Из внешнего мира

Глава 2. Холод и жара

В этом томном, глухом и торжественном мире - нас двое.

Больше нет никого. Больше нет ничего. Погляди:

Потемневшее солнце трепещет как сердце живое,

Как живое влюбленное сердце, что бьется в груди.

(Г.В. Иванов)

За прозрачными стенками шара клубилась фиолетово-черная тьма, изредка ее вспарывали лезвия молний, и тогда Амелия видела волны, клокочущие внизу.

Ветер утробно завывал и набрасывался на шар с такой яростью, что казалось, вот-вот сомнет тонкую оболочку, как бумагу. Умом Амелия понимала, что прочность магического шара зависит от силы волшебника, и пока она вливает в него энергию, он может выдержать прямое попадание файрболла. Но все равно при особо мощных порывах ветра Амелия втягивала голову в плечи, ожидая, что хлипкая преграда между ней и бушующей стихией рухнет.

Внутри шара было холодно и сыро, через маленькие дырочки, оставленные для притока воздуха, проникала вода. Промокшая до нитки одежда Амелии облепляла тело ледяными доспехами. Но нельзя было отвлекаться от заклинания и тратить силы на то, чтобы высушиться. Если даже на мгновение ослабить контроль, ветер радостно подхватит шар и понесет неизвестно куда.

Во всем происходящем был только один плюс — сосредоточившись на заклинании, Амелия перестала ежесекундно вспоминать, как разламывался на куски «Цефеид».

В спину ударил поток теплого воздуха, окутал с головы до ног. От неожиданности Амелия подскочила и едва не впечаталась носом в стенку. Хорошо хоть контроль над шаром не потеряла.

— Тебе нужно отдыхать, — строго проговорила Амелия, обернувшись к Зелгадису. — Не трать силы.

Он невозмутимо продолжил создавать теплый ветер, пока не увидел, что одежда Амелии полностью высохла.

— Я потрачу гораздо больше сил на то, чтобы вылечить твою простуду.

Пожалуй, только Амелия смогла бы распознать за небрежным тоном неловкую заботу.

— Спасибо.

Левитировать шар и так было нелегко, но с неистовым ветром, дующим словно бы со всех сторон, это превращалось в настоящее героическое испытание. Амелия начала уставать, руки налились свинцовой тяжестью, как после долгой тренировки, хотя она ими почти не двигала.

Через бесконечное число минут… или часов?.. Амелия потеряла счет времени… ее сменил Зелгадис.

Амелия думала, что после всего пережитого не сможет заснуть, но как только она свернулась калачиком на дне шара, сон окутал ее тяжелой, вязкой пеленой. Ей привиделись извивающиеся черные змеи, сотканные из воды и тумана. Они ползали по ее коже, оставляя дорожки ледяных мурашек.

Когда Зелгадис разбудил Амелию, она чувствовала себя совершенно разбитой. Спина затекла от неудобного положения и холода, шею ломило.

Но самым скверным было то, что шар по-прежнему трясся под ударами ветра, а за его стенками чернели тучи.

— Шторм еще не закончился? — простонала Амелия, растирая шею. — Сколько он уже идет?!

— Примерно сутки, — поколебавшись, ответил Зелгадис.

Он обладал отличным чувством времени и всегда мог сказать, день сейчас или ночь. Но в такой круговерти даже его стали одолевать сомнения.

— Целые сутки? Разве такое возможно? Может быть, это колдовской шторм? — предположила Амелия. — Если тот столб света дело рук мазоку, то они же могут создавать шторма, чтобы не подпускать к нему корабли людей.

— Не следует во всем винить мазоку, — Зелгадис ухмыльнулся. — Я думаю, долгий шторм — обычное природное явление в этих краях. Наши моряки уже тысячу лет не уплывали далеко от берега и мало что знают об открытом море. Давай отложим теоретизирование на потом. Забирай управление.

Зелгадис и так постарался дать Амелии как можно больше времени на отдых. Он разбудил ее только тогда, когда глаза начали слипаться от усталости.

— Можешь еще немного подержать заклинание? — попросила Амелия. — Я хочу попить.

Зелгадис коротко кивнул, у него у самого во рту пересохло.

Амелия сложила одну ладонь чашей, подняла над ней руку и шепнула: «Аква Криэйт». Тоненькая струйка воды полилась прямо из воздуха в ее ладонь. Амелия принялась жадно пить, стараясь не расплескать ни капли драгоценной влаги.

— Все, я готова. Давай.

— Старайся двигаться строго вперед, не сбивайся с курса, — предупредил ее Зелгадис.

Его грызла тревога, что из-за ветра они уже давно сместились с ранее выбранного направления. Или того хуже — летают кругами. В царящем вокруг хаосе сложно было найти хоть какой-то ориентир. Возможно, они так и будут летать во мраке, пока не умрут с голоду или не рухнут в воду, истощив все силы. Зелгадис не стал делиться своими опасениями с Амелией. Он забылся тяжелым сном, а она сосредоточилась на управлении шаром.

Потянулись долгие, однообразные часы, полные воя ветра и шума волн. Иногда Амелии слышались среди этих звуков визгливые голоса и злобный смех. Наконец, Зелгадис ее сменил, но даже во сне Амелию преследовал хохот ветра.

Во время «вахты» Зелгадиса монотонный полет сквозь шторм нарушило появление морского дракона.

На фоне волн мелькнуло серебристо-голубое тело. Сначала Зелгадис решил, что дракон просто проплывал мимо, но через полминуты перепончатый гребень снова показался над водой. Дракон преследовал шар! И как только смог его разглядеть с такого расстояния?

Вспомнив недавние предположения Амелии, Зелгадис засомневался: звери ли морские драконы? Неужели, они какие-то низшие мазоку? В старых легендах упоминалось, что Море Демонов было названо так не для красного словца, а потому, что в незапамятные времена в его глубинах поселилась одна из Лордов Мазоку.

Задумавшись, Зелгадис отвлекся от дракона всего на пару мгновений и прозевал момент, когда тот выпрыгнул из воды. Гибкое тело вытянулось во всю длину, словно распрямившаяся пружина.

Все еще не в силах поверить в увиденное, Зелгадис вскинул руку, заставляя шар взлететь выше. Но дракон успел коснуться его дна кончиком носа. От толчка шар закрутился юлой, Зелгадис не удержался на ногах и распластался по стене. Амелия упала на него, с трудом разлепила отяжелевшие веки и окинула окружающее осоловевшим взглядом.

Дракон рухнул в море, вверх ударил фонтан воды, брызги окатили шар. Зелгадис поспешил поднять их жалкое убежище еще выше, до самого раздутого брюха туч, и заставил его зависнуть на месте. Теперь было совершенно невозможно определить, в каком направлении лететь. Как будто дракон этого и добивался. Зелгадис выругался сквозь зубы, Амелия озадаченно посмотрела на него. Спросонья она плохо соображала.

— Все в порядке, спи, — проговорил Зелгадис, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее.

Успокоенная Амелия снова свернулась калачиком на дне шара и мгновенно провалилась в сон.

На самом деле Зелгадис совершенно не чувствовал той уверенности, которую усиленно имитировал. В какую сторону теперь лететь? Или стоит остаться на месте?

Зелгадис очень не хотел будить изможденную Амелию, но, поломав голову, он понял, что ничего не остается, как вновь положиться на ее слабые способности к предсказанию. Он слегка потряс ее за плечо, но Амелия лишь пробормотала что-то неразборчивое, вязкая паутина сна надежно окутала ее. Зелгадис тряхнул сильнее, позвал, только тогда Амелия открыла глаза.

— Нужно снова определить направление, — Зелгадис быстро рассказал о нападении дракона.

— Наверное, лететь куда-то с самого начала было плохой идеей.

Амелия старалась даже в самых тяжелых ситуациях сохранять бодрость духа, но, как оказалось, это было гораздо легче сделать в сражении, где твоя жизнь висит на волоске. А вот во время тягостного полета через черный шторм в никуда — необычайно сложно. Подспудно Амелию грызло чувство вины, отравляя, точно медленно действующий яд. Экспедицию доверили ей. Да, ее должность была во многом номинальной, и на самом деле всем руководил бы совет из нескольких магов и генералов. Но все-таки…

Амелия не смогла никого защитить.

Заметив ее отсутствующий взгляд и дрожащие губы, Зелгадис громко сказал:

— Надо двигаться. Ты найдешь верное направление. Давай.

И добавил, зная, что такая патетичная фраза произведет на Амелию впечатление.

— Мы должны обязательно продолжить исследование внешнего мира ради тех, кто погиб.

Амелия угрюмо кивнула и, сложив руки в молитвенном жесте, сосредоточилась на определении направления.

— Туда, — сказала она через минуту.

И они полетели дальше.

По подсчетам Зелгадиса прошло около трех суток. Трое суток в тесном шаре, на поддержание которого каждый раз, казалось, уходило все больше сил. Без еды. Сам Зелгадис голода пока не чувствовал, но вот Амелия такой выносливостью похвастаться не могла. Она не проронила ни слова жалобы. Одна из прекрасных черт Амелии, заставлявших Зелгадиса ее уважать — в ситуациях по-настоящему тяжелых — она никогда не позволяла себе ныть.

Но как Амелия ни бодрилась, Зелгадис прекрасно видел, насколько она истощена. Магия выпивала из нее силы, которые можно было восполнить только отдыхом и обильной едой. Не зря ведь Лина всегда жрала как не в себя.

Зелгадис старался дать Амелии больше времени на сон. Будь его воля, он бы управлял шаром один. Но даже ему требовался краткий отдых.

— Ты специально меня жалеешь, — с укором сказала Амелия, просыпаясь в очередной раз.

— Ничего подобного, — не моргнув глазом, соврал Зелгадис. — Я рационально распределяю ресурсы.

Амелия нахмурилась, но у нее даже на споры не осталось сил. Она двигалась с трудом, тело одеревенело. Чтобы просто поднять руку требовалось прилагать немалые усилия.

«Ну, зато похудею», — кисло подумала она.

На четвертый день буря начала стихать. Дежурившая в это время Амелия поспешила растолкать Зелгадиса. Они оба напряженно наблюдали, как рассеиваются тучи. Чистое небо показалось неправдоподобно голубым, будто на детском рисунке. Успевшие отвыкнуть от солнца Зелгадис и Амелия щурились, утирая выступившие на глазах слезы. И поэтому не сразу смогли найти на горизонте столб света. Зелгадис заметил его первым и с трудом проглотил проклятие.

Столб света находился по левую руку и гораздо дальше, чем в тот день, когда эскадра покидала порт. Его даже видно было хуже, чем с побережья Полуострова.

— Я предупреждала, что не сильна в предсказаниях, — упавшим голосом проговорила Амелия.

— Я тебя ни в чем не обвиняю, — быстро сказал Зелгадис.

— Но от тебя исходят обвиняющие эмансации! — попыталась неловко пошутить Амелия.

— Эманации, — педантично поправил Зелгадис.

Взбодриться не получилось: оба понимали, что впереди их опять ждут долгие дни полета. А силы на исходе. Но друзья были не из той породы людей, которые опускают руки, не поборовшись до конца.

— Вперед, — мрачно буркнул Зелгадис и уже собрался направить шар к столбу света, когда Амелия сдавленно вскрикнула.

— Зел, смотри! Там!

Она указывала пальцем на едва заметную темную полосу на горизонте. Зелгадис вгляделся пристальнее. Без сомнения это…

— Земля!

Все-таки у Амелии было чутье, которое спасло жизнь им обоим.

Надежда придала сил. Зелгадис и Амелия вместе погнали шар в нужном направлении и вскоре опустились на берег.

Кругом, куда ни кинь взгляд, простирались песчаные дюны. Но счастливая Амелия не обратила на местность особого внимания.

— И вот несгибаемые путешественники ступили на землю Внешнего Мира! — браво объявила она и распласталась на песке.

Только затем, чтобы тут же вскочить и заплясать на месте.

— Горячо! Горячо!

Зелгадис, в отличие от Амелии, совершенно не радовался, догадываясь, что они попали из огня да в полымя.

— Даг Хог! — крикнул он, хлопая раскрытой ладонью по земле.

Песок зашуршал, вздыбился, будто под ним ворочался гигантский червь — и ввысь поднялись три каменных конуса.

— В тень! — скомандовал Зелгадис.

Амелия, уже сообразившая, в чем дело, поспешила укрыться в тени скалы. Но даже после пары минут на солнце, у нее на коже остались красные пятна.

— Айсик Ленс! — Зелгадис взмахнул рукой.

Лед, покрывший песок, растаял почти мгновенно. Но хоть немного его охладил, давая возможность стоять, а не прыгать все время с ноги на ногу.

— Пустыня, — мрачно констатировал Зелгадис, вставая рядом с Амелией.

За этим коротким словом скрывалась ожидающая их пугающая перспектива. Жара. Жажда. Голод.

Тени от искусственных скал едва хватало, чтобы закрыть их обоих. За границами лоскутка мрака нещадно припекало солнце. И ведь до полудня еще далеко!

От жары воздух, казалось, сгустился и вот-вот начнет таять. Амелия была готова поклясться, что видит над песком слабую дымку. Или возможно, ей уже напекло голову, и начались галлюцинации?

— Ну, почему нам так не везет?! — сев на корточки, Амелия замолотила по песку кулаками. — Мы ведь хотели исследовать новые земли и столб света. Если он опасен — уничтожить его. Благородные цели! Тогда почему боги словно препятствуют нам?

Амелии хотелось разреветься. Что толку быть стойкой, если судьба каждый раз проверяет тебя на прочность?

— Успокойся, — сухо произнес Зелгадис. — Твоя истерика температуру не понизит, скорее повысит.

Когда Амелию захлестывали эмоции, привести ее в себя можно было только холодным тоном, действовавшим как ушат ледяной воды. Вот и сейчас проверенный способ помог. Амелия глубоко вдохнула, выдохнула. На смену отчаянию пришла решимость.

— У тебя есть план? — спросила она у Зелгадиса, спокойно встречая его взгляд.

— Ночью станет холоднее, и мы сможем передвигаться. Пойдем вдоль берега. Поищем человеческое жилье.

О том, что случиться, если они не найдут людей, оба предпочитали не думать.

Потянулись часы ожидания. По мере того, как толстое солнце лениво взбиралось на небо, становилось жарче. Амелия потела и почти сразу высыхала. Все время хотелось пить, язык опух, вся гортань пылала.

— Аква Криэйт, — в который раз просипела Амелия.

Ей в ладонь вылилась слабая струйка воды, которая скорее усилила, чем утолила жажду. В итоге вся жидкость вышла с потом, и через полминуты Амелия снова мучительно хотела пить. Замкнутый круг.

Зелгадиса жажда мучила не так сильно, тем не менее, ему было еще хуже, чем Амелии. Камни на его коже нагрелись, и он словно бы оказался в сауне. Его проволочные волосы раскалились, стали мягкими и липли ко лбу. Голова горела, казалось, мозг скоро начнет плавиться и потечет из ушей. Зелгадис находился в полузабытьи, почти не воспринимая окружающее. В сознании всплывали смутные образы из детства. Как Резо учил его первому заклинанию. Зелгадис давно забыл, что это был «Лайтинг». Теперь вспомнил. Вместе с воспоминаниями вернулось светлое чувство от первого успеха…

В какой-то момент Амелия заметила, что Зелгадис перестал пить. Он неподвижно сидел, привалившись спиной к скале и, кажется, даже не дышал. Амелия с трудом смогла пошевелиться, при каждом движении высохшая, точно пергамент, кожа болезненно натягивалась. Но Амелия все-таки пододвинулась ближе к Зелгадису, тронула его за плечо. Хотела его позвать, но из пересохшего горла вырвался только сдавленный хрип. Зелгадис никак не отреагировал на прикосновение Амелии. Хвала Цефеиду, он дышал, но слабо. Амелия похлопала его по щеке, и сразу же отдернула руку. Камни на коже Зелгадиса оказались обжигающе горячими, от них едва не валил пар.

— Аква Криэйт, — прошептала Амелия так тихо, что сама едва расслышала свой голос.

Жалкими каплями влаги она смочила потрескавшиеся губы Зелгадиса, обтерла его лицо. Он слабо дернулся, приоткрыл мутные глаза. Амелия поспешила создать еще воды и поднесла ему сложенные чашечкой ладони. Зелгадис потянулся к жидкости, плохо понимая, что делает. Сейчас он был подобен измученному животному, которое начинает бежать быстрее, почувствовав запах воды. Он жадно лакал из рук Амелии, царапая шершавым языком кожу на ее ладонях, ставшую от жары особо чувствительной. Напившись, Зелгадис снова погрузился в бессознательное состояние.

День тянулся бесконечно. Казалось, солнце никогда не уйдет с неба. Раскаленный песок полыхал жидким золотом, на него невозможно было смотреть, и Амелия спрятала лицо в коленях. Но даже так перед глазами носились огненно-рыжие круги, выжженные на сетчатке.

Похоже, Амелия погрузилась в полудрему. Очнулась она внезапно, словно кто-то ее позвал. Встрепенувшись, она увидела, что стало заметно темнее. Солнце величаво опускалось за горизонт. Мелкие холмики, покрывавшие пустыню, точно рябь морскую гладь, отбрасывали чернильно-черные тени, разлиновывая песок.

Небо постепенно меняло цвет, поражая богатством красок. Светло-голубой плавно перетекал в канареечно-желтый. Затем нежно-розовый. Апельсиново-оранжевый. Карминовый. Бордовый. И синхронно менялся цвет песков. Удлинялись черные тени, извиваясь, словно живые. Это было бы прекрасно. Если бы не несло с собой смерть.

Все оттенки алого. Все оттенки жара. Пейзаж словно из горячечного бреда больного лихорадкой. Амелия хотела, чтобы все оказалось лишь плодом ее воображения. Как чудесно было бы закрыть глаза и проснуться у себя в комнате во дворце. Понять, что она просто долго болела и ничего страшного не произошло.

Наконец, жестокое дневное светило ушло спать в свой небесный чертог за гранью мира. Благословенная ночь заключила пустыню в ласковые объятия. Жара спала, в сторону моря подул легкий ветерок. На сиреневом бархате неба засияла полная луна, и высыпали ее верные спутницы — звезды, казавшиеся истосковавшейся по прохладе Амелии кристалликами льда. Их хотелось лизнуть. Она невольно залюбовалась незнакомыми созвездиями, похожими на драгоценные ожерелья. Звезды выглядели такими крупными и яркими — протяни руку и почувствуешь острые грани.

Холод привел Зелгадиса в чувство. Камни на его коже быстро остывали, от резкого перепада температур тело свело судорогой. Вдруг раздался сухой треск, будто что-то лопнуло.

Обернувшаяся к Зелгадису Амелия сдавленно охнула, увидев, как раскололся небольшой камешек под его правым глазом. Осколки упали на песок, а на месте камня осталась чистая кожа.

— Исцеление, — смогла выдавить Амелия и показала пальцем себе на лицо.

Для того чтобы поднять руку, Зелгадису потребовалось сделать неимоверное усилие. Он ощупал участок кожи, где совсем недавно был каменный нарост. Похоже, таких колебаний температуры не могли выдержать даже камни. Зелгадис горько расхохотался бы вслух, если бы мог. Но оставалось смеяться лишь мысленно. Несколько дней в пустыне — и он избавится от ненавистных наростов. Вот только сдохнет раньше.

Держась за скалу, Амелия медленно встала. Ноги мелко дрожали, голова кружилась. Амелию мутило, хотя с чего бы? После стольких дней голодания живот прилип к позвоночнику. Тошнить там было нечем, разве что собственными кишками.

— По… шли, — прошептала Амелия.

У Зелгадиса не было сил подняться. Тело онемело. Амелия подковыляла к нему, потянула за руку, пусть это и было совершенно бесполезно — сейчас она не смогла бы его поднять.

— Идем, — она смогла произнести это отчетливее.

Зелгадис уцепился рукой за скалу и начал подтягивать себя вверх, будто вытаскивая из земли. Амелия поддерживала его за плечо, он был одновременно благодарен ей за помощь и стыдился. Слабость. Ненавистное слово. Вся его жизнь была подчинена тому, чтобы стать сильным, независимым. Не нуждающимся ни в чьей помощи.

Зелгадис выпрямился, но держался на ногах благодаря одной силе воли. Его шатало, в глазах двоилось. Он сделал один шаг, второй. Постепенно стало немного легче.

Зелгадис и Амелия побрели вдоль берега. Волны с тихим шелестом набегали на песок, и кроме отрывистого дыхания друзей этот звук был единственным, что нарушало гробовую тишину.

Лунный свет молочной дымкой струился по барханам, очерчивая мягкие контуры чернильными тенями. Амелия смотрела на двухцветный пейзаж, и ее не покидало ощущение нереальности происходящего. Они с Зелгадисом будто остались одни в целом мире, последние люди погибшей цивилизации, обреченные вечно скитаться по мертвой земле. От таких образов накатывала потусторонняя жуть. Но к страху примешивалось какое-то обреченное спокойствие. Покорное принятие всего, что произошло и еще произойдет. И до боли острое чувство привязанности. Амелия хотела бы рассказать об этом Зелгадису, однако не нашла подходящих слов, поэтому просто вязла его за руку. В ответ он едва ощутимо пожал ее пальцы.

В глубине души Зелгадис уже смирился с тем, что им не выбраться из пустыни живыми. Как ни странно, себя он особо не жалел, думая только об Амелии. Она такая яркая, свежая и юная. От одной мысли, что ее сияние потухнет, становилось горько.

Серебряная луна приносила холод, дувший в стону моря ветер забирался ледяными пальцами под одежду. Амелия начала дрожать, по коже побежали мурашки. Пустыня будто издевалась. Сначала мучила путников нестерпимой жарой, заставляя мечтать о прохладе. Но долгожданный холод обернулся морозом, и теперь впору было молить о тепле.

Зелгадис отдал Амелии свой плащ. Она пробовала возразить, но он просто закутал ее в ткань и молча побрел дальше. Шерстяной плащ на некоторое время согрел Амелию, но становилось холоднее, и она снова начала стучать зубами.

Нагревшиеся за день камни быстрее отдавали тепло, Зелгадису было в два раза холоднее, чем Амелии. И совсем не осталось сил, чтобы вызвать файрболл. Хотя какой с него толк, если нет топлива, чтобы разжечь костер? В этом была какая-то злая ирония: два сильных мага, побеждавшие Лордов Мазоку и самого Повелителя Тьмы, обречены на гибель в пустыне от банального холодна и голода.

Запнувшись обо что-то, Зелгадис растянулся на земле. Шершавые песчинки показались вдруг мягкой периной. На ней так удобно было лежать. Не надо никуда идти. Не надо напрягаться. Бежать, искать, бороться. Как чудесно просто закрыть глаза и погрузиться в небытие.

— Зел, вставай, — Амелия потянула его за воротник. — Зел!

Ее голос доносился до Зелгадиса точно через толстый слой ваты.

— Зел! Нельзя лежать! Надо двигаться!

Да, да. Сейчас он встанет. Что же Амелия так шумит? Вечно она беспокоится по пустякам, глупышка. С ним ведь все в порядке. Он просто полежит тут пару минут, отдохнет.

Зелгадис погрузился во мрак и больше не слышал голоса Амелии.

Она тщетно звала его, тормошила, молотила по спине кулаками, раздирая костяшки пальцев. Амелия бы расплакалась, но в теле не осталось влаги на слезы.

Это конец. Не только экспедиции во внешний мир, но и их с Зелгадисом путешествию, которое началось три года назад.

Что ж Амелия была счастлива все это время. Ей не о чем было жалеть.

Опустившись на землю, она свернулась калачиком рядом с Зелгадисом, одной рукой обняв его за плечи.

Ветер заносил две неподвижные фигуры на берегу песком, будто укрывая саваном.