Последний заход

6

   Четвертую ночь в стане скинхедов, Макс уже спал как обычно и как приучил себя. Его организм, к этому времени восстановился полностью. Потому и сон теперь был предельно чутким, а механизм его отработанным буквально до автоматизма, постоянным напрягом жизненных перипетий. Отсюда, пребывая даже в состоянии глубокого сна, на уровне подсознания, он отмечал каждый шорох вокруг себя. При всем этом, совершенно не испытывая какого-либо дискомфорта. Обязательно просыпаясь наутро бодрым, собранным и готовым к любому действию. Так было и в эту ночь, начало которой, абсолютно не предвещало ничего сверхъестественного. Но последующие события, более чем красноречиво подтвердили, действительно нешуточные проблемы взаимоотношений нацпатриотов, с законными властями.

Где-то далеко за полночь, Макс вдруг ощутил какую-то суетливую возню в коридоре. Его сознание, моментально отринуло в сторону очередное сновиденье и, заставило хозяина напрячься. И не зря. Звуки, последовавшие вслед за этим, не оставили никаких сомнений относительно серьезной тревоги. Едва пришло осознание их, квартирант вынужден был в мгновенье ока вскочить с убогой постели. А уже после этого, словно вешняя вода, прорвавшая хлипкую запруду, гулкий коридор за дверью огласился топотом многих пар ног. Этот топот, тяжелый и бескомпромиссный, в который на манер плохих колокольчиков густо вкрапливалось бряцанье амуниции, нельзя было спутать ни с чем. Потому и над причиной беспокойства среди ночи, думать не приходилось - штаб скинхедов подвергся очередной облаве. В которой, если судить по звукам, были задействованы не простые менты, а суровые и совершенно не признающие ни такта, ни основ элементарной этики, омоновцы.

Как бы в подтверждение данного посыла, сразу за дробным топотом, прошедшимся короткой лавой, буквально все внутренности бетонного сооружения огласились разномастными криками. Словно там, за дверями, некие идиоты задумали поиграть в догонялки, жмурки и еще черти что одновременно. Причем полностью игнорируя любые правила. Естественной составляющей, в эту дикую какофонию, добавилось громкое хлопанье дверьми. Пополам с зубодробительным треском их же, только высаживаемых могучими плечами камуфлированных служивых.

В общем, надежды на то, что дверь в максовы апартаменты окажется исключением, конечно же, не было. Ее участь, быть распахнутой ударом тяжелого ботинка, являлось лишь делом времени. Наверняка, очень скорого. А раз так, Максу требовалось что-то срочно предпринимать. Чтобы в числе других, не оказаться скоро, в позорном положение пленника. Тем более, что в его конкретном случае, переход в иную категорию, где выдают полосатый прикид, был бы гарантирован с огромной долей вероятности. Подобная перспектива квартиранта не устраивала никак. Однако надежно спрятаться в замкнутом пространстве, где и глазу то, зацепиться было не за что, стало практически неразрешимой задачей.

Между тем, шум вселенского пленения, стал уверенно распространяться и на это крыло коридора. Данный факт явился дополнительным стимулом для лихорадочной работы мысли. В доли секунды, Макс окинул прицельным взглядом все "хоромы" разом и, принял решение. Первым делом он сложил раскладушку и бросил ее в угол. После чего, привстав на цыпочки, саданул кулаком по лампочке, тускло тлевшей под потолком. Осколки той, с мелким звоном осыпались на пол, а бетонный мешок мгновенно погрузился в непроглядную, липкую темень. Но это, было еще не гарантией полной безопасности и квартирант это прекрасно понимал. Поэтому он уцепился руками за самый широкий короб воздуховода, подтянулся и, не без труда, втиснул свое тело в узкое пространство между потолком и квадратной трубой. В другом случае, чтобы забраться в этот "аппендицит", потребовалось бы куда больше усилий и старания. Да и то, никто бы не мог гарантировать успешного результата.

Приняв на себя невиданную доселе ношу, воздуховод принялся немного покачиваться на жидких креплениях, грозя рухнуть вниз. Так что Максу пришлось исключить не только маломальское движение даже пальцем, но и затаить дыхание. И это помогло. Железная труба покачалась еще немного, но, словно передумав падать, приняла, наконец, статичное положение. Благо, что точно ко времени. В этот самый момент, дверь бункера с треском распахнулась, и на пороге объявился некто. Вместе с ним из коридора, уже не сдерживаемый ничем, ворвался и бурный шквал звуков. В нем умудрилось уместиться очень многое. И тупые удары резиновых дубинок по почкам. Чуть более звонкие, по черепам. И отчаянное, со свистом и зубовным скрежетом, сопение сопротивлявшихся. Ну и, конечно же, многочисленные матюги. Отдельные из них набирали силу и ясность. И тогда, по гулкому коридору проносилось:

- Козлы позорные!!! Б...ди!!!

- Вперед, Россия!!!

- Мать вашу, суки поганые! У-у-убью, не трожь меня!!!

- Что ты, подлюка, делаешь, руку же ломаешь!? Отпусти, пидор!

В качестве лепты со стороны представлявших законную власть, раздавалось не менее цветистое, но по тону, куда более грозное:

- Ах ты, говнюк, кусаться? На-ка тебе по хлебальнику!!! Хрясть, хрясть!

- А ну, шевели булками, революционер сраный!!!

- К-ха! Получай!!! На! Ж...пу порву, мразь!!!

Вариации, на тему удивительного разнообразия русской словесности, можно было бы продолжить без труда. Однако тот, кто вошел в апартаменты Макса заговорил и его голос, отражающийся от бетона, затмил собой все остальное. Как выяснилось уже через секунду, омоновцев было минимум двое.

- Бл...дь, темень какая, - буркнул один из них. - Слышь, Петро, у тебя фонарика нет?

- На, - пробасил другой, с хрипотцой в голосе.

У Макса перехватило дыхание. Он словно расплющился на пыльном металле. Вдавился в него всем телом и, замер в жутко неприятном ожидании неизбежного. Он даже зажмурился, ожидая появление снопа света, который бы без проблем, с бездушной скрупулезностью своего предназначения выявлять, обнаружил его. И тогда... Что тогда? Известно! В раже охоты на людей, бойцы с кайфом примутся выковыривать его из убежища. И, самое обидное, Макс не сможет оказать им достойного сопротивления.

Однако внизу, томительно долго происходила какая-то непонятная возня. Тот, кто попросил фонарик, недовольно бурчал при этом. Что-то щелкало, скорее всего кнопка фонарика, но непроглядная темень, как заполняла бункер до краев, так и продолжала заполнять его. В связи с чем, у Макса появилась робкая, крохотная надежда. Иллюзорная, но в его незавидном положении, самая желанная. Что если Фортуна, и дальше позволит ему остаться незамеченным, в своей некомфортной, пыльной, как архивная полка, да еще подвешенной в воздухе, щели. Чтобы не спугнуть капризную пруху, он даже попытался выбросить из головы, мысль об этом. А между тем, внизу возня явно затягивалась.

- Что за черт! - наконец выругался тот, кто пытался добиться от фонарика, хотя бы искорки. - Петро, да он у тебя не фурычит!!! Мать твою! Что за дела?!

- А я почем знаю, - виновато пробубнил напарник. - Был исправен.

- Знаю - не знаю, был - не был! Распустились, едрена вошь! - повысил тон первый.

Судя по этому всплеску эмоций, вероятно, он находился в большем звании, чем владелец злополучного светильника.

- Работал, честное слово, - вновь, осторожно попробовал оправдаться подчиненный и, привел веский аргумент. - Правда, я им шарахнул одного отморозка по тыкве. Может, оттого контакт отскочил?

- У тебя что, дубинки нет?! - грозно прорычал первый. - Давай зажигалку!

- Да нет здесь никого, Володь, - сделал попытку, хоть так реабилитировать себя второй. - Я нутром чую.

- В твоем нутре, как и у всех - дерьмо гольное. Только в разы больше. Что оно может чувствовать? Гони зажигалку! - рявкнул старшой.

Тот, кого звали Петро, возражать поостерегся и вскоре, неровное и слабенькое пламя осветило внутренности бункера. По стенам, тени отбрасывать было не от чего. Посему, они и предстали взорам омоновцев, во всем своем предельном аскетизме. Зато на потолке, от многочисленных трубопроводов, так и продолжал стойко держаться чернильный мрак.

- Ну вот, я же сказал тебе, что здесь никогошеньки, - обрадовано, выдал внизу басовитый Петро. - Вон, Володь, даже раскладуха у стенки, собранная стоит. Ежели б кто был, стал бы он собирать ее впопыхах?

- Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся, - пробурчало в ответ дотошное начальство.

Однако логический изыск напарника его не убедил. Держа зажигалку в вытянутой вверх руке, он внимательно стал обследовать причудливо выгнутые колена воздуховодов. Еще шаг, и упрямому менту, неминуемо предстали бы ноги, обутые в белые кроссовки. Только Максу, и на этот раз, повезло крупно. Видимо, зажигалка Петро оказалась из дешевых китайских одноразок. Она нагрелась от долгого и нецелевого использования. Язычок пламени стал нервно пульсировать. А через пару секунд и вовсе, выдав последнюю, жалкую толику света пополам с копотью, погас окончательно.

- Ну и дерьмо же ты покупаешь, Петро, - уже не так злобно, а больше для проформы, ругнулся старшой.

В сердцах, он шмякнул бесполезную вещицу о бетонную стену и, смачно сплюнув, решительно шагнул к двери.

- Так на "Крикет" фирменный деньгов нема, - парировал напарник, устремляясь следом.

Как только их тяжелые шаги смолкли в глубине коридора, Макс наконец-то, решился перевести дыхание. Здесь, под самым потолком, было жарковато. И пот, который не раз прошибал его, теперь уже просто неудержимо капал с носа крупными каплями. Он смешивался с многогодичной пылью на жестяной трубе и тут же, превращался в липкую, остро пахнущую плесенью, грязь. А от этой грязи, в узком пространстве, когда лежишь непосредственно в ней, деться было совершенно некуда. Макс лишь на долю секунды представил, как он выглядит сейчас со стороны и, грустно усмехнулся.

Между тем, коридорные баталии заметно поутихли и, судя по всему, одержав безоговорочную победу, омоновцы успели переместить пленников наружу. Возвращаться назад, во вдоль и поперек прочесанное подземелье, бравые менты стали бы вряд ли. Следовательно, и Максу, можно было попытаться выбраться из своего обрыдлого и слишком уж некомфортабельного убежища. Только вот на практике, сделать это оказалось куда труднее, чем ранее взобраться на воздуховод. В течение достаточно долгого времени он извивался ужом, пробуя высвободить тело из узкой щели. Но все его попытки оказались бесполезными. Конечности затекли. Они превратились в абсолютно неподвластные воле хозяина обрубки, и выполнять положенные им функции не желали никак. Да и крепления жестяных коробов, торчавшие из потолка, тоже мешали изрядно.

В общем, не один пот сошел с Макса, пока, наконец, измотав себя вдрызг, он не попробовал еще один вариант высвобождения. Сантиметр за сантиметром, он стал пятится назад, словно рак. Поскольку там имелось колено, несколько уходящее вниз и пространства для конструктивного маневра имелось чуть поболее. Задумка удалась. Пленник уже было встал коленями на отвод, как тот, почувствовав на себе непривычную тяжесть, угрожающе заскрежетал ржавыми болтами соединений. Макс замер и даже выдохнул воздух из легких. Но это не спасло положения. Еще секунда и, жестяная труба под ним, изогнутая на манер буквы "Г", с грохотом обрушилась на бетон пола. По закону пакости она увлекла за собой и часть той, что уходила куда-то вверх.

В повисшей, после недавнего гвалта в бомбоубежище, тишине, этот грохот, вместе со скребущим по нервам металлическим скрежетом, казалось, распространился по всем закоулкам подземелья. Макс затаил дыхание, явственно ощущая, как зачастило с ударами его сердце, норовя выпрыгнуть из грудной клетки. Еще бы! Если кто из омоновцев все еще оставался в коридоре, то с минуты на минуту, следовало, было ожидать нового визита. Уже целенаправленного и не сулящего ничего хорошего. Однако обошлось. Вероятно, процедура реагирования власти на экстремистские вылазки юнцов, и впрямь, полностью выплеснулась на вольный воздух.

Между тем, ноги Макса висели над темной пустотой, а он сам, из последних сил, цеплялся руками за трубу, на которой лежал недавно. Можно было разжать пальцы и, закрыв глаза прыгнуть вниз. А там... Там, как повезет - либо, в лучшем случае, на бетонный пол, либо на искореженное железо только что оторвавшегося короба. Он уже намеревался сделать это, надеясь на пруху, что явно потакала ему сегодня, как вдруг, ощутил на разгоряченной голове поток свежего, ночного воздуха. Он поднял голову и, от неожиданности, едва не потерял дар речи. Прямо над ним, в шахте уходящей вверх, темнело небо, усыпанное гроздьями ярких звезд.

Элементарное любопытство, а так же новые возможности гарантированного спасения возобладали в нем мгновенно. Макс ногами, осторожно, будто все кругом было заминировано, нащупал новую точку опоры. Это оказался более тонкий воздуховод, проходивший ближе к стене. После чего, не спеша, стал пробовать выпрямиться в полный рост. Вскоре половина его тела оказалась в вертикальной шахте. Достаточно просторной, чтобы можно было поднять обе руки. Поочередно, правда. Что он и сделал. А уже после, отыскав одеревеневшими пальцами рук нечто, похожее на металлическую скобу и помогая себе скользящими по жести кроссовками, подтянулся. В результате, его голова оказалась снаружи. Как раз под одним из грибков вытяжной вентиляции, так похожих на шляпы вьетнамцев.

Внизу, у входа в бомбоубежище, взору Макса предстала просто удивительная, по силе трагикомичного эпатажа, картина. В качестве фона, там вразброс стояли две милицейские "Газели" и войсковой "Урал" с тентом на вместительном кузове. Все же пространство до "Урала", образовав этакий прообраз пути на Голгофу, оцепили вооруженные дубинками омоновцы. И, вот по этому живому коридору, группками, по двое-трое, а то и персонально, наверное, особо буйных, вели изрядно помятых в недавней битве скинхедов.

Те брыкались, отчаянно дергались, гордо поднимали головенки и, естественно, выкрикивали что-то нецензурное, соответствующее ситуации. Но, бескомпромиссно подгоняемые дубинками, хлесткими подзатыльниками, а чаще банальными пинками под зад, вынуждены были двигаться по указанному маршруту. На кузове "Урала", словно бездушные снопы, их принимали два дюжих амбала в камуфляже. Если кто протягивал руки, то их брали за них, поднимали и, особо не чинясь, зашвыривали под тент. Тех же, кто рук поднимать не желал, долго не упрашивали. Этих гордецов просто брали за шкирку и, поддав для порядка пару дополнительных оплеух, швыряли туда же.

Конвейер казался отлаженным прекрасно. Но вдруг, ночную тишину, прорезал чей-то звонкий голосок:

- "...Наверх, вы товарищи, все по местам! Последний парад наступает!..."

Моментально, нестройный хор, страшно фальшивя, на разные лады, но с понятным энтузиазмом, подхватил эту затею.

- "...Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!..."

Однако самодеятельный концерт под Луной, так и не вызвал ни эстетического чувства удовлетворения, ни слезинки сочувствия у камуфлированной братии. Омоновцы спокойно продолжали взирать на потуги юнцов. Откровенно хотели плевать на их квасной патриотизм и на сомнительные вокальные таланты. Впрочем, больные ксенофобией скинхеды, горланя, наверняка и сами не ведали о том, что варяги это выходцы из Скандинавии. Не говоря уже о том, что вместе с легендарным крейсером, погибла и канонерская лодка, носившая совсем не патриотическое имя - "Кореец".

Наконец, погрузка была завершена и вся кавалькада тронулась в путь.