Первая глава
1794 г. Плантация «Санрайз», Южная Америка.
Они бежали уже третьи сутки. Благо, Томас сумел украсть лишнюю пару сапог, иначе Джонатан и ста футов не прошёл бы по влажным тропическим джунглям. Сейчас беглецы сидели в корнях огромного мангрового дерева, то и дело оглядываясь, прислушиваясь к звукам погони.
- Кажется, оторвались. – Том хлопнул себя по щеке, убивая очередного москита. Лицо распухло от укусов, губы растрескались от жажды.
- Думаешь, не догонят? – Джон, морщась, отдирал грязную ткань от груди, пытаясь заглянуть внутрь. Том вовремя это заметил и накрыл его руку своей:
- Оставь. Если сейчас откроешь, она точно загноится.
- Мне кажется, она уже воняет, - усмехнулся Джон и устало откинулся на ствол. По лбу его непрерывно стекали струйки пота. Том озабоченно нахмурился, отмечая, что руки у друга мокрые и ледяные. Только лихорадки им не хватало.
- Потерпи, - он привстал, прислушиваясь. – До границы плантации осталось немного. Там, впереди, река. За ней уже ничья территория. Если сумеем уйти, дальше люди Грэхема не пойдут.
- Мне кажется, мы никогда не выберемся из этих чёртовых джунглей, - простонал Джон, прикрывая глаза. Губы его чуть заметно подрагивали. Начинался озноб. Том бросил быстрый взгляд на друга, покачал головой – если так пойдёт и дальше, они действительно останутся здесь навсегда… По крайней мере, Джона он здесь точно не бросит.
- Слушай, расскажи мне о своей семье, - попросил Том, пытаясь отвлечь друга, не дать ему провалиться в беспамятство. Кажется, в этот раз у него получилось. Джон расслабился, мягкая улыбка тронула его губы.
- София – самая красивая женщина на свете. Я даже сейчас вижу её, сидящую за клавесином. На ней светло-зелёное платье, в волосах ленты. Она улыбается мне. – Джон открыл глаза, посмотрел на притихшего Тома. – Луиза ещё совсем маленькая. Когда я уплывал, ей едва минуло два года. У неё светлые, почти белые волосы и огромные голубые глаза. Она…
- Вся в тебя, - сказал Том.
- Ты ещё помнишь, какого цвета мои волосы? – улыбка Джона вышла натянутой. – Мне кажется, от этой въевшейся грязи я никогда не отмоюсь. И от вшей.
- Вши уходят с первым же купанием с уксусом, - махнул рукой Том. Джон пристально посмотрел на сидящего перед ним молодого мужчину. Уже в который раз он задавался вопросом, что заставило его бежать из плантации, на которой он жил в неге и богатстве? Спросить об этом всё было не ко времени.
- Джон, Джон!- сознание медленно ускользало, не желая возвращаться в измученное тело. – Ах, ты, Святая Магдалена! – голос Тома то приближался, то исчезал. Джон почувствовал, как Том подхватил его под руку и медленно потащил сквозь заросли. Хотелось промычать что-то вроде: «Пусти, я могу идти сам», но силы покинули его, оставив после себя невыносимую слабость во всём теле. Когда он в следующий раз открыл глаза, на джунгли опустилась ночь. В кустах что-то трещало и чавкало, воздух наполнила звенящая голодная мошкара.
- Джон, просыпайся, - в голосе Тома слышалось отчаяние. – Мы пришли, Джон. Я не смогу перетащить тебя на тот берег. Ты должен плыть сам. Ты слышишь меня? Они опять напали на наш след, Джон. Джон, ну же! – Том тряс его за плечи, заставляя открыть налитые свинцом глаза. Река действительно была рядом, плескалась у ног. А где-то вдалеке слышался лай собак.
- Надо плыть. – Том облегчённо вздохнул, увидев, что друг открыл глаза. – Ты как, сможешь?
Джон кивнул, шатаясь и поднимаясь на ноги. Река приятно холодила разгорячённую кожу. Коричневая мутная вода так и манила погрузиться в неё целиком. Соседний берег медленно, но верно приближался, когда лай стал громким, из джунглей рассыпалась вереница факелов.
- Быстрее, они сейчас будут стрелять! – раздался отчаянный вскрик Тома. Рядом с головой взметнулся фонатнчик воды, затем ещё один. Берег приближался, ноги уже цепляли илистое дно. Боль прошила спину, взорвалась яркой вспышкой в голове. Последнее, что помнил Джон были мутные воды реки, смыкающиеся над головой.
1807 г. Англия, Лондон.
Огромный зал сиял — весь аристократический свет Англии находился сегодня в доме герцогов Клеймор. Майский бал, один из последних перед закрытием сезона, традиционно собирал все сливки общества. На этом балу заключались помолвки, любовники договаривались о том, где лучше провести лето, матроны делились опытом и хвастались, чья дочь в этом сезоне заполучила завидного жениха.
Лёгкий флёр сплетен и вседозволенности витал в воздухе, заставляя молодых девушек привставать на носочки и вытягивать шеи, выглядывая кавалеров. До танцев было достаточно времени, чтобы успеть поделиться новостями и обсудить гостей. Юные леди собирались в группки, шепча и сдавленно смеясь, прикрываясь веерами. Джентльмены прохаживали меж них со столь напыщенным видом, что создавалось впечатление, будто они оказались здесь совершенно случайно, проезжая мимо. Хотя всему Лондону было известно: попасть на бал Клейморов удавалось не каждому, и приглашение некоторые семьи ждали не один сезон.
Бесшумно скользили слуги, едва успевая наполнять бокалы игристым вином. Из распахнутых настежь французских окон в зал залетала ночная прохлада, остужая пылающие щёки, плечи и некоторые горячие головы. У одного из таких окон, на изящной козетке, обитой алым плюшем, сидели две девушки, что-то увлеченно обсуждая. Поглощённые разговором, они, казалось, не замечали никого вокруг. Тёмная и светлая головы склонились друг к другу, прячась за веером из страусовых перьев.
— Ты видела? — Яркая брюнетка в платье глубокого лилового цвета закатила глаза. — Он два раза посмотрел на меня. Два раза!
— Думаешь, сегодня он сделает тебе предложение, Британи? — Вторая, невысокая блондинка в бледно-голубом, старательно изучала бальную книжечку, пытаясь отыскать хотя бы одно окошко — она обещала танец отцу и совсем об этом позабыла.
— Ну, не знаю насчёт предложения, Луиза, — смутилась Британи, — но вальс и кадриль я танцую с ним!
— Я надеюсь услышать о вашей помолвке в ближайшее время! — Луиза улыбнулась, отыскав наконец тур вальса в заполненной до отказа книжке.
— О, смотри, Барбидж! — Британи спряталась за веером и зашептала: — Видишь того красавца рядом с ним? Это лорд Норидж, говорят, он в родстве с Клейморами.
— Иногда мне кажется, что с ними пол-Англии в родстве, — фыркнула Луиза, незаметно разглядывая указанного лорда. Обходительный, учтивый и невероятно обаятельный, лорд Норидж, едва появившись, стал самым главным событием сезона.
— Нет, этот именно в родстве, — многозначительно проговорила Британи. — Я слышала, как леди Кавендиш говорила моей матери, что лорд Норидж — внебрачный сын герцога…
— Что ж, это объясняет его успех, — протянула Луиза. Ей Норидж не казался занимательным настолько, чтобы обсуждать его целых пять минут. — Барбидж решил нам его представить, смотри, они идут прямо к нам!
Девушки повернулись в сторону джентльменов и почти синхронно улыбнулись, изобразив на лице вежливую заинтересованность.
- Британи, вы позволите представить вам Стивена Грэхема, графа Нориджа? – перед девушками возник молодой человек в чёрном смокинге, ведя за собой приятно улыбающегося джентельмена.
- О, Барбидж, - жеманно закатила глаза Британи. – Ну, что ж, знакомьте, если вы уверены, что нас это развлечёт.
- Непременно развлечет, дамы. – Граф Норидж склонился над протянутыми руками. – Прелестные английские розы не должны скучать. Особенно в такой вечер.
- Я не слышала о вас ранее. – Луиза с интересом рассматривала высокого темноволосого мужчину в бархатном тёмно-синем смокинге. Кремовую пену кружевного шейного платка держал огромный сапфир, мягко сияющий в свете свечей.
- Зато я наслышан о вас немало, - склонил голову граф Норидж. – Вы ведь Луиза Клифорд, графиня Грейсток, верно?
- Верно. – Если Луиза и удивилась, то виду не подала. В груди кольнуло лёгкое чувство тревоги.
- Вы, вероятно, гадаете, откуда я вас знаю, - мягко рассмеялся Норидж. – Но тут не о чем и гадать – я видел ваши картины в доме Бошанов вчера. А сегодня баронесса Бошан показала мне и саму художницу. Я настоял, чтобы Барбидж познакомил нас.
- Так вот оно что, - облегченно улыбнулась Луиза. – Простите, отец слишком часто повторяет мне, что нельзя доверять незнакомцам. Тем более тем, кто слишком много о тебе знает.
- И ваш отец совершенно прав, - серьёзно проговорил Норидж. – Но ведь мы с вами уже знакомы, не так ли? – Он лукаво подмигнул и Луиза снова вздрогнула – глаза графа при всей его весёлости оставались ледяными и безжизненными.
- Отец! – Девушка поспешила окликнуть графа Грейстока, проходящего мимо с хозяином дома. – Отец, позволь тебе представить графа Нориджа. Мой отец – граф Грейсток.
Светская улыбка застыла на лице Джонатана Грейстока, стоило ему встретиться взглядом с чёрными омутами глаз Нориджа.
- Очень приятно, - процедил Джонатан, беря дочь под локоть. – Мы уезжаем, Луиза. Попрощайся от меня с герцогиней.
- Но, отец, бал ещё толком не начался, быть может…
- Мы уезжаем, - с нажимом произнёс граф Грейсток. Поклонившись Нориджу, Луиза поспешила к хозяйке дома, с трудом сдерживая жгучие слёзы, готовые вот-вот хлынуть из глаз. Это было несправедливо! Последний бал сезона, а они едут домой! И почему?!
Дорога домой проходила в молчании. Луиза дулась на отца, скрестив руки на груди и забившись в дальний угол кареты. Джонатан, казалось, совершенно не обращал на дочь внимания, погрузившись в размышления. Он даже не заметил, что дочь поднялась к себе, демонстративно не пожелав отцу спокойной ночи.
Луиза ворочалась без сна в своей постели, пытаясь устроиться поудобнее. Часы внизу давно пробили два раза – самый разгар бала! Она отвернулась к стене, пытаясь не смотреть на переливающееся в темноте платье. А ведь этот бал должен был стать последним перед её поездкой в Италию. Луиза тяжело вздохнула – иногда ей особенно не хватало мамы.
Прекрасная и скандальная история любви в своё время всполошила весь лондонский свет: молодой (кое-кто говорил, что чересчур молодой) виконт Грейсток сбежал во Францию вслед за не менее юной баронессой Буршье. Родители виконта грозились лишить единственного сына наследства, если он не одумается и не вернётся. А он взял да и женился на Софии Буршье, наплевав на негодование родных и отлучение от семьи. Несколько лет влюбленные счастливо жили во Франции, в живописном замке на берегу Луары, но революция уже стояла на пороге и супруги решили переехать в Италию. Родители Софии на уговоры молодых не поддались и спустя несколько лет сложили свои головы под ножом гильотины.
В Милане Джонатан Грейсток удачно распорядился наследством жены, купив несколько торговых кораблей и снарядив первую экспедицию в Южную Америку. О том, почему отец перестал ходить за товаром, в семье предпочитали не говорить. Но спустя три года после его возвращения, граф Грейсток заболел и виконт с семьей вернулся в Англию. Нежной Софии так и не подошёл климат Туманного Альбиона, но она мужественно скрывала свою болезнь, глядя, как счастлив муж, вернувшийся домой. Она угасла тихо и неслышно от чахотки, когда Луизе исполнилось десять. С тех пор безутешный вдовец не женился, целиком и полностью посвятив себя воспитанию дочери. Он потакал всем её прихотям, позволил учиться дома, а не в закрытом пансионе, как на том настаивала графиня, бабушка Луизы. И даже нанял учителя из Франции, развившего её талант к живописи. Поведение отца сегодня на балу не укладывалось ни в какие рамки и от того Луизе было особенно обидно. Ведь она совершенно ни в чём не виновата! За что отец лишил её праздника?
Внизу что-то грохнуло. Луиза резко села в кровати, напряжённо вслушиваясь в темноту. Слуги давно спали. Отец отправился в кабинет, едва они вернулись. Шум повторился, что-то упало, раздался короткий вскрик. Луиза спрыгнула с кровати, натягивая халат, путаясь в рукавах. Над головой раздались шаги – вероятно Сеймур, дворецкий, услышал наконец шум и решил узнать, что случилось. Луиза выглянула в коридор, но там пока было пусто. На полу лежали квадраты окон – на улице ярко светила луна. Дверь, ведущая на этаж слуг, отворилась, пропуская Сеймура, держащего в руках свечу.
- Что-то случилось, миледи? – он вопросительно посмотрел на Луизу. Зазвенело стекло, кажется, в комнатах внизу разбилось окно. Переглянувшись, дворецкий и Луиза бросились вниз. Дверь в кабинет была плотно закрыта, из-под неё лился ровный жёлтый свет.
- Милорд? – Сеймур подошёл к двери и прислушался. В кабинете было тихо.
- Ломай дверь, - решительно сказала Луиза, забирая у него свечу. Сеймур разбежался и ударил плечом по двери. Открывшаяся картина заставила девушку замереть на пороге. Сеймур уже склонился над безжизненным телом хозяина. В кабинете всё было перевёрнуто вверх дном. Шторы надувались огромными парусами – из разбитого окна в комнату порывами залетал ветер. Луиза потрясённо смотрела на погром, пытаясь понять, кому понадобилось нападать на её отца.
- Миледи, он жив! – взволнованно проговорил Сеймур, поднимая глаза на девушку. Она, опомнившись, опустилась на колени рядом с Джонатаном, стараясь не смотреть кровь, залившую белоснежную рубашку.
- Луиза… - голос Джонатана был тих и слаб. – Найди Тома. Я прошу тебя, найди Тома. – Он пытался сфокусировать свой взгляд на дочери.
- Какого Тома, отец, - Луиза сама не заметила, как начала всхлипывать. – Какого Тома?
- Найди… Тома… - Последний вздох слетел с губ, стеклянный взгляд ярко-голубых глаз остановился на лице дочери.