Никуда не денешься!

Красивишность

Когда девушка вдруг начинает думать, что она некрасива, это практически стихийное бедствие. В процесс самосовершенствования я влипла, как муха в банку с медом, и, влипнутая, тихо попискивала от восторга. На все доводы мамы о том, что мне это не нужно, притворялась глухонемой и почти мертвой. Мама психовала, хлопала дверью, взывала к отчиму, как к эксперту, но свернуть меня с выбранного пути не могла.

         Первым делом, как любая нормальная девушка, я села на диету. Диета проходила особо зверским способом — нужно было выпивать ежедневно почти по целой трехлитровой банке какого-то мутного пойла, состоящего из свежих огурцов, алоэ, растущего в избытке на окнах,   и еще какой-то неведомой страшной субстанции  плавающей в банке и называемой «гриб». В домашнем холодильнике стояли по две-три банки с этим эликсиром жизни, причем на лучших местах, ибо на худшие не помещались, и мама, пропихивая между волшебными напитками готовые для завтрака, обеда и ужина блюда, начала роптать. Я территориальными претензиями пренебрегала, и лишь когда в какой-нибудь банке заводилась плесень, воровато выливала в унитаз зародившуюся в банке жизнь.

        Понятно, что на одном похудении я остановиться не могла. Долго, нудно, во всех подробностях допрашивала женскую часть нашей семьи, какие маски для лица они предпочитают, и какой салон красоты доступен мне по бюджету, ну и к каким процедурам мне открыт доступ. Понятно же, денег у меня нет, поэтому к мысли о необходимости выделить бюджет пришлось подводить. Если раньше от моих поползновений шарахался только Сема, дегустатором «волшебного» напитка стройности был он, благодаря чему несколько раз был выведен из строя из-за несварения желудка, то теперь и женщины начали избегать безутешную Джульетту, то бишь меня. Придут, бывало, уточнить, «до коле», а я останавливаю их вопросом: «А ты где чистку лица делаешь?» или «А маска для волос из слез единорога хороша?».

           Больше всего, конечно, страдал Сема. Однажды он чуть не убился об стену, увидев, как я задумчиво стою в прихожей и рассматриваю в зеркале свои свеженарисованные хной в парикмахерской брови. Вот реально, ходила девушка с обычными, ничем не примечательными человеческими бровями, и вдруг заказала себе в салоне тщательно прокрашенное оволосение то ли по договоренности с армянской общиной, то ли с какой другой диаспорой – «Э, дэвушка, замуж хочешь?». Причем, с долговременным эффектом. Видимо, статьи в «Крестьянке» не прошли мимо моего, заточенного на получение результата любой ценой, мозга и реклама нашла своего потребителя, лозунги были поняты буквально - «брови — лицо вашего лица». Эффект, конечно, был потрясающий, и потряс он не только Сему, который даже побоялся поздороваться, но и всех остальных. В бровях отразилось все отчаяние и страсть девичей души, томящейся без благосклонности Пашки. Короче, наступила в моей жизни черная полоса. Даже две полосы — по одной над каждым глазом.

-Ночью из комнаты не выходи. - тихо сказал Сема, выражая общее мнение о том, похорошела ли я.

           Апофеоз моего преображения наступил в тот день, когда я покрасила волосы. Не сильно, конечно, а просто вроде как «освежила» свой естественный русый, но получилось очень заметно, потому что краска имела сильный золотистый пигмент, и при свете дня казалось, что над измученным совершенствованием лицом, светится нимб. При нахождении на солнце меня можно было сдавать в странствующее шапито, чтобы представлять отдельным номером – 7563 чудо света.

        Раненная стрелой амура, измученная страданиями и самосовершенствованием, я начала скандалить со всеми подряд. Так семья узнала, что майонез яд, Пушкин сильно превознес «любовь» и парни черствые и нечуткие. Семья не осталась в долгу, и высказала все, что думает о моем похудении и красивости.

         Я облегченно вздохнула. Признаться самой себе, что собственное преображение оказалось страшной глупостью – сил не было. А уж поведать об этом родственникам, которые талдычили об этом с самого начала, вообще самоубийство. Есть у меня гордость или что? Когда это я признавала ошибки? В общем. Ушла в комнату, хлопнула дверью и с облегчением упала на кровать.

        На следующий день поняла, что заняться мне нечем, а деятельная натура и скипидар в одном месте требовали новых неприятностей. Пошла к Семе. Нужно отдать ему должное, вздрагивать при моем появлении он перестал.

-Сема, ты сегодня чем занят? – с хищной улыбкой спросила у юноши, он напрягся и сощурил глаза.

- Твою мать, Софа, тебя опять накрыло? Я никуда не пойду. Твое преображение, это же экстракт преисподней! Мы все умрем! – в сердцах воскликнул юноша, я скорбно поджала губы. Не думала, что мои попытки сделать себя краше сидят у родственниках в печенке. Догадывалась, конечно, что они не в восторге. Но ведь не так…

-Я вообще хотела сходить куда-то. Просто мне скучно. – хлюпнув носом поведала Семе.

-У меня тренировка через час. И до вечера. Гулять мне некогда. – ответил юноша, у меня сформировались планы на день.

-Я с тобой.

-Куда?

-На тренировку.

-Зачем?

-Буду болеть за тебя.

-Зачем?

-Брат ты мне или поросячий хвостик? – возмущенно спросила Сему, он задумался, я напряглась.

-Так, вопрос был риторический. Я иду и не спорь. - юноша прикрыл глаза и тихо застонал. 

          Через час мы были в спортивном комплексе, готовящем чемпионов для страны. Сквозь вахту Сема меня протащил, рассказав о моем страстном желании заниматься спортивной гимнастикой и встречей с тренером для обсуждения этого вопроса. Я стояла с серьезным выражением лица и прямой спиной, впервые в жизни забывшей про скалиоз, поскольку лучше всего в жизни у меня получалось сутулиться. Обернувшись ко мне, Сема начал подхрюкивать, пытаясь замаскировать ржание, пнула его по ноге, чтобы не палил контору.

         Для «боления» меня определили на скамейку в самый дальний и темный угол. Сема несколько раз отходил и смотрел, видно меня или нет, рассчитывая время, через которое меня турнут из зала. При последней смене дислокации он задумчиво тер подбородок и бубнил, что здесь может и не заметят. После чего ушел переодеваться.

        В скором времени стали выходить юноши. Что сказать, тридцать три богатыря. Ну и Сема хорош. То ли для меня так расстарался, то ли в принципе был восходящей звездой самбо, но не проиграл он ни одного спарринга. Я сидела в уголочке и тихо млела. Смущал меня только тренер, Петрович. Именно так его звали юные спортсмены. Каждого, кто проиграл спарринг, Петрович засылал в такие изощренные глубины половой анатомии млекопитающих и прочих земноводных крокодилов, что к концу тренировки у меня горели от смущения даже коленки.

         Когда закончилась тренировка, Сема забрал меня из угла, и мы с его друзьями пошли домой. Не знаю, что конкретно сработало, то ли мое преображение, то ли отсутствие конкуренции, но парни стали уговаривать нас вдвоем пойти вечером на дискотеку в парк. Сема был кремень, дискотека его не интересовала в принципе и не существовала, как социальное событие, поскольку трясти костями на всеобщее обозрение жуткий моветон. Я шла в печали. Одну меня точно не отпустят.

        Когда распрощались с парнями, я зависла у аппарата с газировкой. Это сейчас поколение «пепси», в мое время было поколение «дюшеса» и воды из-под колонки. Убедить Сему в необходимости культурной программы на вечер нужно было до прихода домой. Только здесь и сейчас можно попробовать пошатать его непоколебимость. Дома, получив поддержку, он уйдет в глухую оборону и не видать мне танцулек, как собственных ушей.

        Стоя у аппарата, я стала петь Семе дифирамбы. Какой он умный, сильный, красивый, местами даже гусар и смысл прятать себя, такого великолепного в четырех стенах? К тому же сейчас он в целом свободен, то почему бы, как говорится, и нет, в том смысле что как бы вполне себе и да. У Семы появились первые морщинки на лбу.

-Я плохо танцую. – выдвинул последний аргумент юноша.

-Плохой танцор, хороший отец. – радостно выдала я, видя, как рушатся последние бастионы. Глаз у Семы дернулся. Поняв, что сморозила лишнее, бросилась ему на шею, пытаясь отключить мыслительный процесс.

         В общем, вечером мы были на танцах. Я радостная, Сема хмурый.

         Энергия или скипидар, но что-то во мне требовала выхода. Поэтому при первых аккордах я усвистала в центр площадки и самозабвенно отплясывала. Устала и немного вспотела только через час. Сема с парными стояли на том же месте и зорко следили за происходящим.

        Объявили медленный танец. Ко мне подошел молодой мужчина, предложил познакомиться и потанцевать.

-Я с незнакомцами не знакомлюсь. – гордо выдала в ответ и стерла пот со лба.

        Считая, что инцидент исчерпан, развернулась, чтобы пойти к парням. Но этот "храбрый кавалерист" схватил меня за руку и предложил заглянуть к нему на квартирку, находящуюся недалеко, на рюмку чая, изучить, так сказать, коллекцию марок с острова Свободы, которую он собрал, еще будучи юным пионэром. Я, ошеломленная его наглостью, дернула руку, раздался треск ткани и рукав повис грустной гармошкой на запястье.

-Дядя. Тебе девушка русским языком сказала, не хочет она знакомиться. – раздалось позади мужчины. Я заглянула ему за спину. За ней стояла секция самбо полным составом.

        После этого началась драка. Вели парни себя ужасно. Знаете, у викингов в раю наутро отрастали новые руки-ноги, взамен отрубленных. Так вот парни дрались, будто они викинги, уже умерли и наутро всё вырастет вновь. А те, кто был на дискотеке не знали же. И дискотечная драка разделилась на два акта. В первом, под крики «наших бьют» посетители культурного мероприятия разделились на два враждебных клана, вяло махали кулаками и обильно угрожали «щас как дам». Во втором секция самбо психанула, и гонялась хоть за кем, а вся дискотека улепётывала. Потому что ну их, дураков, к чёрту.

       Через пятнадцать минут, после начала стихийного побоища, прибыла милиция и всех, со следами участия в «культурном» отдыхе, отправили в ближайшее отделение. Соответственно, задержали и секцию самбо. Я попросилась с ними добровольно.

      Через час в отделении толпились родители с тренером, разбирая уставших, но счастливых спортсменов. Нашим родителям выдали меня, с оторванным рукавом, и Сему, с разбитой губой.

-Что, оба ваши? И девочка?   –  удивленно спросил сотрудник.

-Наши. - Ответил Роман Германович и выдал Семе подзатыльник. Потом перевел взгляд на меня и тяжело вздохнул. Ко мне подошла мама и тоже выдала мне подзатыльник.

       Домой шли под конвоем. Но Сема успел мне сказать, что так весело ему давно не было. Нужно как-то повторить. Жаль, конечно, что лето заканчивается.

И тут я поняла, что скоро вернется Пашка…

Уважаемые читатели! :))) Буду признательна, если вы будете оставлять комментарии и с нажимать "мне нравится". Это важно для рейтинга книги. :)))) СПАСИБО! :))))