Эльвина

5

   Нет, конечно, не хотелось бы попадать в тюрягу, но об этом я сейчас не думаю. Честно, не думаю. Я просто живу террором, это кайф. Прохожу по улицам как вершитель судеб. Это так и есть, именно террор вершит судьбы, а не пустомели - политики.

   Боже мой, как я успокоилась, что все рассказала вам. Меня это мучило, ведь о нашей деятельности знает всего лишь маленькая группа людей. Мы только начали свою работу, база находится в Польше и Австрии.

   Пока финансами не балуют, но наметки уже есть.

  - М-да-а-а....- я мотнул головой огорченно.

   Потом она внезапно остановила меня, обернулась ко мне:

  - Вы заночуете у меня сегодня? - она пристально посмотрела на меня.

   Мы вернулись к ней домой. По дороге она, заметив старика с тростью, подошла к нему, помогла перейти проезжаю часть дороги.

   Я переспал с ней, это была волшебная ночь. Эльвина изменилась даже в постели, она стала более горячей, в тоже время серьезной.

   Занавеска трепыхалась от ветра, окно на балкон было открыто, с коридора светит красный свет, играет диск тяжелый джаз на контрабасе в исполнении Питерсена 'Lets go'.

   Я убежден, что она уже стала террористкой. Она натуральная шахидка.

  5.

   Мы с ней стали восстанавливать былые отношения, я часто ходил к ней домой. В один из дней я познакомился с двумя ее спутниками, членами террористической организации.

   Мы с Эльвиной пили чай с черешневым вареньем, в дверь позвонили.

  - Ой, это они, Суад и Исмаил. Я открою, вы сидите, - надев шлепанцы, она поспешила открывать двери.

   На пороге стояли двое мужчин.

   Оба почти одного роста, один светловолосый, другой лысоват.

   Светлый Суад, брюнет Исмаил. Обоим примерно 40 лет, не больше.

   Они молча и немного изучающе - оценивающе взглянули на меня, мы расселись напротив.

   Эльвина принесла поднос с дымящимся чаем.

   Мы смотрим друг на друга.

  - Мальчики, знакомьтесь, это Альберт, я вам рассказывала о нем.

  - Очень приятно, - строго кивнул мне Исмаил.

   Суад же вообще не среагировал на слова Эльвины.

   Я почувствовал, что лишний в этом кругу, поэтому, посидев еще минут 20, поболтав о погоде и хоккее, ретировался оттуда.

   Спустя час я видел Суада на улице, он был один, остановил такси, уехал. Меня, кажется, он не заметил.

  На следующий день позвонила Эльвина, мы встретились, прогуливаемся по бульвару.

  - Как вам моя прическа? - она куражится передо мной, выказывая свои перышки на волосах.

  - Да...подходит, тебе идет, - заключил я очень скучным тоном.

  - Ну что это с вами? Вы обиделись на что - то? - она остановила меня перед собой, смотрит на меня сверху вниз. Я порывисто дышу ей в мощную грудь. - Вы поймите, они хорошие ребята.

  - Кто они? - повышенным тоном.

  - И Суад и Исмаил...

  - Эльвина, ответь мне только честно, лады? - теперь я остановил ее, она откинула голову назад, волосы рассыпались на ее кофточку. - Ты спала с ними?

  - ..Х-ммм...С ними? Как это понять, Альберт?

  - С обоими!

  - С обоими сразу? О - хо-хо-хо! Какой вы смешной! - она разразилась солнечным смехом.

  - Я тебя серьезно спрашиваю! - я стал трясти ее руку.

  - Не делайте мне больно, Альберт. Вам не кажется, что я не должна перед вами отчитываться.

  - Да ради Бога! - я вспыхнул.

  - Ну не надо, Алик, не надо милый мой, - она стал гладить меня по голове. - Вы конечно не сердитесь, но мне Суад чуть - чуть нравится. Не как мужчина, нет, но он немного другой. Он настоящий боевик, террорист.

  - А-а! То есть мы сосунки, а он крут. Да? - я вскрикнул так сильно, что прохожие стали поглядывать на нас.

  - Ш-шшш...вы что, тихо, Альберт. Давайте присядем.

   Мы присели на скамеечке, я типа обиделся, смотрел в сторону моря, она сбоку смотрит на меня. Перед нами проезжая часть дороги, проехал троллейбус, сзади на окно прицепились мальчишки. Они хулиганили, губарили. Я сам так делал в детстве.

   Мы продолжаем сидеть с Эльвиной на скамейке, на нас слабо дует бриз, ветки на деревьях неподвижны. Все остановилось. Тут Эльвина стала говорить такое, отчего я вообще чуть с ума не сошла.

  - Альберт, а почему вы не спрашиваете, откуда я их знаю? Неужели вам не интересно, где я познакомился с Суадом и Исмаилом?

  - Интересно, и где же? - обернулся к ней.

  - Меня с ними познакомили в мечети. Они приходили замаливать свои грехи. Вы знаете, кем они работали? Это бывшие убийцы. Государственные убийцы, - она это сказала тихо, почти шепотом.

   Помню, после ее этих слов шумно зачирикали воробьи, стали кружить над нами.

  - К - к - как убийцы? - стучу глазами.

  - Они государственные убийцы, бывшие офицеры Внутренних войск. Они приводили лично в исполнение приговор к расстрелу. Вот допустим кого - то приговорили к расстрелу, к высшей мере наказания, их надо расстрелять, и вот Суад с Исмаилом это вот по сигналу и делали. Что с вами?

   Я страшно побледнел, не испугался, просто побледнел.

  - Эльвина, с кем ты общаешься? Куда ты катишься?

  - Они честные ребята, Альберт. Они просто выполняли свою работу. Это была их работа, точно такая же, какая есть у педагога, врача или же строителя. Им за это платили оклад. Потом уже Суаду стало стыдно, он загрыз себя, отговорил от этого дела Исмаила тоже, они оба ушли с этой работы. Раз в неделю они по воскресеньям обливали себя кипятком. Это была страшная сцена, однажды я присутствовала в доме Исмаила.

   Оба кричат, орут как верблюды. Суад сидел на стуле, Исмаил поднес кипящий чайник, стал наливать ему на босую ногу. Суад стал орать, а Исмаил орал тоже ему в ухо:

  - Терпи, терпи казак, в аду похуже будет. Хуже, страшно, сильно, больно, больно, больно, больно, больно, больно!!!!! В аду, мы в аду, в аду! Ад, ад, ад, ад, ад! А-а-а-а! Это не кипяток, это правда! Правда, сама правда!!!!!

   Потом они менялись ролями, теперь Суад обливал кипятком ноги Исмаила, наливал ему на коленки и лодыжки, пятки.

   Крик стоял такой, что в дверь стучались соседи, грозились пожаловаться полиции и управдому.

   Я первый и последний раз видела такое, не могла уснуть после этого почти неделю.

   Вот так вот, Альберт.

  Потом она еще немного поговорила о погоде и море, предложила следующее:

  - Альберт, у меня к вам просьба. Давайте мы с вами поборемся, - она моргала интересно мне.

  - Бороться? С тобой? Эльвина, ты что это? - полу шутя, полу серьезно.

  - А что тут такого? Дома никого не будет, никто нам не помешает. Вы мужчина сильный, хотя невысокого роста, то есть...не обижайтесь...я просто здоровая кобыла.

  - Хорошо Эльвина, хорошо, мне стало любопытно самому. Назначь мне день, хотя бы завтра, я приду к тебе, и мы поборемся. Лады?

  - Лады!

   Мы разошлись. Я занялся своими делами, начал вывозить местный мех

   Часто обедал в кафе 'Казбек', и в тот осенний вечер я зашел туда поужинать.

   Вижу, Суад сидит за столом, один, без никого, наливает себе водку, пьет, кушает.

   Увидев меня, сразу же признал меня, жестом руки пригласил меня к себе за стол.

   Я уселся напротив него, он сделал быстрый заказ официанту, я стал немного поближе рассматривать Суада.

   Светлый, чуть полноватый, с тонкими, грациозными манерами (движениями) мужчина. Он заметил мой косой взгляд, проглотил кусок баранины, поднял брови на меня.

  - Я знаю Альберт, вы меня не совсем понимаете, даже не воспринимаете, правда? Нет, не отвечайте, я же знаю, знаю, это так. Вам, наверное, Эльвина вкратце рассказала о моей бывшей работе, да? Вот. Вы знаете, сколько я людей отправил на тот свет. Не важно, я выполнял приказ, указ, реформу, это не важно. На том свете эти слова не поймут.

   Давайте выпьем, - предложил он официальным тоном.

   Налил мне водки, мы разом осушили фужеры. Тем временем принесли заказ: люля - кебаб, рыбу, аджику, зелень, шашлык - садж.

   Некоторое время молча ели. Затем вновь Суад поднял на меня глаза.

  - А вы знаете, Альберт, ведь Эльвина мне жизнь спасла.

  - Как? Когда? - чуть не поперхнулся от минеральной воды.

  - Давайте выпьем, и я расскажу, - отозвался он, налив в фужеры водку.

   Мы выпили еще, потом еще, пошла хмель.

  - Альберт, я вам скажу. Да...вам я точно скажу. Два месяца назад, это вначале августа, Эльвина меня спасла. Я тонул в море, да я почти утонул, уже захлебывался. Пьяным был. Мы всей компанией пошли на море, там был и Исмаил, и Эльвина, и Рая с мужем Ильясом. Еще кое кто был, многие были.

   Расселись на песке, разложили жратву, выпивку, стали пить гулять, на гитаре дрынкать. Потом волейбол играли, в ловитки, и пошли плавать, и вот там я заплыл. Ой как заплыл. Я увидел мощные мокрые скользкие плечи Эльвины, она мне напомнила сильного дельфина, но потом стал идти ко дну, воды наглотался.

   Очнулся, когда меня откачивала Эльвина, а рядом Исмаил шепчет:

  - С возвращением, брат. Скажи спасибо Эльвине, это она тебя вернула обратно на землю.

   Вот так вот друг.

  - Суад, скажите, вы переспали с Эльвиной? Пардон конечно, но мне это очень нужно знать, - я дрожал от ярости.

  - Ну да, да, да! Я переспал и сейчас сплю. Сплю, я с ней сплю, она моя любовница, и что? Что? Что?! Что тут такого, Альберт?

  - Да ничего, я просто спросил.

  - Да вы не просто спросили, нет. Не просто брат, - он уже заново наливал водку. Я знаю, ты тоже ее ам-ам, да? - он кулаком интенсивно замахал перед своим пупком, как бы изображая секс.

  - Да как вам не стыдно, Суад? Эльвина - это Эльвина...

  - ...Да что ты знаешь про Эльвину?! Давай, поднимай фужер. - Она не женщина, она не просто женщина, она великая. Она моя все! - после этих слов он залпом осушил фужер, я свой поставил на стол.

   Он вытер кулаком рот, горько выдохнув, поднял глаза на меня.

  - Альберт, я люблю Эльвинку, она моя, и я ее никому и никогда не отдам. Сейчас мы отсюда выйдем, и пойдем ко мне. Не возражаете?

  - Зачем?

  - Я вам кое - что покажу.

   Мы так и сделали. Суад чуть пошатывался, но все же мы добрели до его квартиры в районе Консерватории.

   Он жил один, вроде и не был женат, но я остолбенел от богатства и изысканности его обиталища.

   Квартира Суада трехкомнатная, три большие комнаты, одна больше другой. Распахивалась дверь, комната, потом опять дверь, и опять комната.

   Остановился посреди гостиной и тихо свистнул про себя. Суад исчез в туалет срочно отлить.

   Я же глазами водил по комнате, будто в ней жил не Суад, бывший военный Внутренних Войск, государственный убийца, а теперь ярый радикал - оппозиционер.

   У меня сложилось такое ощущение, будто эта квартира принадлежит нефтяному магнату или арабскому шейху, пришельцу из иной цивилизации.

   Постараюсь описать роскошную гостиную как можно четче.

   Повторяю, комната огромная, 100 квадратных метров, детишки могут запросто играть футбол или ехать на велосипеде.

   По краям при входе в комнату шесть белых колонн - сутун. По четырем углам в потолках нависли головы ангелочки с милыми личиками.

   В середине гостиный стол с шестью тесно стоящими стульями светло коричневого цвета из прекрасной арабской мебели. В самом дальнем углу при выходе на балкон стоял музыкальный центр 'Техникс' и цифровой телевизор SONY с приставкой.

   Но они выбывали из поля зрения на фоне большущего помещения.

   Ближе к окну стояли пузатые комоды с бронзовыми украшениями, белые кресла с овальными спинками, хрустальные люстры с подвесками, широкая кровать, задернутая старинными полосатыми занавесками, икона в изголовье, восковой ковер.

   На стенах панно и репродукции Ренуара, Гогена, Моне.

   До моего слуха донесся звук воды в туалете, это Суад слил воду в унитаз.

   Я продолжал осматривать комнату. На просторном диване золотистая накидка, правее при входе итальянская горка темно коричневого цвета.

   Перед ним красивый журнальный столик с высокими креслами как трон.

   На горке часы из чистого золота, вверху люстра из 24 свечей, они мне напомнили люстры театра Русской драмы, я вспомнил это тут же.

   Когда мы в детстве шли в театр, покупали театральные конфеты - 'сосульки', театральные бинокли, устраивались поудобнее в своих креслах, и смотрели представление.

   Во время антракта в шумном фойе, помню, проходил мимо незнакомых, но очень симпатичных девчушек.

   Потом возвращались домой, солнце ярко светило в глаза.

   Мама готовила торт 'Наполеон', я сидел на балконе с выходом на безлюдный тихий парк, глотал торт и запивал сладким чаем.

   Это видение пронеслось перед глазами.

   Появился Суад.

   Мы расселись в кресла, поглядываем друг на друга, Суад начал говорить.

  - Альберт, я видел в жизни много горя. Очень много. Я расстреливал людей, преступников. Стоял в темной бетонной комнате с большим железным окном, со своей пушкой, иногда бывало с 'винтарем'.

   В коридоре слышались шаги, в моей комнате зажигалась красная лампочка, это означал выход, пора! Я открывал окошко, и вижу спину приговоренного. Коридор темный, мрачный, лишь лампочки горят через каждые 20 метров вдоль стен. Человек в черном - так мы называли обреченных на расстрел - шел по коридору. Одеты они были, как правило, в черную робу.

   Слышались дряблые шаги, я прицеливался и птах! Человек падал как сосиска. Мы не знали этих людей, которых расстреливали, более того, мы не имели права знать их, нам не дано было права знать их.

   Это был закон! А я уважал закон! Закон есть закон. Без него бардак и хаос. Я не любил шутить с властью, я ее боялся. Власть - это великан, гигант, Гулливер, пусть даже он косой и хромой, с пороками, это не важно, если этот великан захочет тебя растоптать, он сделает это. Вот так.

   Вот. Я убивал, расстреливал людей, точнее сказать, преступников. Это было наказание, кто - то же должен был это сделать.

   Так продолжалось 11 лет, моим напарником был Исмаил. Мы вместе с ним 'убивали'. После каждой казни мы, выйдя с работы, с Исмаилом сидели в кафе у вокзала и напивались вдрызг. Вдрызг! На самом деле вдрызг!

   И вот однажды на работе при очередной казни я увидел глаза заговоренного. Все как обычно, как всегда загорелась лампочка, я открыл окошко, стал целиться, и в этот миг черный человек обернулся, он оказался под лампочкой, я увидел его лицо.

   И как вы думаете, кем он был для меня? Это был мой кузен, двоюродный брат, он поглядел на меня, глаза его плакали, но сам держался молодцом.

   В последнюю долю секунду он как бы моргнул мне, даже кажется, улыбнулся, и дал добро на мой выстрел.

   Я машинально нажал на курок, он упал как веревка. Моя рука задрожала, винтарь грохнул с рук на пол.

   Неожиданно я вспомнил, как он - Эмиль, его звали так, в детстве меня часто избивал. Он был старше меня ровно на 8 лет.

   Однажды даже до полу смерти избил. Он избивал меня просто так, ему это нравилось, он был садист.

   Многие даже говорили ему, мол, Эмиль, не надо бить Суада, он вот вырастет и даст тебе сдачу за все, расплатится за все. А Эмиль смеялся, подшучивал и продолжал избивать меня, лупить кулаками по голове и лицу.

   Я уже его боялся, в лишний раз избегал его.

   Много лет спустя, когда мы чуть подросли, я услышал, что Эмиль арестован за разбойное нападение. Потом побег из тюрьмы, далее у******о. Все это я слышал, но ни разу после детства не видал его.

   И вот, довелось увидеть в последний раз. Воистину все в жизни возвращается. Расплата неминуема.

  6.

   Завтра я поехал к Эльвине. Она меня уже ждала. Мы прошли в дальнюю комнату, не смежную, отдельную.

   На полу мягкие ковры, подушки, большая высокая кровать с толстыми матрацами.

   На подоконнике большой подсвечник, огонь колышется в стороны. Обстановка как в средневековье. Рядом со свечой магнитофон играет музыку, композиции на гитаре в исполнении Паку де Люси ' Remember me'. Великолепная вещь.

   Эльвина как всегда в спортивной форме, надела ритузы, босоногая, красный педикюр, рост огромный, волосы собраны, смотрит на меня сверху вниз, как мать на своего малыша.

   На голое тело надела сиреневую сорочку, завязала узел у пупка, мощная грудь лопается.

  - Значит так, - говорит она мне. - Снимите туфли, и рубашку, будем бороться. Условие такое, я знаю, что сильнее вас, ха-ха-ха. Посему, посему!...Я буду бороться с вами одной рукой. Да, не удивляйтесь и не отказывайте мне. А вы боритесь, бейтесь, словно с чемпионом мира, ладненько?

   Сначала пытался протестовать ее условие, но потом мне понравилось, я стал возбуждаться. Снял рубашку, только в брюках и носках. А что там борьба? Эльвина напоминала львицу, одной рукой набросилась на меня, повалив на лопатки, связала обе мои руки.

   Своим корпусом чуть было не сломала мне ребро. Я дрыгался под ней, как джейран под пумой.

  - Так не интересно, давайте еще раз, - она стала вымаливать поединок на бис.

   Мы опять стали бороться, я начал проделывать ловкие выпады, попытался подсечь ее, но она увернулась, одна рука ее на спине, борется как однорукая бандитка, крутит ладонью перед моими глазами.

   И заново набросилась на меня, как удав на кролика, схватив меня за бедро, шлепнула меня на ковер, тихо присела на коленки, чуть придавив мне сердце.

   Она опять же одной рукой связала мне руки, наклонилась вперед, ее волосы рассыпались мне на глаза.

   Наклонившись еще ниже, она нежно поцеловала меня в губы, заметив мою сильную эрекцию, привстала, отошла к подоконнику, к горящей свече.

  - Да уж, Альберт, сегодня вы не в ударе, вам мешает ваш жирненький животик - сказала она, разговаривая как бы с подсвечником.

   Я также привстал, размяк свои мышцы, присел в сторонку на маленькую подушку, у меня сильная одышка.

   Гляжу на нее, она поправляет волосы заколкой, искоса взглянула на меня.

  - Альберт, вы не обижайтесь, но у вас носки пахнут неприятно. Вы же умный человек, сами все понимаете. Приходите к даме, а носки не свежие. Х -мм...

   Она меня обескуражила, мне стало неловко, я оглядел свои потные носочки. Я почувствовал спертый вонючий запах носков. Это моя старая болезнь, мой порок: несвежие дырявые носки.

   Я надел туфли и чтоб поменять тему, я обратился к ней:

  - Эльвина, зачем тебе быть террористкой? Это же не твое, Эльвина, - заговорил я.

  - А что в жизни твое или мое, Альберт? Я не знаю в жизни ничего своего. Не знаю! Честно не знаю! Я раньше завидовала многим, а может теперь, завидуют и мне. Я ничего не знаю! Не знаю! А вы что, знаете что ли? Вы также ничего не знаете! - она присела, поставив рядышком горящий подсвечник. - Что вы знаете о себе? Чужая жизнь нам кажется драмой, а своя - трагедией, - она окатила меня с ног до головы. - А ну ка, идите ко мне. Идите, идите, - поманила к себе пальцем.

   Задув свечу, она спокойно уложила меня на спину, стала раздевать. Навалилась всем телом на меня, я не сопротивлялся, и не хотел. Да и не смог бы. Эльвина сильная девушка.

  7.

   Я часто проверяю свой электронный адрес, почтовый имейл. Но писем нет. Нет и нет! Немного печально, когда привык, что тебе пишут, а вдруг прекращают писать. А писем жду я отовсюду: из Израиля, Америки, России и Польши, и пр.

   Моя работа состоит исключительно из бизнеса меха, я поставляю мех для шуб и пальто.

   Дома с женой отношения натянутые уже почти два года. У нее сложный характер, она груба как сапожник, даже еще хуже.

   Дочь пошла вся в жену, хотя я дочку люблю, но осадок от жены насел и на дочь. Когда бываю дома, захожу к себе в кабинет, сяду перед компьютером и все, меня нет ни для кого!

   Я рассказывал Эльвине о своей жене, о ее тяжелом характере, помню советы Эльвины на счет семьи.

   Сидим с Эльвиной в грузинской квартире в Баку, около большого парка у дворца 'Республика'. Старый балкон, старые дома, затхлые пожелтевшие окна. Это все со стороны, внутри же помещения обильно обставлен круглый стол, за столом дядя Рамаз с сыновьями, жены у него не было, умерла. Старик Рамаз был близким другом отца Эльвины, они вместе служили в Армии.

   О дяде Рамазе мне часто говорила Эльвина, она редко к нему ходила, но они любили друг друга.

   Дядя Рамаз периодически приглашал Эльвину к себе, но та под благовидным предлогом увиливала от визита. И вот теперь она пошла к нему со мной вместе.

   Дядя Рамаз - типичный грузин. Мощные усы в стиле Ницше, лыс и толст, пуза как пивная бочка.

   Хитрыми глазами рассматривал меня.

   Молодая прислуга лет 23 -х, она же его родственница наполняла стол вкусной едой: ткемали, аджика, сациви, хинкали, вина, сыр сулугуни, хлеб - тендир.

   Младший сынок дяди Рамаза Леван норовил выбежать на улицу, его ждали друзья. Погода солнечная, окна смотрят на площадь, а там стоят друзья Левана, делают ему знаки, посылают мессажи, чтоб он вышел, отец его строг и непреклонен.

  - Садись я сказал! - он тихо ударил кулаком по столу. Потом поднял бокал красного вина. - Дорогие друзья, я поднимаю этот тост за мою милую Эльвину, она мне как дочь и я ее люблю. Я люблю тебя, моя Эльвина! Я пью за тебя, моя милая! - он поднимался на ноги, заставляя всех мужчин последовать его примеру.

   Через пол часа я тоже стал посматривать на часы.

  - Вы что, торопитесь домой? Дела? - спросила тихо Эльвина.

  - Да...Жена будет мозги дырявить, - отмахнулся огорченно я.

  - Жена?...- она изумленно стучала глазами. - Давайте выйдем на балкон, поговорим, мне надо кое - что сказать вам.