Лицо в темноте (Lico v temnote)

Лондон, 1967 год Эмма впервые увидела отца, когда ей исполнилось уже почти три года. Она знала, как он выглядит, потому что мать сохранила его фотографии, тщательно вырезая их из газет и глянцевых журналов и развешивая повсюду в их тесной трехкомнатной квартирке. Джейн Палмер часто носила свою дочь Эмму от одного снимка к другому — они висели на стенах, изуродованных потеками воды, или стояли на пыльной рассохшейся мебели — и рассказывала ей невероятную историю любви, разыгравшейся между нею и Брайаном Макэвоем, солистом модной рок-группы «Разрушение». Чем больше выпивала Джейн, тем ярче становилась эта любовь. Из того, что ей рассказывали, Эмма, конечно, понимала совсем немного. Она знала, что мужчина на фотографиях — важный человек, который вместе со своей группой играл для самой королевы. Она научилась узнавать его голос, когда его песни звучали по радио или когда мать ставила на проигрыватель одну из «сорокапяток» — пластинок, которых у нее было великое множество. Эмме нравился его голос, в котором, как она узнала позже, звучал слабый ирландский акцент. Кое-кто из соседей неодобрительно цокал языком, поминая бедную девочку с верхнего этажа и ее мать, имевшую слабость заглядывать в бутылку с джином и отличавшуюся неуравновешенным нравом. Иногда до них доносились проклятия, которые пронзительным голосом выкрикивала Джейн, и плач Эммы. Тогда они поджимали губы, а дамы обменивались многозначительными взглядами, выбивая ковры или развешивая белье после недельной стирки. Как-то в самом начале лета 1967 года, лета любви, они так же качали головами, слыша плач маленькой девочки, доносящийся из открытого окна квартиры Палмеров. Большинство сходились на том, что Джейн Палмер никак не заслуживает такой славной девчушки, но разговорами между собой дело и ограничивалось. В этой части Лондона никому бы и в голову не пришло обратиться по такому поводу к властям. Разумеется, Эмма еще не знала таких слов, как «алкоголизм» или «аффективное расстройство», но даже в возрасте трех лет она была уже экспертом в том, что касалось настроения матери. Она знала, когда мама будет смеяться и обнимать ее, а когда бранить и шлепать. Если атмосфера в квартире становилась особенно накаленной, Эмма, в обнимку со своей плюшевой черной собачкой Чарли, забиралась в тумбочку под кухонной раковиной и там, в темноте и сырости, пережидала очередной приступ бешенства матери. Но бывало, она оказывалась недостаточно проворной. — Сиди смирно, Эмма! — Джейн с силой провела щеткой по светлым волосам дочери. Стиснув зубы, Джейн старалась подавить неудержимое желание отшлепать девочку по мягкому месту. Нет, сегодня она не выйдет из себя. Только не сегодня. — Я сделаю из тебя настоящую красавицу. Ты ведь хочешь выглядеть по-особенному красивой сегодня, не так ли? Эмме не слишком-то хотелось выглядеть «по-особенному красивой», когда щетка матери царапала кожу на голове, а тело от накрахмаленного платья начинало чесаться. И потому она продолжала ерзать на стуле, пока Джейн пыталась перевязать ее непослушные кудри лентой. — Я сказала, не дергайся. — Эмма взвизгнула, когда пальцы Джейн больно впились ей в шею под волосами. — Никто не любит грязных непослушных девочек. Сделав два долгих вздоха, Джейн ослабила хватку. Она не хотела, чтобы на теле дочери остались синяки. В общем-то, она любила ее. Правда. Да и Брайану, если заметит синяки, это очень не понравится. Стащив дочку со стула, Джейн крепко вцепилась ей в плечо. — А ну-ка, перестань дуться, девочка моя. — Но результатом она осталась довольна. Эмма, со своими вьющимися белокурыми волосиками и большими голубыми глазенками, походила на избалованную маленькую принцессу. — Взгляни-ка вот сюда. — Прикосновения Джейн вновь обрели нежность, когда она развернула Эмму лицом к зеркалу. — Ну, скажи, ты ведь выглядишь просто чудесно, правда? Но Эмма упрямо надула губки, рассматривая себя в потемневшем от времени зеркале. В ее речи явственно прозвучал унаследованный от матери простонародный акцент, к которому добавилась забавная детская шепелявость. — Оно чешется, — пожаловался ребенок. — Леди должна стойко переносить неудобства, если хочет понравиться мужчине. Собственный черный корсет для похудения больно впивался в тело Джейн. — Почему? — Потому что это — черта поведения каждой женщины. — Она повернулась, внимательно проверяя, как выглядит с одного бока, с другого. Темно-синее платье облегало все впечатляющие изгибы и выпуклости ее тела, подчеркивая пышную грудь. Брайану всегда нравились ее груди, вспомнила она и мгновенно ощутила сексуальное возбуждение. Господи, ни до, ни после Брайана она так и не встретила никого, кто мог бы сравниться с ним в постели. В нем пылал неутолимый, дикий голод, который он умело скрывал под внешней холодностью и высокомерием. Она знала его с самого детства и оставалась его любовницей на протяжении десяти лет. Они то расставались, то вновь сходились, но никто, Джейн была уверена, лучше нее не знал, на что способен Брайан в момент наивысшего возбуждения. Она позволила себе пофантазировать — всего на миг! — как это будет, когда он станет медленно снимать с нее платье, пожирая ее глазами, когда его тонкие и сильные пальцы музыканта примутся расстегивать отделанный оборками корсет. Им было так хорошо вместе, вспоминала она, чувствуя, как становится мокрой. А скоро им станет еще лучше. Отогнав приятные воспоминания, она взяла щетку и стала расчесываться сама. Последние деньги, предназначавшиеся для покупки продуктов, Джейн потратила в парикмахерской, выкрасив свои длинные, до плеч, волосы в тон кудряшкам Эммы. Тряхнув головой, Джейн полюбовалась, как они волной колыхнулись из стороны в сторону. После сегодняшнего дня ей больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. Губы ее были аккуратно подкрашены бледно-розовой помадой — в точности того же тона, который она подметила у супермодели Джейн Эшер на обложке последнего номера «Вог». Немножко нервничая, она схватила черный карандаш и чуть сильнее подвела уголки глаз. Эмма как зачарованная наблюдала за матерью. Сегодня вместо джина от нее пахло одеколоном «Тигрица». Девочка робко потянулась к тюбику губной помады, но тут же заработала резкий удар по рукам. — Не лезь, куда не просят! — Мать еще раз шлепнула Эмму по руке. — Разве не говорила я тебе, чтобы ты не смела прикасаться к моим вещам? Эмма покорно кивнула. Глаза ее уже наполнились слезами. — И не вздумай реветь. Я не хочу, чтобы он впервые увидел тебя с покрасневшими глазами и опухшим лицом. Вообще-то, ему уже пора быть здесь. — В тоне Джейн зазвучали нотки, заслышав которые, Эмма осторожно попятилась прочь. — Если он не придет с минуты на минуту… — Джейн оборвала себя на полуслове, прикидывая варианты и между делом разглядывая себя в зеркале. Она была довольно крупной девушкой, никогда, впрочем, не склонной к полноте. Да, платье, пожалуй, и впрямь выглядело слишком уж вызывающим, но зато облегало ее так, как нужно, в самых интересных местах. Может, в моде нынче и были худышки, но она-то знала, что после того, как погаснет свет, мужчины предпочитают упитанных и фигуристых женщин. Она слишком давно жила за счет своего тела, чтобы сомневаться в этом. Уверенность Джейн лишь окрепла, когда она вновь оглядела себя с ног до головы и решила, что напоминает моделей со светлой кожей и недовольным выражением лица, которые сейчас считались последним писком моды в Лондоне. Только ей недоставало ума понять, что новый цвет не шел ей, а прямые волосы лишь придавали угловатости и резкости ее чертам. Она просто хотела быть в тренде. Как всегда. «Скорее всего, он мне не поверит. Ну и пусть. Мужчинам никогда не нужны их собственные дети». Она пожала плечами. Уж она-то своему отцу была не нужна точно — до тех пор, пока у нее не начали наливаться груди. — Запомни, малышка. — Она окинула дочь оценивающим взором. — Мужчинам не нужны сопливые детишки. Да и женщины им требуются для одной-единственной цели, и ты скоро узнаешь, для какой именно. Добившись своего, они уходят, а ты остаешься с большим животом и разбитым сердцем. Достав сигарету, она стала резко и судорожно затягиваться ею, расхаживая по комнате. Джейн жалела, что это не травка, сладкая, успокаивающая травка, но деньги, отложенные на наркотики, она истратила на новое платье для Эммы — одна из тех жертв, на которые приходится идти матери. — Что ж, быть может, он и не захочет признавать тебя, но одного взгляда ему будет довольно, чтобы понять: ты — его дочь. Прищурив глаза от дыма, она вновь окинула Эмму внимательным взглядом. Ее вдруг охватил прилив нового чувства — материнской… почти любви. Малютка и впрямь была красива, как ангелочек, особенно умытая и причесанная. — Ты точная его копия, крошка Эмма. В газетах пишут, он собирается жениться на этой шлюхе Уилсон — большие деньги и манеры напоказ, — но это мы еще посмотрим. Точно тебе говорю — мы еще посмотрим! Он вернется ко мне. Я всегда знала, что он вернется. — Нервным движением Джейн затушила окурок в старой пепельнице с отбитым краем, оставив его дымиться. Ей нужно было выпить — всего один глоток, чтобы успокоить нервы. — Сиди на постели, — приказала она. — Сиди смирно, чтобы я тебя не слышала. Только попробуй полезть в мои вещи — здорово пожалеешь. Она успела дважды приложиться к бутылке, прежде чем раздался стук в дверь. Сердце гулко забилось в груди. Подобно большинству алкоголиков, после первого глотка спиртного Джейн чувствовала себя привлекательнее и увереннее. Пригладив волосы, она наклеила на лицо улыбку, которую считала страстной, и отворила дверь. Он был красив. Какое-то мгновение, в ослепительных солнечных лучах, она видела только его, высокого и стройного, со вьющимися светлыми волосами и полными неулыбчивыми губами, которые создавали облик поэта или апостола. Пожалуй, она все-таки любила его настолько, насколько способна была любить. — Брайан. Как мило, что ты решил заглянуть к нам! Улыбка ее тут же увяла, едва она разглядела еще двух мужчин у него за спиной. — Что, Бри, — сощурилась она, — теперь ты предпочитаешь ходить в гости всем кагалом? Парень пребывал не в настроении для шуток. Он кипел от злости из-за того, что его заставили вновь увидеться с Джейн, в чем винил своего менеджера и невесту. Теперь, когда он оказался здесь, ему захотелось убраться отсюда как можно скорее. — Это Джонно, ты должна помнить его, — едва кивнул Брайан на одного из своих спутников и шагнул внутрь. Смесь запахов — джин, пот и подгоревший жир от вчерашнего ужина — неприятно напомнили ему собственное детство. — Еще бы! — Джейн коротко кивнула долговязому и неуклюжему бас-гитаристу, на мизинце у которого красовался перстень с бриллиантом, а еще он щеголял темной густой бородой. — Кое-кто из нас наконец-то вышел в люди, а, Джонно? — подмигнула она музыканту. — М-да, каждому свое, — обвел взглядом Брайан грязную квартирку. — Это Пит Пейдж, наш менеджер, знакомься, Джейн, — кивнул он на третьего гостя. — Мисс Палмер. — Гладкий и прилизанный тип лет тридцати одарил ее ослепительной белозубой улыбкой и протянул наманикюренную руку. — Я много слышала о вас. — Она вложила свою руку в его ладонь и отступила, приглашая поднести ее к губам. — Вы сделали из наших мальчишек настоящих звезд. — Он признательно склонил голову и выпустил ее руку. — А я всего лишь приоткрыл несколько дверей. — Выступление перед королевой, концерты по телику, новый альбом вышел на первые места в хит-парадах, а тут еще и большое турне по Америке. — Она перевела взгляд на Брайана. Теперь он носил длинные волосы, которые ниспадали почти до плеч. Лицо его выглядело исхудавшим, бледным и чувственным. После выхода второго альбома — «Полное разрушение», который возглавил музыкальные чарты, — его портреты украсили стены тинейджеров по обе стороны Атлантики. — Ты получил все, что хотел. — Верно, — кивнул Брайан. Черта с два она заставит его терзаться чувством вины из-за того, что он чего-то добился в жизни. — Да, кое-кто из нас получает больше, чем хочет. — Она тряхнула головой, откидывая назад длинные волосы. С позолоченных сережек-шариков, покачивавшихся у нее в ушах, облезла краска. Она вновь улыбнулась, стремясь произвести впечатление. Ей было двадцать четыре, она по-прежнему была на год старше его и потому считала себя куда опытнее и искушеннее. — Я бы предложила тебе чаю, но никак не рассчитывала, что вы явитесь такой компанией. — Мы пришли не чай пить. — Брайан сунул руки в карманы своих джинсов с низкой талией. Угрюмое выражение, застывшее у него на лице во время поездки сюда, стало еще выразительнее. Да, он был молод, но быстро взрослел. А еще у него не было ни малейшего желания позволить этой старой, пропахшей джином одиночке втянуть себя в неприятности. — На этот раз я не стал обращаться в полицию, Джейн. Но, если ты и дальше будешь названивать мне, писать письма с угрозами и пытаться шантажировать, честное слово, я это сделаю. Ее сильно подведенные глаза прищурились. — Если хочешь натравить на меня фараонов — вперед, приятель. Посмотрим, придется ли по вкусу твоим маленьким фанам и их чопорным родителям история о том, как ты сделал меня брюхатой. Или о том, как ты бросил меня и нашу бедную маленькую дочурку прозябать в нищете, а сам купался в деньгах и жил на широкую ногу. Что вы на это скажете, мистер Пейдж? — перевела она глаза на менеджера. — Полагаете, что сможете после этого устроить Бри с ребятами еще одно выступление перед королевской фамилией? — Мисс Палмер. — Голос Пита прозвучал ровно и спокойно. Он уже много часов ломал голову, обдумывая сложившееся положение и взвешивая все «за» и «против». Но ему хватило одного взгляда на эту женщину, чтобы понять: он лишь зря потратил время на размышления. Ответ на все вопросы оказался прост — деньги. — Уверен, вы не хотите, чтобы ваше грязное белье стирали на людях. И я не думаю, что вам стоит бросаться обвинениями в том, что вас оставили одну, ведь ничего подобного не случилось.