АЛЬФА и её колдун

Глава 2. Руны на коже

Калеб стоял посреди лаборатории, его тень дрожала на стене, повторяя каждое движение. Я наблюдала, как он пытается скрыть дрожь в пальцах, сжимая край плаща. Сегодняшний урок требовал большего, чем просто раздевание. Ему предстояло узнать, как магия может проникать под кожу, оставляя следы, которые не стереть.

— Сними всё, — приказала я, не отрываясь от приготовления пигмента. Смесь толчёного обсидиана и моей крови пузырилась в чаше, издавая шипение, похожее на змеиный шёпот.

Он замер, глаза метнулись к двери, но путь уже преграждали лозы, сплетённые мной на рассвете. Его пальцы дрогнули, расстёгивая пряжки. Плащ упал на пол, затем рубашка. Тело Калеба оказалось худее, чем я предполагала — рёбра выпирали, словно частокол под бледной кожей. Идеальный холст.

— Ложись, — кивнула я на каменный стол, покрытый шкурами.

Он повиновался, лёжа на спине, глаза упёрлись в потолок. Я подошла, держа кисть из волчьей шерсти. Пигмент пах железом и горечью полыни. Первое прикосновение к его груди заставило его вздрогнуть.

— Это… будет больно? — спросил он, пытаясь следить за движениями кисти.

— Зависит от твоего послушания, — ответила я, выводя первую руну над его сердцем. Символ защиты. Чернила впитывались в кожу, оставляя багровый след. Его дыхание участилось, но он сжал губы, не издав звука.

Вторую руну я нанесла ниже, чуть левее пупка. Здесь кожа была тоньше, теплее. Кисть скользнула по чувствительному месту, и он задержал дыхание.

— Д-долго это продлится? — голос сорвался, когда я провела линию к бедру.

— Пока не закончу, — мои пальцы прижали его бедро к столу, чувствуя, как напряглись мышцы.

Руны множились, сплетаясь в узор, напоминающий паутину. Калеб начал потеть, капли скатывались по вискам, растворяясь в волосах. Его пальцы вцепились в край стола, суставы побелели.

— Почему… почему именно здесь? — он кивнул на руну у внутренней стороны бедра.

— Потому что здесь бьётся твой страх, — я наклонилась ближе, чувствуя, как его дыхание обжигает щёку. — И твоё желание.

Он сглотнул, а я продолжила, смещаясь выше. Кисть коснулась рёбер, шеи, ключиц. Каждая новая руна заставляла его вздрагивать, но он молчал, стиснув зубы. Лишь когда я добралась до чувствительной зоны под коленом, вырвался стон.

— Тише, — прошептала я, проводя языком по высохшим чернилам. Солёный вкус его пота смешался с горечью пигмента. — Иначе придётся начать сначала.

К полудню его тело покрыла паутина из символов. Я отошла, оценивая работу. Руны пульсировали в такт его сердцу, наполняя комнату тусклым свечением.

— Встань, — бросила я, моя тень упала на него, когда он поднялся.

Он шатался, опираясь о стол. Руны на груди светились интенсивнее, реагируя на близость моей магии.

— Теперь твоя очередь, — я протянула ему кисть. — Нарисуй на мне то же самое.

Его глаза расширились.

— Я… не умею…

— Умрёшь, если ошибёшься, — улыбнулась я, сбрасывая платье.

Он замер, кисть дрожала в его руке. Я наблюдала, как его взгляд скользит по моей коже, останавливаясь на шрамах от старых ритуалов. Его дыхание стало прерывистым, пальцы сжали кисть так, что костяшки побелели.

Первый штрих он нанёс на моё плечо. Линия дрогнула, чернила растеклись. Я вздохнула, хватая его за запястье.

— Неужели тебя ничему не учили? — мои ногти впились в его кожу. — Рисуй чётко, иначе…

Он кивнул, вырывая руку. Вторую попытку сделал медленнее, копируя узор с собственной груди. Его прикосновения были нежными, будто боялся разбить. Кисть скользила по рёбрам, животу, бедру. Где-то он замедлялся, проводя линию несколько раз, где-то торопился, оставляя кляксы.

— Здесь, — я взяла его руку, направляя к внутренней стороне бедра. — Пропустил символ.

Он замер, кисть дрогнула. Чернила растеклись, обжигая кожу. Я засмеялась, видя, как он краснеет.

— Концентрируйся, мальчик. Или тебе нужна помощь?

Он резко отдернул руку, закончив узор. Руны на моём теле вспыхнули, синхронизируясь с его. Боль пронзила тело, как тысячи игл. Я вцепилась в край стола, сдерживая стон.

— Что… что это? — он отступил, глаза полные ужаса.

— Связь, — прошипела я, чувствуя, как наши магии сплетаются. — Теперь ты часть меня.

Он упал на колени, схватившись за голову. Руны на его коже пылали, отбрасывая багровые блики на стены. Я подошла, приподняв его подбородок.

— Урок окончен. Завтра научишься этим пользоваться.

Он выполз из лаборатории, оставляя за собой след из капель пота и чернил. Я же осталась, разглядывая отражение в медном тазу. Руны светились тускло, напоминая о его неумелых прикосновениях.

Графиня-сова заворковала на подоконнике, её глаза сверкали насмешливо.

— Ты рискуешь, — прошептала она, перья шелестели, как страницы запретной книги.

— Риск — моя вторая натура, — ответила я, стирая с кожи кляксу, оставленную его дрожащей рукой.

Ночью я проснулась от жжения. Руны на теле пульсировали, синхронно с его дыханием где-то в дальнем конце деревни. Я встала, подошла к окну. Лес Шепчущихся Корней молчал, но в темноте мелькали огоньки — духи наблюдали.

Утром Калеб пришёл с тёмными кругами под глазами. Его руны поблёкли, но всё ещё светились при моём приближении.

— Сегодня, — начала я, бросая ему нож, — ты научишься их активировать.

Он поймал клинок, неуверенно сжав рукоять.

— Как?

— Кровью, — улыбнулась я, расстёгивая платье. — Твоей или моей — выбирай.

Он замер, нож дрожал в его руке. Я подошла ближе, пока лезвие не упёрлось мне в грудь.

— Ну же, — прошептала я, обхватив его руку. — Покажи, на что способен.

Он отпрянул, нож упал на пол. Я засмеялась, поднимая клинок.

— Жалко. Ты мог бы стать интереснее.

К вечеру его руны погасли, оставив лишь бледные шрамы. Но связь осталась — я чувствовала каждый его шаг, каждый вздох. Как нить, протянутую через весь Лунный Ключ.

Перед сном я обнаружила на столе цветок — синий, как его магия, с лепестками, напоминающими руны. Графиня-сова хихикнула в темноте.

— Он учится, — прошептала она.

— Учится бояться, — поправила я, сжимая цветок в кулаке. Но не выбросила.

Луна висела над Лесом Шепчущихся Корней, как серебряная монета, брошенная богами на ставку в нашей игре. Я заставила Калеба выкопать яму у края деревни — глубже человеческого роста, шире, чем размах рук. Земля пахла сыростью и гниющими корнями, а его ладони уже кровоточили от ударов лопатой.

— Для чего это? — спросил он, вытирая пот со лба. Грязь смешалась с кровью на его щеке, образуя узор, похожий на карту забытых земель.

— Для танца, — ответила я, бросая в яму мешок с костями лесных тварей. Они зашелестели, словно перешёптываясь о нашем будущем. — Лунный свет должен омыть тебя перед ритуалом.

Он посмотрел на яму, потом на меня, и в его глазах мелькнуло понимание. Страх. Я улыбнулась, подбрасывая в воздух нож для ритуалов. Лезвие перевернулось, вонзившись в землю у его ног.

— Разденься.

Он колебался, пальцы дрожали на пряжке ремня. Я щёлкнула пальцами, и его одежда вспыхнула синим пламенем. Он вскрикнул, пытаясь сбить огонь, но пламя исчезло, оставив кожу целой и невредимой.

— Ты учишься медленнее, чем слизняк, — проворчала я, спрыгивая в яму. Кости хрустели под ногами, издавая звуки, похожие на детский смех. — Спускайся.

Он последовал, осторожно ступая по скользким стенкам. Луна освещала его тело, подчёркивая каждую впадину, каждый мускул. Руны, нанесённые неделю назад, светились тускло, как угли под пеплом.

— Встань здесь, — указала я на центр ямы, где кости образовывали круг. — И не двигайся.

Он занял место, а я начала обходить его, рассыпая порошок из толчёных лунных камней. Каждый шаг сопровождался шёпотом заклинаний, каждое слово заставляло руны на его коже пульсировать. Воздух сгустился, наполняясь запахом мха и чего-то металлического, как кровь на языке.

— Подними руки, — приказала я. Он повиновался, и я обвязала его запястья лозами плюща. Листья шипами впивались в кожу, оставляя капли крови, которые падали вниз, питая кости.

Ритуал начался с моего танца вокруг него. Каждый поворот, каждый жест руки высекал искры из воздуха. Он пытался следить за мной глазами, но я двигалась быстрее, превращаясь в размытое пятно света и теней. Его дыхание участилось, грудь вздымалась, а руны загорались ярче с каждым моим прикосновением.

Внезапно я схватила его за подбородок, заставляя запрокинуть голову.

— Ты украл мой амулет, — прошептала я, чувствуя, как дрожит его челюсть под моими пальцами.

— Я… я не… — он попытался отстраниться, но лозы держали крепко.

— Врешь. — Моя свободная рука скользнула по его груди, останавливаясь над сердцем. — Он сейчас у тебя за пазухой.

Его глаза расширились. Я рванула вниз, и кожаный шнурок порвался. Серебряный амулет упал в мою ладонь, всё ещё тёплый от его тела.

— Глупец, — я сжала амулет, чувствуя, как магия жжёт кожу. — Ты думал, что спрячешь его от меня?

Он молчал, губы сжаты в тонкую линию. Я отшвырнула амулет в сторону, где он зарычал, как живой, закатившись под корни.

Наказание было стремительным. Плеть из сплетённого лунного света появилась в моей руке, сверкнув, как лезвие. Первый удар пришёлся по спине, оставляя полосу света, которая медленно гасла, превращаясь в шрам. Он застонал, но не закричал. Второй удар перекрестил первый, образуя символ неповиновения.

— Ты никогда не скроешь от меня правду, — шипела я, нанося удар за ударом. Его спина превращалась в полотно из светящихся линий, а воздух наполнился запахом палёной кожи. — Никогда.

Он упал на колени, лозы плюща впились глубже, обвивая тело, как змеи. Я остановилась, плеть исчезла, оставив только дрожь в пальцах. Его руны пылали теперь ярко-синим, освещая стенки ямы.

— Зачем? — выдохнул он, не поднимая головы.

— Чтобы ты запомнил, — я присела перед ним, приподнимая его лицо за подбородок. — Я всегда буду сильнее. Всегда.

Его глаза встретились с моими. В них не было слёз, только упрямство, которое заставило моё сердце биться чаще. Я отпустила его, вставая.

— Теперь танцуй.

Он поднялся, лозы распались в пыль. Его движения были неуверенными, словно новорождённый оленёнок. Руки поднимались и опускались, повторяя мои пассы, ноги спотыкались о кости. Но с каждым шагом руны светились ярче, а воздух вокруг нас начинал вибрировать.

Я присоединилась, ведя его как партнёра в смертельном вальсе. Наши тени сливались на стенках ямы, образуя чудовищные фигуры. Его дыхание смешалось с моим, ладони коснулись моей талии — сначала робко, потом увереннее.

Луна достигла зенита, когда земля под нами дрогнула. Кости в яме зашевелились, складываясь в скелет гигантской змеи. Калеб отпрянул, но я схватила его за руку.

— Продолжай! — закричала я над рёвом поднимающегося ветра.

Он зажмурился, возобновив танец. Костяная змея обвила нас, её пустые глазницы сверкали лунным светом. Я чувствовала, как его магия бьётся в нём, пытаясь вырваться, и вцепилась ему в плечи.

— Отпусти! — прошипела я ему в ухо. — Отпусти контроль!

Он закричал, и волна силы вырвалась из него, сметая костяную змею в пыль. Ямы больше не существовало — мы стояли на ровной земле, окружённые кольцом вывернутых корней.

Он упал на колени, дрожа всем телом. Руны на его коже погасли, оставив только бледные шрамы. Я стояла над ним, волосы развевались в внезапно налетевшем ветре.

— Ты… ты знала, что это произойдёт? — он поднял на меня взгляд.

— Надеялась, — улыбнулась я, протягивая руку. — Вставай. Завтра будет хуже.

Он взял мою ладонь, его пальцы были холодными, но крепкими. Когда он поднялся, наша грудь почти соприкоснулась. Я почувствовала, как бьётся его сердце — быстро, как крылья пойманной птицы.

— Ты сделала это специально, — прошептал он. — Чтобы показать свою силу.

— Чтобы показать твою слабость, — поправила я, отстраняясь. — Но сегодня ты был… приемлем.

Он промолчал, подбирая разорванную одежду. Я наблюдала, как он уходит, спотыкаясь о вывороченные корни. Луна освещала его спину, где шрамы уже начинали заживать, образуя новый узор.

Ночью я нашла амулет там, куда его бросила. Серебро почернело, покрылось трещинами. Я зажала его в кулаке, пока острые края не впились в ладонь. Боль была сладкой, как обещание.

Утром на пороге лежал букет из ночных цветов, их лепестки блестели росой. Я растоптала их каблуком, но один спрятала в складках платья. На всякий случай.