Записки сумасшедшей: Мэри.

1. Жизнь, такая, как она есть.

 Трезвонит будильник. Ему уже очень много лет и звук колокольчиков начинает скрипеть.

С утра у меня всегда будто бы взрыв на голове.

— Питер... Питер... Пора бар открывать...—я подношу будильник к уху моего спящего жениха.

— Твоя оче... Ой! Я думал, что это Ровена вопит...—вслепую щупая прикроватный столик, Питер не сразу находит очки.

Питер... Питер Брэди... Может быть, кто-то не считает его интересным, красивым, умным.

Мне наплевать на мнения других людей.

— Я уже давно её покормила. Она сначала меня испугалась.—сняв очень большую связку браслетов с подставки, я поочерёдно надеваю их на руки.

— Я сам порою тебя боюсь по утрам. А где рубашка? Хммм... Ясно... Я думаю, с тобой мне придётся делать огромные запасы одежды...—

***

Наш хоррор-бар не из таких, куда заходят звёзды. Здесь повсюду стоят большие фигуры монстров, которые выбирала я.

Питер во многом мне помог: именно он нашёл это место, заплатил часть денег за него...

Когда любимый причёсывается, я подхожу к нему сзади и обнимаю.

— Какой ужасной была бы моя жизнь, если бы я не встретила тебя...—тихо я шепчу.—Ты, кстати, не ту рубашку надел...—

С утра мы открываем "Гробницу", наш бар.

Питер одет так же, как и всегда, а я надеваю форму медсестры-то, что мне и ему нравится больше всего... Бутафорские кровавые пятна и ножи встают на свои законные места.

Когда я включаю музыку, постепенно бар оживает.

Мне нравится сидеть за стойкой даже несмотря на то, что здесь много людей. Люблю работать в нашем баре...

Я ведь не такая, как все... Я не похожа на других. Когда я появилась на свет, моя мать кем-то была одержима и на ней проводился ритуал экзорцизма.

Когда мы с Питером Брэди встретились, я сразу не смогла поверить, что такую как я кто-то может...

Ох, а завтра ведь большой день. Мне завтра наступит возраст Иисуса Христа...

Я из музыки выбираю сегодня Nightcore, просто потому что не хочу, чтобы здесь было тихо.

— На завтра что-нибудь планируешь, Мэри?—

Я вздрогнула от этого голоса.

Не он меня напугал, он вырвал меня из плена мыслей.

Ведь это мой самый любимый друг, настолько важный для меня, что я считаю его почти братом.

Том...

— Планирую, но не так всё жутко, как хотелось бы! Я наконец-то дождалась новых украшений и сразу два ножа напялила. На дне рождения топор будет.—я улыбнулась.—Соберёмся все в "Гробнице"? Я завтра не работаю.—

— Ладно, в "Гробнице", так в "Гробнице". Надеюсь, что освобожусь пораньше.—

Когда в "Гробницу" приходит кто-нибудь из моих друзей, я не доверяю это дело официантам.

Я сама их обслуживаю.

Выйдя из гробницы, я машу рукой вслед Тому.

Неприятное чувство заставляет меня вернуться в бар поскорее.

Кажется, это чувство страха...

***

У Ровены вечером поднялась температура. Я подняла мою годовалую дочку на руки и почувствовала, что её лихорадит. Она дрожит как осиновый лист.

— Питер! Питер!—выбегаю в зал я с дочерью на руках.—Ровена, кажется, заболела...—

— Так кажется или заболела?—мой муж закрыл входную дверь и подошёл ко мне.—Ужас! Лоб очень горячий...—

— Заводи машину, поедем в больницу...—

***

— Ну что, насколько серьёзно состояние Ровены?—мне самой уже от страха было плохо. Руки тряслись, в груди кололо. Я подскочила к доктору так быстро, что напугала и едва не сбила его.

— У неё заражение крови, по крайней мере, на заражение это похоже... Не хочу вас заранее пугать, но даже невозможно определить, что это конкретно.—его глаза были наполнены страхом.

Питер злился и я тоже. Нас проверили и не нашли никакого сходства в нашей крови с той гадостью, которая текла по венам нашей дочери.

Я совершенно не хотела ехать домой, любимому пришлось меня заставить.

 Я вспоминаю сейчас это с лёгким сердцем.

Дело в том, что этой странице из дневника очень много лет. Ровена выросла, мы сейчас выглядим практически одинаково.

 Время по разному нас меняет. У нас столько ветвей в истории, что не сосчитать. И люди ни об одной не знают...

Я вам хочу предоставить историю о том, как мы все чуть не потеряли себя... Это было так давно, но кажется, что вчера...

#2. Каталония.

До неё намного больше, чем нам казалось.

Я открыла окошко машины (это оказался автодом, взятый на прокат Тобиасом) и высунула голову. Живот начал расти и очень часто меня тошнит.

— Автобус, милая, автобус!—Питер резко втягивает меня в салон.

— Прости, мне снова плохо...—я утыкаюсь носом в его рубашку, которая так приятно пахнет.—Я как бомба-блевалка...—

— Что?—он не расслышал из-за моего невнятного сейчас произношения этого.

— Бомба, которая в любой миг взорвётся вонючей блевотиной...—улыбаюсь я.

— Какие всегда у вас милые темы для разговора! Каталония в десяти минутах! Потом мы будем искать ту церковь!—Тобиас Бауэр кричит, не оборачиваясь.

 — Карта ведь у тебя?—мне стало легче, когда, открыв сумку-холодильник, я практически сунула внутрь голову.

— Она у меня!—машет Том свитком.

Мне через некоторое время опять становится плохо. Из меня вытягиваются все силы. С первой беременностью так тяжело не было.

Я смотрю в безумно красивые карие глаза своего мужа.

— Эх, Питер... Ты такой... Хмммм... И слов не подобрать, какой ты...—вдруг моё дыхание обрывается.

Хоть судьба и изменилась, но... Как жаль, что я всё помню! Я помню, какая я была грязная...

Помню то, что делали мы с Ваалом...

Посмотрев, я кричу во всю мощь своих лёгких. Они в крови!

 Мои руки... Они в крови почти до локтей!

— Мэри... Мэри!—чувствую руки любимого мужа на своих плечах.—Любимая, посмотри на меня!—

Мои зелёные глаза встретились с его карими, почти что чёрными. Он держит меня за запястья, боль я чувствую только сейчас.

— Я... Я будто бы была не здесь... Не знаю, где конкретно в этот момент я была. Это и не Майндлесс... Мои руки были в крови и всё, всё вокруг пахло кровью.—

Даже Тобиас офонарел от моих слов. Тобиас Бауэр до всех этих случаев был закоренелым скептиком, а теперь... наверное, если скажешь ему "эй, смотри, йети идёт!", он может и поверить...

 — С такой бурной жизнью можно ведь сойти с ума...—кажется, Том не хотел, чтобы его услышали.

Но каждый из нас расслышал эти слова. И очень чётко.

Рядом с нами провизжал мотоцикл, напугав нас всех. Коннор машет рукой.

С тех пор, как он купил этот чёртов мотоцикл, ему, видимо, стало доставлять удовольствие нас пугать!

Серым огнём полыхнули глаза под светящимся забралом шлема.

— Вот мудак!—всё-таки разозлённо выкрикнул Питер.—Порою он даже меня из себя выводит!—

— Ничего страшного. Парня меняет его собственная натура.—тихо говорю я.—Возможно, что я в будущем стану такой же сволочью. Хотя, Коннор пока что очень даже мил.—

— Ага, но раздражает порою...—

Тобиас давит на газ и поворачивает. Здесь уже не проехать на машине.

Здесь всё жарче и жарче, дорога идёт вверх. Ближе к верху идти будет, наверное, просто невозможно...

— Может быть, тебе лучше внизу нас подождать?—Тобиас раньше Питера открывает мне дверцу.

— Чёрта с два! Я даже в моём положении пойду сюда! Я пойду хоть по углям за прощением!—температура повышается, пот проступает, пачкая волосы.

Я упорно иду вверх, мало чего чувствуя. Солнце словно плавит меня, как будто я сделана изо льда или из воска.

Казалось, солнце скоро прожжёт подошвы нашей обуви. Горячий воздух пульсирует всюду.

 Приступ кашля первый раз настиг меня сейчас и именно здесь. Земной воздух иногда делает больно созданиям тьмы.

 Что-то влажное с гадким хлюпающим звуком проползло мимо нас.