Эльвина

4

Сказано, сделано. Ребята с неохотой согласились. Я их понимаю, никто не хочет связываться с политикой, тем более, оппозиционной.

   Завтра мы вместе накупили всяких сладостей: коньяк, три бутылки вина, две коробки конфет, большой торт.

   Как всегда той же компанией: Виталик, Алтай, Ильхам и я.

   Эльвина теперь переехала, я не был ни разу у нее на этой квартире, пару раз был Ильхам с Виталиком, да и то давно.

   Мы подъехали ровно к семи часам вечера, поднялись на второй этаж.

   Она открыла двери. На пороге стояла Эльвина, но она была уже не та девушка в джинсах.

   Это была 22 - х летняя молодая девушка с уверенными глазами.

  Набросилась на меня, обняла, поцеловала в щеку, все ребята подставили ей свою щеку и получили дежурный ЧМОК.

   Вошли в комнату, расселись все трое на диван, сидим в ряд, как на скамье подсудимых.

   Опишу комнату.

   Она большая, с выходом на балкон, на стене картина Ренуара 'Даная', на полу овальный бельгийский разрисованный ковер.

   Арабская мебель - горка темно коричневого цвета. Мне неудобно было спрашивать и уточнять, но все это добро видимо осталось от Романа.

   Разговорились, стали шутить, выпили, поели, уже пошла хмель, потом я перешел к основной теме.

  - Эльвина, я слышал, ты стала политиком.

  - Ой Альберт, давайте не будем об этом сейчас, хорошо? Это все потом, я вам сама лично скажу отдельно. Не возражаете? Очень хорошо.

   Мальчики, давайте сыграем такую игру. Я об этом слышала недавно, это такая смешная игра. Пусть каждый расскажет о себе самую смешную историю, приключившуюся непосредственно с ним.

  - А зачем тебе это? - удивился Ильхам.

  - Ну просто, это мой маленький каприз. Ну Альберт, ну пожалуйста, - она сложила руки в мольбе.

  - Ладно, что там. Начинай, Виталий, ты первый как всегда, - обратился я к Виталику.

  - Только мальчики, чтоб все было искренно, - радостно завопила она, поудобнее усевшись в кресле.

   Она возбудила наш интерес, все приготовились слушать рассказчика с напряжением, прикованные следили за Виталиком.

   Он подправил галстук, будто готовился выйти на сцену, окатил нас зрачками, стал тихо говорить.

  - ...Ну как вам всем сказать...Не то чтобы смешные истории. Есть просто смешные фамилии. Недавно я загорелся таким желанием, выявлять смехотворные фамилии. Нашел, значит, российский журнал, полез в архивы, пошло поехало...

   Элементарно смешные фамилии типа Попик, Головастиков, Трюфель и другие входят только в стартовые рейтинги, посему их тут не буду приводить.

  Он достал с кармана блокнот.

  - Ну вот что у меня есть в коллекции, как раз буквально...клянусь, всё документально, видел копии паспорта!.

   Какашкинд, Блятко, Чмырюк, женщина с фамилией Половая, чудак со звучной фамилией Билайнер, мужик по фамилии Тампак, так и хочется добавить, правда?

   Достойный гражданин Иуда Шлемович Презерман, директор солидной фирмы по фамилии Писькин.

   Ну а теперь первая тройка в порядке возрастания текущего квартала, повторюсь - у меня есть копии паспортов!

   Третий, это Александр Николаевич Срака. Сильно, правда?

  Второй, Леонид Наумович Хуер. Еще сильнее!)

  И первое место - хит сезона - женщина с фамилией ИНТРАЛИГАТОР, типа интернациональный крокодил.

  Я решил проштудировать многомиллионную аудиторию абонентов телефонной сети СНГ и особо вычислить подобные фамилии.

   Самой богатой на неприличные фамилии оказалась буква "Б".

  В СНГ маются под гнетом дразнителей один Блябкин и девять Бляблиных. И ещё без числа обладателей таких фамилий, как Блярор, Блятник и просто Блях.

  Я выражаю этим людям своё сочувствие. А также Бляхеру, Бляхеровой и всем Бляхманам.

   На фоне этих страдальцев остаётся только порадоваться за три семейства, которые с гордостью носят фамилию Бобик. Или Бобинчик-Рабинович.

  А Недрищевых в России только двое, но есть ещё один Сручкин, четыре Задниковых и один Сухозад.

   Пятижоповых, соответственно, пять.

  На трёх Надхуллиных приходится один Подхуллин.

  Онанизев присутствует в двух экземплярах, Пупкин - в трёх, а Сивухо тоже в двух.

   Конкуренцию букве "Б" в русском алфавите может составить только буква "Х", на которую начинаются три Хердвимовых, один Херных, один Хернес, один Хереш и три Херенковых.

   Почему-то очень непопулярна фамилия Алкашов - таковых всего двое.

  Зато пять семейств носят фамилию Педик!

  К ним примыкают граждане Педора и Педячая, на чьем фоне очень нехило живётся обладателям фамилий Шнурапет, Шабаш, Зюзя, Задуйвитер, Сивокобыленко, Сивокоз, Пальцапупа, Забабашкин, Дурнопейко, Нарко, Шмаль и Глюкин.

   Считаю, что очень не повезло одному гражданину Муделю и девяти Мудорисовым.

  А вот тот факт, что в России на одну Плохую приходилось три Хороших и даже три Гарных, говорит о том, что хороших людей всё-таки больше, чем плохих.

  Ну и, наконец - Шариковых насчитывается целых 121.

  У меня все, - закончил Виталик, запихнув в карман блокнот.

   Минут пять мы все смеялись, держась за бока.

  - А теперь вы, Ильхам, - обратилась Эльвина к Ильхаму.

  Ильхам заерзал на диване, потом встал, зашагал по комнате, стал говорить.

  - Это было давно, в школьные годы, в годы былые. Все, наверное, ездили отбывать трудовую повинность в колхоз. 'На картошку' ездили и мы.

   Класса с пятого, наверное. Иногда это была картошка, иногда морковка, иногда лен. С первых чисел сентября и до белых мух. Или как придется.

  И вот случай. Классе в пятом, что ли. Ну, совсем мы еще маленькие были.

  Назавтра наш класс по графику - на картошку. А сегодня погода возьми и

  испортись. Похолодало резко, ночью за минус, да и с утра не лучше.

  Ветер, снег с дождем. Жуть, короче. Собаку из дома не выгоняют, не то,

  что деток малых в поле. Собрались утром возле школы. Автобусы подошли, ездили по три класса одновременно.

   Педагоги наши решают: ехать, не ехать. А чего решать, если все тогда

  решала партия и правительство? И РОНО. Короче, так никто и не взял на

  себя ответственность отменить поездку. И мы покатили.

  Было с нами на три класса и два автобуса - три педагога. Две молоденькие

  учительницы, их и не помню уже. И незабвенная наша Маргарита Николаевна.

  Преклонных лет, крутого нрава, педагог милостью Божьей и бессменный наш завуч. Мы даже шутили за глаза, мол, где же ее Мастер.

   Чуток поподробнее о ней. Я ее знал не только по школе. Мы были соседями, и она дружила с моей бабкой. Но, что странно, никогда мои школьные шалости не становились достоянием родительских ушей по этой причине.

   Как бы сейчас сказали, не стучала завуч бабке на меня. Но я все равно,

  видимо, подсознательно корректировал свое поведение в соответствии с

  таким знакомством.

  В годы войны Маргарита Николаевна была фронтовой медсестрой. На 9 мая она надевала кучу медалей. Охотно рассказывала, какая за что. Письма ей приходили со всего света. От спасенных ею и вытащенных с поля боя раненых, так я понимаю. Некоторые приезжали даже. Тогда, естественно, было весело, пьяно и шумно.

  Возвращусь к истории.

  Приехали мы на место, в контору совхоза. Кто-то из учителей пошел за

  разнарядкой. В конторе им говорят - вы чего, в такую погоду детей

  привезли? С ума сошли? Ну, в поле вам делать нечего. Мы, мол, даже своих не посылаем. Езжайте в картофелехранилище. Там хоть потеплее и без ветра. Найдете бригадира, она скажет, чего делать.

  Приезжаем к овощехранилищу. Высыпали из автобусов, учителя пошли искать бригадира.

  Возле овощехранилища и внутри перебирают картошку человек десять

  колхозниц. Утепленные, закутанные в полушалки, с красными руками и

  носами. Увидели нас, прервались, спины разогнули, стали кучковаться,

  переговариваются между собой негромко. Две наши молоденькие училки к ним и поперли. Где, мол, ваш бригадир?

  Тетечки эти деревенские стоят, смотрят исподлобья, и одна из них говорит учителкам: зачем, типа, детей-то в такой ужас привезли?

  А эти макаренки начинающие уже в конторе нравоучений наслушались. И тут еще... Одна и говорит: не ваше, мол, дело. Головку так высокомерно

  вздернув. Дурочка, ей Богу, как я сейчас понимаю. Нашла перед кем гонор

  показывать.

  Тут-то тетки на них и поперли. С мата на мат. От души. Самым ласковым

  было что-то типа: сами идиотки и деток идиотами хотите сделать? Вы бы,

  сороки, своих сначала нарожали да понянчили... и т.д. и т.п.

   В общем-то все правильно тетки говорили. По содержанию. Но не по форме. Втоптали только-только нарождающийся педагогический авторитет в грязь. Все же это на наших глазах. Мы стоим, нам же интересно, чем все это кончится. Слов, опять же, столько новых, интересных.

   Училки на пару стоят, краснеют, жалко как-то отбрехиваются: 'Да как вы смеете!?', да 'Мы вашему начальству пожалуемся! '

   Чем только распаляют праведный гнев колхозниц. Те потихоньку теснят своей плотной группой учителей и стоящих сзади нас к автобусам.

   Не прекращая рассказывать им матюками, что думают о них и их педагогических способностях. А так же о погоде, начальстве и советском правительстве.

   Неизвестно, чем бы все это закончилось. Может, поколотили бы тетки наших учительниц. Но тут появилась Маргарита Николаевна. Где она была все это время, черт знает.

   Наверное, внутри овощехранилища разговаривала с бригадиром.

  Она появилась со словами: 'Что здесь происходит? ' Перекрыв по мощности разом все крики.

   Тетки слегка опешили, но тут же воодушевились появлением нового достойного объекта своего воспитания.

   'А ты-то что, старая кошелка? Тоже ума не нажила? ' - вот так примерно они ее встретили, если упустить мат.

  И вот тут Маргарита Николаевна проявила настоящий педагогический талант.

   Вот тут она дала! Встав между тетками и учителями, уперев руки в боки,

  она выдала та-а-ако-о-ое! ... Ни описывать ни воспроизводить я это не

  берусь. Все сказанное до этого тетками по форме и по содержанию

  выглядело просто жалким детским лепетом. Одесские биндюжники, я думаю, вздрогнули бы. Ни до, ни после я не слышал такого колорита.

   Помню пару ее тирад. Она крикнула им:

  - Эй, савки малохольные, свиноматки и малыги, мазихи маринованные, кончай марцефальничать! Ну ка сбросьте хвосты и марш на дальнячок! Закройте свои савойки, а то покажу сажало и мазарь. Че, саксона захотели? Или кару марухи?

   Мы-то маленькие были, не все понимали. Но тетечки поняли все. И прониклись.

   То, что челюсти у них отвалились - точно. У нас, кстати, - тоже.

  Видя, что инцидент исчерпан и превосходство полностью на ее стороне,

  Маргарита Николаевна повернулась к нам и совершенно спокойно, как ни в чем не бывало, обычным своим голосом сказала: 'Дети! Быстренько все

  рассаживаемся по автобусам'. И мы вернулись домой.

   Это был конец октября. Или начало ноября. А к новому году Маргариту

  Николаевну проводили на пенсию. По возрасту-то ей давно пора было. Но

  причина, как я узнал позже, была не в возрасте. А в том, что на

  следующий день после описанных событий Маргарита Николаевна поехала в РОНО, и там авторитетно доказала, что отправлять детей в колхоз в такую погоду - не дело.

   Доказала примерно в тех же выражениях, что и накануне, успокаивая колхозниц. И после того, как завРОНО, молодой еще мужик, попытался пригрозить ей партбилетом, его увезли на скорой с сердечным приступом.

   Неудивительно. Если учесть, что педагогическую закалку Маргарита

  Николаевна получала, будучи большую часть войны приписанной к штрафбату. Она там в штрафбате прослужила три года, в 1941 - 44 годах.

  Но об этом я узнал гораздо позже...

  - ...Ну..это не совсем смешная история, - протянула Эльвина. Но все же интересно, - Теперь ваша очередь, Алтай.

   Алтай сначала поглядел на меня, потом перевел взгляд обратно на Эльвину. Тяжело вздохнул, подобие улыбки скользнуло по его лицу. Он начал.

  - Ну че сказать? Че вспомнить? Пока Ильхам рассказывал, на ум пришло кое - что. Это было еще в школе.

   Субботник подходил к концу. Классная руководительница куда-то скрылась, все побросали инструменты и ведра. Мужская половина класса начала играть в слона. Это когда одна команда становится в цепочку рачком, а другая по очереди с разбегу на эту цепочку запрыгивает, пытаясь ее развалить. Согласен, это извращение. Попахивает кое - чем. Но я то этого тогда не знал, поэтому простительно.

   Совершенно неожиданно наши девочки изъявили желание присоединиться к игре. Такого раньше не бывало. Их поделили между двумя командами и доставшиеся нам девочки пристыковались к цепочке сзади.

   Поделили, надо сказать, не без спора. Никто не хотел брать дистрофичную Оксану, зато все желали заполучить Наташу - огромную, совершенно невообразимую по размерам свиноматку, весом в центнер. Наташа все таки досталась врагам, но мы вдобавок получили Анжелу, среднего телосложения, но не по годам рано сформировавшимися формами. Она то и стала в самый зад.

   Однако вскоре стало ясно, что наша диспозиция в корне неправильна. Большая часть нагрузки приходится как раз на тех, кто сзади, и неокрепшие девичьи ноги не могли удержать наваливавшихся соперников.

   Наша колонна рассыпалась раз за разом.

   Причем соперники даже не применяли свое ядерное оружие - Наташу. Когда мы проиграли несколько раз, я героически вызвался стать в самый зад цепочки, принять удар на себя.

   На самом деле мне было глубоко по фигу, кто выиграет, главной причиной моего неожиданного альтруизма и самопожертвования была уникальная возможность полежать на Анжеле, пощупать ее выпуклости и впуклости. Такими подарками судьбы пренебрегать нельзя.

   Удобно устроив свою голову на мягкой и нежной девичьей заднице, я приготовился к суровым испытаниям. Первых двух запрыгнувших я даже не почувствовал - они улетели вперед колонны.

   Каждый прыжок противника сотрясал нашу колонну и этим давал мне возможность как бы невзначай переместить руки на новые, еще неизведанные места Анжелы.

   Еще через три прыжка о пальпации уже не могло идти речи - мне на шею приземлилась довольно увесистая Таня, приплюснув меня к Анжелиной попе с такой силой что я отметил про себя, что она (попа) не такая уже и мягкая. Я беспокоился, чтоб от напряжения она не пукнула мне прямо в морду.

   Эрекция сошла на нет. Колонна угрожающе шаталась, как былинка на ветру, готовая рассыпаться в любую секунду. Дистрофичная Оксана из середины колоны пищала, что долго она не выдержит. Другие, пыхтя, угрожали и умоляли ее не сдаваться.

   В этот момент подлый противник решил применить атомное оружие. С трудом повернув голову из под Таниных окороков я с ужасом наблюдал, как с радостным, счастливым лицом приближается полугалопом дурноватая Наташа.

   К моему огромному удивлению ей удалось оттолкнуться от земли и взмыть в воздух. Паря как птица над моим испуганным телом, она всей своей многотонной массой сдвинула уже сидящих на колонне противников вперед как минимум на метр.

   Поэтому приземлилась как раз в том месте, где до этого находилась Таня. Огромные дряблые ягодицы обволокли мою несчастную голову со всех сторон и придавили безжалостным прессом.

   Я не мог ни дышать, ни кричать, казалось, голова расколется как грецкий орех.

   К всеобщему изумлению колонна продолжала стоять, в основном благодаря Анжелике, на которую приходился наибольший вес. Видимо, подумал я не без самодовольства, ей понравилось мое соседство.

   Однако ситуация требовала чрезвычайных мер. Я принял единственное возможное решение в создавшейся ситуации для спасения себя от удушья. И укусил со всей мочи еще недавно боготворимую задницу Анжелы. Она взвизгнула, дернулась и, к моему величайшему облегчению, колонна разрушилась как карточный домик.

   Выбравшись из под дико хохочущей Наташи я принес Анжелике свои извинения. И объяснения. Она поняла. И даже, скромненько приподняв юбчонку позволила проверить боевым товарищам место ранения, так как она сама этого сделать не могла в силу геометрии тела. В момент осмотра нас и застала вернувшаяся классная руководительница.

   Все покатились со смеху, Эльвина даже прослезилась от хохота, вытирая ладонью глаза.

  - А теперь вы Альберт, - ее глаза стреляли меня.

  - Хорошо, хорошо, я тоже расскажу, - согласился я. - Однажды прихожу домой, вхожу в коридор, кричу жене: дорогая, я дома!

  Тишина.

  - Я пришел!

  (еще более тихая тишина)

  - Что за херня такая? Любимый муж приходит с работы, уставший,

  голодный, а его встречают только рваные тапки и тощий кот!

  (кот демонстративно отворачивается и мочится на тапку)

  - Семья, твою мать! Ты где?

  И тишина.

  - Ладно, х**н с вами! Я, между прочим, зарплату получил!

  (ноль эмоций)

  - И в должности меня повысили!!

  (два ноля эмоций)

  - У меня день рождения сегодня, в конце-то концов!!!

  (Чуть громче)

  - Раз никого дома нет, буду курить прямо здесь, сегодня мне можно,

  задыхайтесь!

  (Еще громче)

  - И друзей приглашу водку пить! Много водки! А придут они не со своими дебильными женами, а с подругами! И мне приведут!

  (Тишина)

  - Кстати, уважаемая супруга, хотел тебе сказать: мне давненько уже

  приглянулась твоя подруга Ольга из соседнего подъезда. И, судя по всему, и я ей. Стерва она, конечно, та еще, но мы же с ней трахаться будем, а не жить, так что на х**н мне ее характер?

  (Как в могиле)

  - А друзья напьются и опять будут пошлости о тебе говорить. Я их снова назову мудаками, кем они на самом деле и являются, даже когда трезвые, и набью им морды об кухонный стол.

  (Кот, задрав хвост, демонстрирует презрение)

  - Кстати, тот маршрутник Рауф, который был у нас на свадьбе, своей жене тоже изменяет. Изменяет даже не со Светланой, это раньше было, а с Фуадом.

  (Кот нагадил во второй тапок)

  - И вообще, наши с тобой знакомые, включая твоих родственников, все, без исключения, морально разложившиеся типы. А Семен Исаевич уже и физически начал.

  (Животное направляется в комнату, медленно открывая в нее дверь)

  А там такая картина: праздничный стол, воздушные шары, оливье, вино, водка, друзья, Ольга,

  Светлана, Фуад, Рауф, Семен Исаевич, любимая супруга.

  Изумленные лица, открытые рты, плакат "С 30-летием!", медленно летящая мне в лицо тарелка с моим же праздничным тортом.

  Где-то вдалеке едва слышный шепот жены: "С днем рождения, милый! Мы хотели сюрприз тебе сделать, обрадовать..."

  Грохот смеха как бы пробудил меня. Все смеялись, в том числе я.

   Вдруг Алтай вскрикнул:

  - Ребя, а я вам еще кое - что расскажу. Чуть не забыл. Значит так.

   Вечер, сидим дома с женой. Чадо сплавили куда-то - уже не помню. Звонок в дверь. Открываю - стоит мой армейский друг Сархан со своей невестой, кривой как турецкая сабля... Ну заходи.

   Проходим на кухню, он выставляет принесенное с собой горючее, его нареченная уходит в туалет, а моя жена начинает быстро собирать на стол, салатик, колбаску порезать и пр. и пр.

   Друг, находясь в сильно философском состоянии, облокотился на стол и долго-долго пристально мутным взором наблюдал за моей женой, и минут через 10 этого процесса выдал с сильной тоской в голосе:

  - Эх брат, у тебя жена такая хорошая, а ты все 'po blyadyam', да 'po blyadyam'...

   Больше всех смеялась Эльвина и я.

  Потом еще кое - что рассказали, стали собираться.

   Эльвина обратилась ко мне:

  - Альберт, вы можете остаться на пол часа. Я вас не задержу. Честно, - она заулыбалась своей солнечной улыбкой.

  - Я готов остаться даже до утра, - опять сорвалось у меня.

  - Нет, до утра не надо - она чуть покраснела.

   Ребята хихикнув, мигнули друг другу, вышли, мы остались вдвоем. Она веером крутила перед лицом, смотрела в сторону окна.

  - Эльвина, расскажи, чем ты занимаешься? Я слышал, ты ударилась в политику. Причем стала оппозиционеркой. Если честно...

  - ...Что если честно?

  - Я это не совсем одобряю. Мне горько, что такая девушка как ты, станет посмешищем. Пардон конечно, но я говорю то, что думаю, - я немного вспыхнул.

   Эльвина привстала, прошлась меж стульев, подошла ко мне вплотную, присела сбоку, обхватила рукой мне шею.

  - Альберт, дорогой, а кто вам сказал, что я оппозиционерка? - спросила порывистым тоном.

  - Я так слышал.

  - Нет, я не оппозиционерка.

  - Значит ты за власть? - не понимая.

  - Нет! - она набрала в рот воздуха, окатила глазами потолок и стены, и тихо сказала: - Я террористка.

  4.

   Меня ошарашило ее признание, сначала подумал, что она шутит, но эта версия тут же отпала. У нее горели глаза.

   Мы с ней вышли на улицу, повеяло прохладой, май месяц, вечер, птички чирикают, все дышит и движется, в небе безостановочно бегущие облака.

   Листья зеленые заслонили окна зданий, сквозь ветви видны балконы, веранды, все цветет, черешня распустила белые цветы.

   Прошлись по тротуару, оттуда спустились к морю.

  Она взяла меня под руку, приложила голову мне на плечо, тихо стала говорить.

  - Альберт, наша жизнь - это кал, огромнейшее дерьмо, а мы - люди, аскариды, черви, которые копошатся в дерьме, в этом навозе, имя которому жизнь на Земле.

   Я ненавижу оппозиционные партии, их платформу, программу. Все это мышиная возня, детское бормотание, против власти есть только один метод, это - террор.

   Только кровью и взрывами можно испугать власть, навести ужас на правителей.

   Террор - это прекрасная идея, она касается именно жизни, и наша жизнь, это огромный кусок дерьма.

   Есть страны удачные, счастливые, у них свободное общество, все равно в жизни мало счастья.

   О каком счастье идет речь, если на долю живого человека приходится крохотная доля счастья.

   По мнению экспертов, Земля - очень неудачная планета для жизни биологических существ, коими являемся мы.

   Короче говоря, нет в жизни счастья! Или же можно выразиться так: счастья очень и очень мало, это тоже - самое, когда ты в июльскую жару хочешь пить воду, тебя душит жажда, ты почти умираешь, и тут тебе подносят кувшин, а там, на донышке пару капель теплой воды. Даже не холодной, именно теплой. Естественно, это тебе не поможет, ты неудовлетворен.

   Так же наша жизнь. О какой жизни идет речь, если мы живем в дерьме.

   Обрати внимание, ведь люди - это сухие куски навоза, обрати, обрати внимание свое!

   Есть люди крепкие, сильные, уверенные, напоминающие твердый кал. Это именно твердый кал.

   Есть люди мене уверенные, осторожные, страховщики, они олицетворяют собой навоз мягкий, светлый.

   А есть вообще люди слабые и никчемные, это натуральный понос. Понос!

   Мир наш, вот это необъятное земное полушарие - точная копия кишечника.

   Когда посреди этого дерьма политики начинают заниматься детским лепетом, сюсюкаются, проводят митинги и пикеты, это вызывает у меня тошноту. Меня от этого вырывает буквально.

   Если наша жизнь дерьмо, то надо все взорвать к чертовой матери. Все взорвать!

   Вот так вот, милый Альберт.

   Я потрясен, мои глаза расходились в стороны, но я понимал ее мысль. В ее словах была мысль, была идея. Пусть даже эта идея не благородная, но это все же идея.

  - Эльвина, а ты....не боишься ареста? - выдавил из себя вопрос.

  - Х-мм...Бояться волка, в лес не ходить. Я не боюсь, неее-т. Я ничего не боюсь, Альберт. Не боюсь и все! У меня нет страха! Я искоренила страх в душе! Я ненавижу страх, не - на - ви - жу!