядом с кружкой, вызывая обильное слюнотечение, возлежал тяжеловесный ломоть серого хлеба, в четверть буханки, не менее, с размазанным по нему маргарином.

Набор блюд говорил за то, что Малюта осчастливил Макса завтраком. А раз так, то можно было с уверенностью констатировать, что проспал он почти полные сутки кряду. Скинув с себя остатки сонного оцепенения и, даже не определив пока, степень собственной бодрости, гость перевел взгляд на скинхеда. Тот застыл на манер вышколенного истукана, терпеливо ожидая окончательного пробуждения подопечного. Только при этом, его цыганистое лицо, выглядело вовсе не доброжелательно, а выражало нечто неопределенно-смурное.

- Привет, - произнес Макс, чтобы заполнить тишину, давившую на плечи в этом бетонном мешке, особенно неприятно. - Малютой тебя, кажется, зовут?

Функционер упрямо промолчал. Но, было заметно, что исподтишка угольками глаз, он не без интереса рассматривает квартиранта.

- Что смурной такой? Никак, коза сдохла любимая? - усмехнулся тот.

Он бы уже с превеликим удовольствием накинулся на еду, но врожденное чувство такта, не позволяло ему этого сделать. Только вот беседа, почему-то, никак не желала клеиться. И на этот вопрос с претензией на юмор, Малюта решил отмолчаться.

- Ну, ну, - Максу ничего не оставалось делать, как тоже скривиться и заставить себя приняться за трапезу.

И вот тут то скинхед, наконец, раскрыл свой рот.

- Ты откуда, вообще, объявился? - не чинясь, что называется в лоб, спросил он.

От подобной наглости, у Макса едва кусок не застрял в горле. Он медленно поднял глаза на шкета, которому едва ли исполнилось восемнадцать. Хотел, было, рыкнуть, на явно зарвавшегося пацана, но в последнюю секунду сдержал себя и произнес относительно миролюбиво.

- А тебе то, какая забота?

- У нас у всех здесь заботы общие, - сказал, как отрезал Малюта и тут же, сподобился на очередной вопрос. - Какие у тебя дела со Святогором?

Это, было уже слишком. Макс даже отложил бутерброд, перестал жевать и, на полном серьезе, вперился взглядом в функционера. Но тот, воровато отвел свои зенки-угли. Что доказало лишь единственное - допереть собственными мозгами до того, что произносил, скинхед, конечно же, не мог. Выворачиваться наизнанку по данному поводу, ему, судя по всему эсэрэмовцу среднего звена, резона не было никакого. Следовательно, он только озвучивал чью-то волю. Чью? Естественно, здесь Максу припомнилось не совсем адекватное поведение агрессивного Ратибора. Скорее всего, инициатором учиненного сейчас дознания, являлся именно он. Ну, а из этого посыла, упрямо вытекало совсем малоутешительное для гостя - в Союзе, как впрочем, и везде, где существовали ранги и места первого среди всех, шла тихая, подковерная борьба за власть.

Наверняка Святогор знал про это. Поэтому метаморфоза, произошедшая с ним по отношению к Максу, теперь уже не казалась столь удивительной и продиктованной проблемами с властями. Как бы то ни было, благодетеля подставлять было нельзя.

- Со Святогором, говоришь? - переспросил Макс, одарив чернявого широчайшей улыбкой.

После чего, он стал вдохновенно врать. Причем одновременно, стараясь дать понять шкету, что тот, как бы он ни пыжился, является полным ничтожеством. Сопляком и вообще "шестеркой".

- Ну, ты Малюта, дал, так дал! И долго свою репу напрягал, чтоб подобное выдумать. Или подучил кто? Колись, я никому не скажу, - Макс буквально прожег скинхеда взглядом. - Короче слушай и мотай на ус, деятель. Ах, у тебя и усов то нет. Тогда на ухо мотай, только прежнюю лапшу не забудь сбросить. Мы со Святогором, он тогда еще Денисом звался, давние кореша. В пионерском лагере познакомились. Ты то, хоть знаешь, кто такие пионеры, пацан? Вряд ли. В то время, твой благословенный родитель, еще только белок накапливал, чтобы сподобиться сотворить такого, как ты. Будут дополнительные вопросы?

От подобного напора, Малюта явно смешался. Скорее всего, подобный вариант развития событий и то, как на него реагировать, ему не разжевали. Его глазки-угольки забегали в орбитах, а лоб, под кудряшками, сморщился на манер печеного яблока. Так прошла целая минута, но в извилинах функционера, ничего рождаться не хотело. Более-менее годного для достойного ответа. Тогда он перестал топтаться и, выбрав из скудного арсенала средств пренебрежения, самое примитивное, подсказанное инстинктом, только фыркнул. Точь-в-точь как кот, которому пнули под хвост. Вдобавок зловеще сверкнул глазенками и исчез за дверью.

К этому времени, Макс уже проснулся окончательно. Следуя давней привычке, он быстренько проанализировал только что произошедшее. По самым скромным прикидкам, выходило следующее: его пребывание в стае нацпатриотов не только было нежелательным, но и вполне могло взорвать непростую ситуацию изнутри. В принципе, на последнее, ему было глубоко наплевать. А вот касательно первого, обстоятельства, пока, были выше желаний и зависели от того, с какой скоростью сойдет синяк с его лица. Не имея зеркала, Макс осторожно ощупал область виска и, не без удовлетворения, констатировал, что за сутки, отек заметно спал. Наверное, и синева стала понемногу рассасываться. Однако диагностику себя, ему пришлось скоро прервать. Дверь в каменный мешок вновь бесшумно отворилась и на пороге, возник все тот же, смурной Малюта.

- Что, уже обед? - не замедлил съязвить немало удивленный квартирант. - Однако не хило живете, ребятки.

- Перебьешься без обеда. У нас двухразовое питание, - процедил сквозь зубы скинхед. - А вот это, тебе будет в самый раз.

Он разжал кулак и небрежно бросил Максу нечто красно-золотое, размером не более пятака. Тот поймал вещицу на лету, рассмотрел и, просто не смог сдержать искренней улыбки. Еще бы, ведь это оказалась баночка вьетнамского бальзама "Золотая звезда", с помощью которого можно было свести любой синяк в два счета. Когда же он вновь поднял голову, Малюты в бункере уже не было.

- "Что это, бескорыстный жест от широты души? Или прозрачный намек на то, чтобы поскорее приводил в порядок свою рожу и сматывался отсюда?" - подумал квартирант.

Однако рассуждать дальше на данную скользкую тему, он не стал. куда конструктивнее было непосредственно заняться собственным обликом на практике. Раз уж, нежданно-негаданно выпала такая оказия.

Последующие два дня Макса визитами не тревожили. Нет, завтрак и ужин, состоявший из каши, а по времени больше походивший на полдник, ему продолжали поставлять исправно. Правда, теперь это делали, всякий раз разные функционеры. Но все они, как на подбор, были хмурыми и неприветливыми. В остальном же, создавалось полнейшее впечатление, что о его существовании, забыли напрочь. В том числе, и благодетель Святогор.

Выходить наружу, чтобы не "дразнить гусей", Макс даже и не пробовал пытаться. А поскольку в бетонном мешке, размером два на четыре метра, заняться было абсолютно нечем, то он либо валялся на раскладушке, либо усиленно втирал в синяк дареный бальзам. Впрочем, как только он разыскал в подземелье вполне функциональный, с водой и прочими причиндалами туалет, ему удалось разглядеть собственную физиономию и в зеркало. В результате, им было с удовлетворением констатировано, что вьетнамское зелье, сотворили люди, знающие толк в подобных делах. Цвет гематомы, постепенно, но неуклонно, переходил в иной спектр. И теперь щека и висок, отливали зеленовато-желтым. А это означало, что максимум через пару дней, можно было бы уже отправляться в свободный полет на вольные хлеба. А там? Что там! Там приходилось со стопроцентной вероятностью прогнозировать лишь единственное - куда кривая выведет. И не более того.