Перекрёстки судеб

Неожиданные встречи

Как ни старалась Мари сесть так, чтобы по возможности спрятать лицо под полями соломенной шляпки, зоркий Антонио углядел бывшую «любовь всей своей жизни». Шепнув что-то на ухо дочери, он направился к столику, за которым допивали первую бутылку вина и подумывали заказать вторую Ноэль Фолкнер, Том Харди и Мари Наттгрен.

- Прошу прощения… Не сочтите за навязчивость...

Непроизвольно подняв голову на столь робкое вступление, Мари тут же замерла, осознав свою ошибку: Антонио её узнал, отвертеться не удастся.

- Линда Делани! Я всё-таки не обознался!

Надо было видеть лица сидящих за одним столом с Мари мужчин. На миг оба остолбенели, потом Харди хлопнул по столу ладонью:

- Точно! Вот почему мне показалось знакомым лицо на фотографии! Конечно же, Линда Делани!

- Чёрт бы тебя побрал, Антонио! - пробормотала Мари, встревоженно глядя на Ноэля. Стойкий нордический характер не позволял Фолкнеру демонстрировать свои истинные чувства. Но по стиснутым чуть ли не до зубовного скрежета челюстям Мари догадалась, какой ураган эмоций бушует у Ноэля в душе.

- Извините, господа, я на минутку...

Взяв Антонио за пуговицу на пиджаке, она заставила того попятиться в сторонку, откуда их не смогли бы услышать за ближайшими столиками.

- Да, Антонио, это я… Как видишь, со мной всё в порядке… Но будь добр, сделай вид, что ты обознался! Если в твоём сердце осталась хоть капелька тех чувств, которые ты ко мне когда-то испытывал, то ты НИКОМУ не скажешь, что видел Линду Делани. Не сомневайся: скоро весь мир узнает в подробностях, чем я занималась все эти годы. Но ТОЙ Линды больше не существует. В нынешней жизни меня зовут Мари Амиди. Учти это на будущее! А ещё, мой дорогой мачо, ты только что испортил мне ужин… Исчезни с глаз моих! - последние фразы Мари сопроводила шутливым воздушным поцелуем. Обалдевший от её натиска, Антонио изобразил знаменитый жест из «Desperado» и отчалил к своему столику.

Сделав глубокий вдох и постаравшись улыбнуться обольстительнейшей из своих улыбок, Мари приземлилась на стул, предупредительно отодвинутый для неё Томом. Когда в последний раз она так радовалась бокалу минеральной воды? И горло промочить, и с мыслями собраться...

- Прошу прощения за то, что покинула вас, потребовалось устранить одно недоразумение.

- Ничего страшного. Впрочем, мне пора откланяться, - ответил Харди, откладывая в сторону салфетку. - Думается мне, вам о многом нужно поговорить.

- Томми, у меня к Вам та же просьба, что и к Антонио: не говорите никому о чудесном воскрешении Линды Делани. Это ужасно щекотливая тема, и я очень надеюсь, что окружающие не расслышали имени, названного Бандерасом. Очень самонадеянно с моей стороны объявиться в этом ресторанчике средь бела дня и при полном параде. Ещё не пришло время раскрывать тайны.

- Можете не беспокоиться. Я уже закрыл рот на замок. - Харди изобразил жест, имитирующий застёгивающуюся молнию. Потом наполнил бокалы вином и продолжил. - Давайте выпьем на брудершафт и перестанем друг другу «выкать». Ноэль, надеюсь, ты ничего не имеешь против?

Фолкнер чуть пожал плечами:

- Не вижу ничего криминального.

После того, как бокалы опустели и Том легко коснулся губ Мари, он оставил у бокала плату за ужин, попрощался до завтра с Ноэлем, поцеловал руку присутствовавшей за столом даме, и отправился домой. Приключения сегодняшнего дня требовали обдумывания в тишине и покое. За столиком на несколько минут воцарилась напряжённая тишина. Ноэль потирал ладони рук, сдерживая рвущиеся наружу комментарии. Наконец, он не выдержал.

- Почему ты мне ничего не рассказала?

- Что именно я должна была тебе рассказать, дорогой Ноэль? - Мари улыбнулась с заметной грустинкой.

- С ума сойти! Легендарная Линда Делани! Да я… - Мари протянула руку и «запечатала» губы Фолкнера прикосновением прохладных пальцев.

- Остановись пока всё окончательно не испортил. Я и так чувствую себя динозавром и тонущим «Титаником» одновременно.

- Но почему?

- Не будь ребёнком, Ноэль! Ты познакомился с Мари Наттгрен, проводил с ней время и был счастлив — я надеюсь - именно с ней!

Ноэль кивнул.

- А я радовалась тому, что твой интерес пробудила женщина, о существовании которой ты до этого дня даже не подозревал. Ты принял меня такой, какая я есть. Без шлейфа скандальной славы за спиной. Достаточно того, что новая знакомая оказалась автором книги, по которой собираются ставить фильм с тобой в главной роли… Мы с тобой находились здесь и сейчас: без призраков прошлого, без планов на будущее. И это было так здорово!!! А теперь представь себе на миг, что в том злосчастном ресторанчике в Стокгольме ты узнал бы во мне пресловутую Линду Делани, призрак которой до сих пор не даёт мне жить спокойно...

Ноэль потянулся за спасительной сигаретой, но тут же вспомнил, что в этом ресторане не курят, и принялся мять её во всё ещё подрагивающих пальцах…Он размышлял несколько минут.

- Скорей всего, у меня бы пороху не хватило подойти и заговорить с тобой...- наконец смог сказать он.

- То-то и оно, - Мари откинулась на спинку стула. - Поэтому я не хотела приезжать в Голливуд. Похоже, предчувствия меня не обманули.

- Подожди, не воспринимай всё так трагически! Да, я ошеломлен и нахожусь под оооооооооочень большим впечатлением... Но ты права — я познакомился с Мари Наттгрен, был очарован ею и хочу продолжать в том же духе...Если получится...

Мари засмеялась.

- Насчёт этого можешь не переживать. Линды Делани больше нет. Она исчезла много лет тому назад — пусть в прошлом и останется.

- А кстати — куда исчезла Линда Делани? - спросил Ноэль, возвращаясь от мрачной отрешённости к освещающей мир вокруг улыбке.

- Ох, и любопытен же ты… Этот секрет — если он раскроется - может мне дорого стоить... Хотя — куда уж дороже того, чем я уже заплатила… Пожалуй, я не стану ничего от тебя скрывать. Возможно, после этого ты поймёшь, почему я не хотела прилетать в Голливуд.

И Мари Наттгрен рассказала Ноэлю историю своей жизни: кто она, откуда, почему ей пришлось в спешке покинуть Голливуд, и — самое главное - как и зачем она меняла имена...

- Я думала, что всё окончательно изменилось и наладилось в моей жизни, когда познакомилась с Морисом Лангелитье, вышла за него замуж и несколько лет тихо и мирно прожила в Канаде, пытаясь вести жизнь добропорядочной домохозяйки. Но однажды вечером Мари Амиди познакомилась с Петером Наттгреном и всё снова понеслось кувырком. Спустя некоторое время, я решилась перебраться в Швецию и в конце концов стала Мари Наттгрен. Первые годы жизни на твоей родине дались мне непросто. Но потом всё стало налаживаться и жизнь пошла более-менее спокойно и размеренно. Однако маньяк, из-за которого мне пришлось покинуть Голливуд, снова обнаружил мои следы. Эта находка стоила жизни не только ему, но и моей лучшей подруге Саманте Нил. Поэтому сейчас вместо того, чтобы радоваться нашей встрече, я холодею от страха перед призраками прошлого .

Ноэль смотрел на неё и загадочно улыбался.

- Что ты так на меня смотришь? Дыру протрешь. Стану не пригодна к использованию. Хотелось бы остаться целой и цельной. - Мари шутила, но сердце её бешено колотилось. Этот мужчина мог сейчас встать и уйти из её жизни навсегда. А ей этого ОЧЕНЬ не хотелось.

- Ну и характерец был у твоей Линды Делани! Редкостная оторва! Уверена, что она действительно исчезла?

Мари помолчала, опустив глаза, потом подняла их на Ноэля - тот сразу заметил в их глубине знакомые смешинки — и покачала головой. И оба засмеялись.

- Вот и хорошо...Потому что добропорядочные домохозяйки нравятся мне гораздо меньше отчаянных. - Ноэль наклонился и поцеловал руку Мари, а она ласково потрепала его по коротко стриженой голове.

- Я скучаю по твоей «набриолиненной» шевелюре времён Феликса Даля - сказала Мари. - Давай-ка расплачиваться за ужин и отвези меня, пожалуйста, в какой-нибудь отель. Не поверишь, я в ресторан явилась прямо с самолёта, с чемоданом. Спасибо, метр-д'отель сжалился, поставил его в какой-то шкаф в гардеробной. Не имею представления, где нынче можно смело остановиться одинокой женщине. Так что почётная обязанность разместить моё тело на ночлег полностью достаётся тебе.

- И я распоряжусь ею наилучшим образом — отвезу тебя к себе домой.

- В любовное гнёздышко ценой 2,5 миллиона долларов? - иронично поинтересовалась мадам Наттгрен. - А как же Констанс?

- А мы снова отправим её вдохновлять твоего мужа, - спокойно ответил Ноэль. - Она хвасталась намедни, что у неё это неплохо получается. Вот пусть и продолжает в том же духе.

Ноэль подозвал официанта, чтобы расплатиться, потом повёл Мари к своей машине, вызволив по пути её чемодан. Оба молчали, обдумывая только что состоявшийся разговор.

Кто бы мог подумать, что вот так всё сложится?

Жили-были два человека. У каждого в жизни всё было упорядоченно и разложено по полочкам. А потом кто-то принёс в небесную канцелярию беспризорного котенка - и тот опрокинул корзинку с людскими судьбами, да принялся ими в футбол играть. В итоге судьбы эти перепутались так, что распутать их будет оооооох как не просто!

Дом Фолкнера впечатлял с первого взгляда, но рассмотреть его в подробностях у Мари не получилось: их с Ноэлем ожидал очередной сюрприз. Констанция Линдт и Петер Наттгрен сидели на террасе и по очереди глушили виски прямо из горлышка огромной бутыли.

- Картина Репина маслом, - тихо сказала Мари по-русски, ткнувшись носом в плечо резко остановившегося посреди лужайки Ноэля.

- Вот ведь чёртова кукла, - вполголоса пробормотал Фолкнер. Но, даже произнесённая тихо, эта фраза демонстрировала степень раздражения его обладателя.

- Подожди, не наезжай на девчонку. Мнится мне, тут не обошлось без старого лиса — Наттгрена.

В тот же миг пресловутый «старый лис» увидел вернувшегося хозяина дома и свою беглянку-жену.

- А, прилетели, голубки! Что-то вы долго до дома добирались…

- Прости, Петер, мне кажется, что я тебя в гости не приглашал…

- А меня не надо звать — я сам прихожу. Тем паче, что ты — воришка. Ты украл у меня жену!

- Петер, - начала было Мари, - мы ведь, кажется, обо всём уже договорились…

- «Кажется» - ключевое слово. Когда кажется — креститься надо. Так у вас в России говорят? Ты, может быть, о чем-то и договорилась, но своего согласия на твой блуд я не давал…

- Ой, скажите пожалуйста, каков папа римский, должна у него индульгенцию испрашивать каждый раз, когда мне захочется из дома выйти…

Наттгрен снова сделал большой глоток из бутылки и, прищурив один глаз, посмотрел на Мари.

- Не передёргивай!. Не нужна тебе никакая индульгенция, пока ведёшь себя прилично. Но сейчас ты перешла границы приличий.

- Кто бы говорил, - фыркнула Мари, - Петер Наттгрен, не пропустивший ни одной юбки, отъезжая за сто километров от дома. Какого лешего ты сюда припёрся? Только не ври, что тебя Констанс позвала — она ничего не знала о моём приезде в Эл-Эй.

С раскрасневшимися щеками и растрепавшимися волосами Мари была невероятно хороша в своём праведном гневе.

- Так, давайте-ка мы зайдём в дом и закроем дверь на террасу, - тихо сказал Ноэль, чувствуя, что атмосфера начинает накаляться.

Подозревая наличие лишних ушей и глаз в ближайших к дому зарослях, он опустил жалюзи на окнах, вдобавок к закрытым дверям.

- Нееееееееет… Эта конфетка меня не звала, к сожалению...А ты неслась на самолёт, роняя тапки, и не замечая ничего вокруг...Я прям завидую тебе, Ноэль! Моя жена прошла на своё место в самолете мимо меня — и ноль эмоций! Не узнала, не заметила — вся в мыслях о любовничке.

Мари нервно кусала губы, но молчала. Настраиваясь на предстоящий полёт, она действительно ничего и никого вокруг не видела, но по большей части это происходило из-за её давнего страха перед перелётами как таковыми. А в этот раз к нему присоединился и ещё больший страх: что её ждёт в Голливуде, где неприятности могут подстерегать на каждом шагу?

- Моя женушка так любит повторять, что она, как жена декабриста, всюду следует за своими мужчинами, что я решил отплатить ей тот же монетой.

- Стать «женой декабриста»? - отхлебнув виски, предположила Констанс.

- Ну да...То есть, нет...Тьфу на тебя, запутала совсем. Стать мужем декабристки, так сказать… Она же в декабре родилась, значит, декабристка… Ну а я — кто? - правильно, декабристкин муж.

Ситуация складывалась в замысловатую трагикомедию, Мари не выдержала, села на диван и хохотала до тех пор, пока из глаз не полились слёзы.

- Ой, не могу...это ж надо - «декабристкин муж»…

Ноэль ничего не понимал. Он сидел на том же диване и молча переводил взгляд с Констанс на Петера, с Петера на Мари…Мари вытерла слёзы и, уже спокойно, сказала:

- Про декабристов я тебе потом всё объясню, Ноэль… А ты, драгоценный мой Петер, никакой не декабристкин муж. Ты - классическая собака на сене. Я для тебя давно уже стала привычным предметом обстановки. Пока однажды ты не ткнулся носом в моё отсутствие на обычном месте, и потерялся в догадках: куда ж подевалась любимая жилетка? А когда до тебя дошло, что я не просто так зависала в Стокгольме чуть ли не на неделю дольше положенного срока, тут-то тебя и задушила большая пупырчатая жаба. Вдруг оказалось, что Марья Наттгрен — не удобный элемент интерьера, а нечто большее. И нужна она, оказывается, не только тебе… Каков он: момент осознания, что хорохоришься ты только на словах, а на деле тебе ничего менять не хочется? Тебя вполне устраивают тот комфортный мирок и те надёжные тылы, которые обеспечивает твоя жена...Только ты забыл, что Марья Наттгрен тоже живая и ей хочется ощущать любовь, заботу и внимание не когда тебе заблагорассудится их продемонстрировать, а всегда, когда она находится с тобой рядом… Как часто у тебя не хватало для меня то времени, то внимания? Мироздание не терпит пустоты, вот оно и подстроило встречу с тем, у кого для меня всего этого в избытке...

В комнате воцарилась тишина. Лишь ровный шорох шин и редкие автомобильные гудки доносились с автотрассы, находящейся по соседству с домом Ноэля.

- Вот поэтому я тебя убью, чтобы ты никому не досталась, - сказал Наттгрен, доставая пистолет из недр джинсовой куртки.

Мари побледнела.

Ноэль вскочил и заслонил её собой.

- Ну, давай, стреляй! Двоих осилишь?

От дверей террасы козочкой скакнула, закрывая Ноэля, Констанс.

- Тогда уж и меня до кучи убивай!

- А тебя-то зачем, дурочка, живи и радуйся — хоромы тебе достанутся.

- Не достанутся, апартаменты на имя Ноэля записаны… Ладно, я передумала, убивать совсем меня не надо, но так подстрели, чтобы в госпиталь попала и стала объектом сенсационного журналистского расследования, - деловито сказала мисс Линдт.

Ноэль закатил глаза.

- Констанс, что ты несешь! У людей драма, а у тебя сплошные газетные сенсации на уме…

- Ну а что? Нужно уметь использовать любые обстоятельства в качестве рекламы себя, любимой…

Пока парочка Фолкнер-Линдт пререкалась, Мари подошла к мужу, положила руку на его плечо и, постаравшись придать голосу максимум будничности, произнесла:

- По-моему, будет слишком много трупов для одного дома, ты так не считаешь? Она попыталась вынуть пистолет из рук Петера, и тот как-то вдруг обмяк, разжал пальцы и пробормотал:

-Ведьма, как есть ведьма...Где мои глаза раньше были?

-Там же, где и сейчас, Петер. И я вовсе не ведьма. Ты это поймёшь со временем. Дай мне бутылку.

Петер безропотно выпустил из рук не только пистолет, но даже бутылку!

Мари сделала большой глоток — так же, как Петер и Констанс до этого, прямо из горла - и закашлялась.

- Редкостная гадость этот ваш виски, - со слезами на глазах сказала она.

- Ты выиграла, Марья, - сказал Петер. - Но пока что всего лишь этот раунд. Я сейчас уйду — переночую в отеле. А завтра вернусь домой. И что я скажу Эмилю? Родным? Якобссонам?

- Что у меня затяжная творческая командировка.

Петер угрюмо хмыхнул, потом повернулся к Ноэлю и Констанс :

- Спасибо за гостеприимство и извиняюсь за вторжение.

Прежде, чем уйти, он снова посмотрел на Мари:

- Ты права — я вёл себя как последняя скотина, но я никогда не думал...не верил, что ты уйдёшь. По большому счёту, я не имею права тебя преследовать — живи своей жизнью...Но...Ты знаешь, где твой дом…

Констанс, встрепенувшись, выхватила из рук Мари бутыль с недопитым виски и побежала догонять Петера, шагавшего к воротам участка.

А Мари и Ноэль молча стояли и смотрели друг на друга.

Потом, не сговариваясь, шагнули друг другу навстречу, крепко обнялись и целовались несколько минут как ненормальные, словно их вот-вот разлучат навсегда.

- Я боялся, что он действительно выстрелит, - шептал Ноэль.

- Он не настолько сумасшедший, - отвечала Мари. - Встряска пойдёт ему на пользу. Вот увидишь, скоро поклонников порадует новым альбомом…

- Ещё и Констанс за ним унеслась — вдохновлять, наверное…

- И ”использовать скандальную сенсацию на пользу себе, любимой”…Ты расстроен?

- Я — счастлив, что ты рядом, жива и здорова.

- Только смертельно устала... Показывай скорее, куда можно уронить на ночь грешное тело. Извини, не могу обещать тебе умопомрачительного секса сегодня…

- Ничего, я своё ещё наверстаю...Надеюсь, ты не передумаешь и не улетишь завтра вместе с мужем обратно в Стокгольм?

Мари просто покачала головой.

Комната, куда Ноэль проводил Мари после очередного поцелуя, оказалась точной копией спальни в его стокгольмской квартире. Собрав остаток энергии и сил, Мари решила принять душ перед сном. Лос-Анджелес она не любила ещё и за то, что здешняя жара в буквальном смысле слова сводила её с ума. Под кондиционерами же всегда существовал риск, что продует коварным сквозняком. Подаренную Ноэлем тунику Мари привезла с собой – с некоторых пор это была её любимейшая домашняя одежда ( к тому же очень комфортная!). Облачившись в неё после душа и промокая длинные волосы махровым полотенцем, женщина замерла в дверях, ведущих из ванной комнаты в спальню, потому что на глаза ей попалось нечто, чего увидеть в этом доме она никак не ожидала.

На ночном столике Ноэля стояла фотография Мари Наттгрен-Амиди, которую он исподтишка сделал на съёмочной площадке в день их знакомства.