Туман

Глава 1 Мерзкие впечатления

В аэропорт мы приехали с мамой на машине с открытыми окнами, ибо было пиздец как душно. В Финиксе, где мы жили, было плюс двадцать пять, в небе синем как нос алкаша — ни облачка. Прощаясь с Аризоной, я надела любимую майку с Игги Попом, но в руках несла тяжелую косуху. Мама всегда пыталась ненавязчиво убедить меня в том, что она мне велика, но косуха — это не одежда, это состояние души.

На северо-востоке штата Вашингтон забился мелкий городишко Форкс, где дождь шел так часто, что даже удивительно, почему у местных жителей еще не выросли жабры. Да, мочит там больше, чем на всех вместе взятых Штатах. Из этого унылого как моя рожа города мама сбежала, прихватив мелкую меня. Вроде бы, мне тогда было только четыре месяца. До того, как мне исполнилось четырнадцать, я каждое лето ездила в этот жуткий город, пригодный только для съемки дешевых хорроров, пока не взбунтовалась аки Спартак, и потому три последних лета мой батя брал меня на две недели в Калифорнию.

Сама не понимаю, как же так, блять, получилось, что сейчас я добровольно переезжаю в Форкс. Да, решение было за мной, и далось оно мне нелегко, потому что этот городок я люто ненавидела.

Мне очень нравился Финикс с его ослепительно ярким солнцем, зноем, шумом и неугомонностью. Я могла надеть свои любимые желтые очки, похожие на те, что были у Хантера Томпсона, врубить на телефоне «Lust For Life» и гулять, гулять, пока ноги не будут болеть так, словно сейчас отвалятся нафиг.

— Белла, — позвала меня мама, выдернув из моих преждевременно ностальгических мыслей. — Еще не поздно передумать, — в тысячу первый раз предложила она.

Мы с мамой пиздец как похожи, только у нее короткая аккуратная стрижка, а в моих волосах птеродактили свили гнездо. Еще у ее глаз пролегли тонкие лучи морщинок — она часто улыбается, а еще чаще стебет меня. Шутка про птеродактилей, кстати, ее творение. Я посмотрела на нее исподлобья, но сердце, тварь такая, предательски сжалось. Неужели я бросаю свою веселую, любящую такую родную маму? Пиздец же я дура. Да, конечно, теперь у нее есть Фил, тоже пригодный для тренировки чувства юмора, но все же…

— Не, хочу уехать, — твердо сказала я.

Врала я как дышала, иногда, это даже доставляло мне удовольствие. Но не сейчас. Сейчас все во мне вопило: «Ну ты же не можешь не видеть, что я вру!» Мама обняла меня и взлохматила и без того растрепанные волосы.

— Передавай привет отцу. — сказала она.

— Конечно. — бодро ответила я, выходя из машины.

Предательский бордюр возник на моем пути столь несвоевременно, что я запнулась о него и чуть не вспахала носом асфальт.

— Все люди как люди, а ты — мистер Бин. — заржала мама, помогая мне подняться.

Она пыталась вести себя как обычно, но я чувствовала, что она не до конца откровенна. Мама еще раз обняла меня, и я пошла сдавать багаж, пытаясь не слишком хромать.

Итак, впереди уже мельтешил четырехчасовой (четырехчасовой, Карл!) перелет до Сиэтла, затем должна была произойти пересадка, еще час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до самого Форкса. Летать я любила, но вот целый час в машине с батей и его разговорами о рыбалке испытание не для слабых духом.

В остальном батя вел себя отлично и, казалось, искренне обрадовался, что я решила перебраться к нему. Он уже записал меня в школу и обещал найти какую-нибудь тачку. Проблема была в том, что отец аки Шехерезада знал тысяча и одну байку о рыбалке и спешил их рассказать всем, кто имел неосторожность оказаться рядом. Час езды… Я всерьез опасалась за свои уши. Вне всякого сомнения, мое решение уехать из Финикса его, мягко говоря, изумило: как и мама, я не делала секрета из того, что ненавижу Форкс.

Порт-Анжелес встретил меня соплями дождя. Впрочем, я восприняла это не как дурной знак, а как неизбежность. Показав метафорический фак, солнце окончательно скрылось за облаками, и дождь пошел с новой силой.

Батя приехал за мной на патрульной машине. Да, совсем забыла сказать: мой батя — коп. Жители Форкса знают его как шефа полиции Чарли Свона. Вот почему, несмотря на мое хроническое нищебродство, мне нужно было во что бы то ни стало обзавестись своей тачкой. Конечно же, законным путем. Не тому меня Уэлш учил, чтобы я на машинах с мигалками ездила. Страх и отвращение в Форксе какое-то. И это только первая глава… Ух, блять, что ж дальше то будет?

Спускаясь по трапу самолета, я наебнулась со ступенек и упала прямо в его объятия, уколовшись жесткой щетиной усов.

— Белла, осторожнее, — сказал он, водружая меня обратно на землю. — как мама?

— Нормас, сам как?

— Жить можно.

Багажа у меня было совсем немного. Аризонское шмотье для Вашингтона не подходило. Мы с мамой постарались купить побольше теплых вещей и потратили хренову тучу денег, но того, что купили, явно не хватит.

— Я нашел тебе классную тачку и цена подходящая. — объявил отец, когда я рухнула на переднее сидение.

— Че за машина? — уточнила я.

Почему-то мне не понравился его чересчур бодрый тон.

— Ну, вообще-то это пикап «Шевроле».

— Где ты ее нашел?

— Помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш?

Для тех, кто не в курсе: Ла-Пуш — это небольшая индейская резервация на побережье.

— Не, не помню.

— Прошлым летом мы рыбачили вместе.

Блять, господи, только не про рыбалку, пожалуйста…

— … А теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап продает за дешево.

Да, именно поэтому я и не помнила Блэка. Мне всегда чрезвычайно хорошо удавалось блокировать неприятные воспоминания.

— И сколько пикапу лет?

По выражению лица бати я поняла, что этого вопроса он страшился больше всего.

— Ну, Билли вложил в мотор кучу денег, и работает он теперь как часы.

— Сколько лет пикапу?

Отец выглядел как на допросе. И не в роли копа.

— Билли купил его году этак в 1984.

— И он купил его новым?

— Вообще-то нет. А год сборки примерно конец пятидесятых — начало шестидесятых. — нехотя признался отец в сокрытии важных для дела улик.

— Пап, я же не разбираюсь в машинах и, если что-то сломается, починить не смогу. А на механика денег нет…

— Ради бога, Белла, тачка — просто зверь, таких больше не делают!

Что ж, «зверь» звучит неплохо.

— И сколько Билли хочет за «зверя»?

— Вообще-то я его уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Форкс!

— Пап, ну зачем же. Я бы и сама купила…

— Да ладно, не брюзжи. Хочу, чтобы тебе здесь понравилось.

— Спасибо, па. Я… Я правда очень рада.

Я же не конченая мразь, чтобы отвечать, что в Форксе мне в принципе не может понравиться.

— Ну что ты, Белла, всегда пожалуйста.

Немного поговорив о погоде, для которой существовало только одно определение — «всратая», отец начал свой сказ о рыбной ловле. Надевать наушники было как-то неудобно, и потому я просто уставилась в окно.

Справедливости ради стоило заметить, что за окном было довольно-таки красиво. Зелеными были листья, стволы деревьев, папоротник, резной ковер которого полностью закрывал землю. Даже само солнце, мерцавшее сквозь листву, казалось зеленым. Словно на долю мгновения я очутилась в другом мире, но этот псевдо наркоманский приход быстро развеялся, уступив место грубой как подошвы берцев прозе жизни.

Наконец мы приехали к дому. Он по-прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома, над которым было не властно чувство хорошего вкуса, стоял мой «зверь»: красный как засохшая кровь, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, он мне понравился. Черт его знает, как он ездит, но я могла легко представить себя за рулем. Такие пикапы я много раз видела в кино — без единой царапинки они гордо стояли в самом центре аварии, окруженные разбитыми всмятку легковушками.

— Папа, машина просто огонь, спасибо!

Теперь завтрашний день казался не таким уж и херовым — не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на патрульной машине.

— Рад, что тебе понравилось, — сказал отец, снова смутившись.

Все мое барахло мы перенесли наверх за один заход. Батя отдал мне западную спальню с окнами во двор. Эту комнату я хорошо знала, так как, приезжая к отцу на лето, жила именно в ней. Деревянный пол, синие как вены стены, высокий потолок, желтые как зубы курильщика занавески — все это было частью моего детства. Отец только купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял древний комп, а от модема тянулся провод к телефону. В потертом кресле качалке сидели мои старые куклы — та еще жуть.

Ванная была только одна на два этажа, так что придется делить ее с отцом. Да, перспектива такая себе.

Одно из лучших качеств бати — скромность. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, боясь что его общество мне надоело. Мама на такие подвиги не способна. Черт, как же здорово, что можно побыть наедине с собой, бездумно тупить, глядя в стенку или залипнуть в телефон. Я попыталась вытащить из волос, бесполезные здесь солнцезащитные очки. Неловкое движение руки, и они упали на пол.

— Блять.

Подбирая желтые стекла, я честно старалась не плакать, но получалось так себе. И все же не дам этому городу себя сломать, обойдется, гаденыш. Осколки я не выкинула. Хотела, но не смогла. И вот так всегда… Хуже было только осознание того, что завтра тащиться в школу.

В средней школе Форкса было триста пятьдесят семь, а со мной триста пятьдесят восемь учащихся. В Финиксе только на моей параллели училось больше. Местные жители мобильностью не отличались. Сложно представить, но мои одноклассники знают друг о друге всю подноготную. Мой страшный кошмар.

А жаль, что я не выгляжу как типичная жительница Аризоны: высокая светловолосая, загорелая любительница пляжного волейбола. Все это и близко не про меня. Кожа у меня болезненно белая потому что я — сериальный задрот. В меру стройная, безмерно неуклюжая. Зато у меня самый потрясающий плейлист на свете, нахрен тогда мне сдался этот волейбол? Вот именно!

Выложив одежду на какой-то самодельный деревянный столик, я достала туалетные принадлежности и пошла мыться. Как могла расчесала свои волосы. Надеюсь, что дело в освещении, но выглядела я как зомби, только что принявший душ.

Даже после просмотра одного из стендапов Карлина, я все равно долго не могла заснуть. Мешали шум дождя и подвывания ветра. Я накрылась толстым одеялом с головой, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.

Выглянув в окно, я увидела лишь густой туман. Сквозь эту серую хмарь не проникало ни одного солнечного луча. Клетка, сотканная из тумана, тоже клетка. Это факт. Фак.

Завтрак прошел спокойно, я до предела набралась кофе, чтобы проснуться, но как мозг не пинай кофеином, лучше не становилось. Отец пожелал мне удачи в школе. Я старалась отвечать беззлобно, прекрасно понимая, что он надеется зря — удача, если она и есть, желает моей смерти. Батя ушел первым — похоже, его настоящим домом был полицейский участок. Оставшись одна, я осмотрела небольшую кухню: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, темные стены, ярко-желтые как наркоманский приход ящики шкафа и белый линолеум, изрезанный полосами трещин. В желтый цвет ящики выкрасила мама восемнадцать лет назад, надеясь заманить на кухню солнце.

К кухне примыкала крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла свадебная фотография моих родителей в Лас-Вегасе. На второй они забирали меня из роддома. Затем — серия моих школьных снимков, включая и последний — где кареглазая темноволосая девочка с кучей прыщей угрюмо смотрела в камеру. Смотреть на него было неприятно, хоть сейчас от прыщей и осталось лишь дурное воспоминание, но надо попросить батю их убрать.

Появляться в школе первой не хотелось. Чуяло мое сердце, что моего появления там ждали как второго пришествия. Но и в доме оставаться было неприятно. Надев любимую косуху, я вышла на улицу, достала спрятанный под карнизом ключ и закрыла дверь. Берцы неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало хруста гравия…

Я притормозила, чтобы в очередной раз насладиться видом своего наиохуеннейшего пикапа. В кабине было очень чисто. Наверняка в ней убрался Чарли или Билли, кожаная обивка сидений приятно пахла табаком и мятной жвачкой. На мое счастье, мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Пофиг, должны у него быть недостатки. А не включить ли Highway to hell? Подавив смешок, я покачала головой. Не, рано им еще с моим чувством юмора знакомиться.

Найти школу было как нефиг делать, хотя раньше я ее не видела. Как и во многих других городах она находилась прямо за автострадой. Большинство улиц Форкса пересекали город с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Буковой улицей. Интересно, тут есть улица Вязов? Я захихикала. Да, нервишки сдают.

Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Форкса» говорила о том, что это школа (оставь надежду всяк сюда входящий). К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смогла определить истинный размер каждого. «А где же дух школы? — с тоской подумала я. — Где высокая ограда, металлоискатели на входе и Гэндальф-охранник, орущий: «Ты не пройдешь!»?»

Я припарковалась у первого из корпусов, на двери которого повесилась табличка с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что день, скорее всего, не приемный. Тем не менее лучше войти и узнать расписание, чем блуждать под дождем. Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагала по каменной дорожке, постучалась и, сделав глубокий вдох, вошла.

В административном корпусе было очень светло и гораздо теплее, чем я ожидала. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно-таки уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитала больше десяти растений в пластиковых горшках. Будто на улице им зелени мало!

Невысокая стойка, заваленная папками с пестрыми как трип ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой — три стола, за одним из которых сидела женщина с яркими как лисий хвост рыжими волосами. Обожаю рыжих… Незнакомка была одета в теплый свитер, и в своей безразмерной толстовке и косухе я почувствовала себя непривыкшей к холодам южанкой. Женщина подняла на меня глаза.

— Чем я могу вам помочь? — спросила администратор.

Видимо, она привыкла видеть здесь только знакомые лица.

— Изабелла Свон, — представилась я, в который раз проклиная свое вычурное как трусы стриптизерши имя.

Женщина понимающе кивнула. Меня здесь ждали с явным любопытством: дочь шефа Свона и его ветреной жены вернулась на историческую родину!

— Ну, конечно! — воскликнула женщина и начала что-то искать в большой стопке документов. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов.

Администратор рассказала вкратце о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр — его с подписями преподавателей я должна была вернуть в конце дня.

— Надеюсь, в Форксе тебе понравится. — с чувством сказала она.

«Встань в очередь» — подумала я, но все же улыбнулась.

Когда я вышла на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, но я решила объехать территорию школы. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные как и у меня. В Финиксе мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «Порше» или «Мерседес» было обычным делом. Здесь же самой лучшей тачкой был серебряный «Вольво», выделявшийся на фоне прочих. Я припарковалась в самом неприметном месте, чтобы рев двигателя не привлек лишнего внимания. День только начался, так что налюбоваться друг на друга еще успеем. Сидя в машине, я изучала карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше, в том числе и то, где находится туалет. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту как Индиана Джонс, мне совершенно не хотелось. Харизмы Харрисона Форда во мне не было ни грамма.

Ну все, похоже, готова. Я сложила сумку, повесила ее на плечо и снова глубоко вздохнула. «Не ссы, прорвемся, никто тебя не съест, — повторяла я и сама себе не верила, — никто тебя не съест».

Шумно выдохнув, я вышла из пикапа.

Подняв воротник, я постаралась смешаться с толпой подростков. Моя косуха не сильно бросалась в глаза, и это радовало.

Я быстро нашла кафетерий, а за ним и нужный мне корпус №3. Огромная черная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную не составило труда. Между тем, колени дрожали все сильнее, и на ватных ногах я прошла за двумя фигурами в джинсовых плащах-унисекс.

Какие же маленькие классы в этой школе! Вошедшие передо мной сняли плащи и повесили их на крючки. Я последовала их примеру. Джинсовые фигуры оказались девушками — пепельная блондинка и невысокая шатенка. Ну что ж, цвет моей кожи здесь никого не удивит.

Я подала формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Прочитав мое имя, Мейсон окинул меня оценивающим взглядом, и я тут же покраснела как распоследняя дура. Хорошо, хоть на последнюю парту посадил. Остальным таращиться на меня будет значительно сложнее. Впрочем, моих новых одноклассников это ничуть не остановило, лучше бы и дальше в телефоны залипали. Я сделала вид, что изучаю список литературы. Типичный набор авторов: Бронте, Чосер, Шекспир, Фолкнер. Читала, знаю. Интересно, трудно ли будет уломать маму прислать мне файл со старыми сочинениями? Вполуха слушая монотонный рассказ учителя, я лениво перебирала аргументы, способные ее убедить.

Наконец прозвенел звонок. Звук его показался каким-то гнусавым. Долговязый прыщавый парень подошел ко мне, намереваясь пообщаться.

— Ты ведь Изабелла Свон? — широко улыбаясь, спросил он.

— Белла. — улыбнулась я в ответ.

Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках. Мда, похоже, со зрелищами у них совсем туго.

— Какой предмет у тебя дальше? — поинтересовался парень, и мне пришлось лезть в сумку за расписанием.

— Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе.

— Я иду в четвертый, так что могу проводить. Ой, да меня зовут Эрик.

— Да, давай.

Мы надели верхнюю одежду и вышли под дождь, который только усилился. Почему-то мне показалось, что какой-то гаденыш идет за нами по пятам и подслушивает. Привет, прогрессирующая паранойя.

— Что, не очень похоже на Финикс? — спросил Эрик.

— Это точно.

— Наверное, дождей там не бывает?

— Не, почему, бывает несколько раз в год.

— Не представляю, как же без дождя?! — изумленно воскликнул парень.

— Ну, солнце светит, все с загаром ходят.

— Что-то ты не очень загорелая.

— А я вампир под прикрытием.

Парень внимательно на меня посмотрел. Я вздохнула. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев, и я забуду, что такое сарказм.

Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствовавшим со спортивной площадкой. Эрик довел меня прямо до двери, словно считал настолько тупой, что я могла заблудиться.

— Ну ладно, пока, — попрощался он, когда я толкнула дверь, — надеюсь, мы будем часто видеться.

Я ободряюще улыбнулась и вошла. Конечно будем, здесь же всего триста пятьдесят восемь учащихся, куда я денусь.

Остаток утра прошел в том же духе. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, который не понравился мне с первого взгляда, выставил меня перед классом и велел рассказать о себе. Пожалуй, стоит сказать, что в такие моменты я мимикрирую в шута. Пусть лучше смеются над моими шутками, чем надо мной. Я не знаю уж дернуло меня что голосом мастера Йоды заговорить, но все остались довольны, в отличие от учителя, велевшего мне сесть обратно. После двух уроков я стала потихоньку запоминать имена товарищей по несчастью. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться. Вместо ответа на вопрос, нравится ли мне Форкс, они получали свою порцию шуток. И все же я старалась быть вежливой и врала напропалую. Зато мне ни разу не понадобилась карта. С — смекалочка.

С одной девушкой я сидела на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ленч. Моя новая знакомая чем-то напоминала актрису Анну Кендрик, только она была кудрявой. Конечно же я облажалась, и не запомнила ее имени и потому просто улыбалась и кивала на все ее реплики, а их было немало. Мы сели за столик к ее подругам, и она нас быстренько перезнакомила на одном дыхании, словно читала рэп. Признаюсь, я и тут забыла, кого как зовут, тем более, что девушки оказались более робкими, чем их кудрявая подруга.

Парень с английского, Эрик, помахал мне рукой с другого конца зала. Кажется, мы поладим. Именно тогда, во время ланча, болтая с новыми знакомыми, я впервые увидела эту семейку Аддамс.

Их было пятеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Меня они не замечали, так что я могла спокойно на них залипать, не боясь нарваться на любопытный взгляд.

Выглядели они так, будто у голливудских звезд из эпохи немого кино случилась оргия, в результате которой они и появились на свет. Блять, ну как можно быть такими красивыми, это вообще законно? Особенно мне понравился самый юный с кудрявыми рыжеватыми волосами. Было и еще два, но смотреть на этого было приятнее. Я бы его лично за превышение шикарности арестовала.

Помимо парней за тем столом сидели еще и две девушки. И если до этого у меня еще была какая-никакая самооценка, то сейчас от нее остался лишь плевок на полу.

Одна из них выглядела как эльфийка, даже несмотря на короткую стрижку, а вторая — вылитая Кейт Уинслет времен Титаника, только блондинка. И все они были бледными, но в отличие от меня, сериального задрота со стажем, бледность эта их украшала и даже круги под глазами у них выглядели изысканно. Внутренний комик тут же поднял голову, на ходу сочиняя десяток шуточек, но все они разбивались об один простой факт: они были прекрасны, а я нет.

Да, таких в задрипанном штатном городке не увидишь — только на обложках журналов и в кино на главных ролях. Они смотрели куда-то вдаль и не видели ни друг друга, ни остальных студентов. Вот похожая на эльфа девушка встала и, захватив поднос с нетронутым десертом и целым стаканом колы, направилась к выходу изящной походкой модели. Я зачарованно наблюдала, как брюнетка выбросила ленч, к которому даже не притронулась и выпорхнула из столовой.

Словно свалившись с небес на землю, я нехотя прислушалась, о чем говорили за моим столом.

— Что там за филиал Сильмариллиона? Кто они вообще? — спросила я кудрявую.

Шутки моей она не поняла, но все же обернулась, чтобы увидеть, о ком шла речь. Хотя по моему восторженному еблету могла бы и так догадаться. В тот самый момент рыжий поднял голову, словно услышал свое имя и посмотрел сначала на девушку, а потом на меня.

Ничего интересного для себя он не увидел и потому тут же отвел взгляд, переключив свое внимание на что-то другое. Девушки за моим столом смущенно переглянулись.

— Это Эдвард и Эммет Каллены, а также Розали и Джаспер Хейл. Еще есть Элис, но я ее здесь не вижу. Они живут все вместе в семье доктора Каллена. — наставительно сказала девушка.

Расслабься, дорогуша, я и без тебя в курсе, что мне ничего с ними не светит. Я еще раз посмотрела на рыжего — он гипнотизировал поднос с едой и терзал беззащитное тело рогалика, словно тот оскорбил его семью до десятого колена. А нет, кажется он что-то говорил, но в столовой было слишком шумно, чтобы услышать его слова. Странные у них имена, я со своей «Изабеллой» молча курю в сторонке. Я наконец-то вспомнила имя девушки. Джессика! Вот годное имя. В Финиксе у нас в каждом классе было по две-три Джессики.

— С которого полотна Караваджо они сбежали? — спросила я и тут же прикусила язык.

Очнись, мать, они вообще в таких шутках не секут. Занизь планку, если не хочешь опять стать изгоем.

— Да уж, — нервно усмехнулась Джессика. — Они всегда держатся вместе, я имею ввиду Эммета и Розали, Джаспера и Элис и живут вместе!

Сказано это было с осуждением. Наверняка их осуждают все жители маленького городка. Хотя в Финиксе о такой красивой семье сплетничали бы не меньше.

— Которые из них Каллены? — спросила я. — Что-то особого сходства не видно.

— Естественно! Они же все приемные! Доктор Каллен еще молод. Хейлы (блондины) — близнецы, Каллены взяли их на воспитание.

— Они слишком взрослые, чтобы их брать на воспитание.

Хотя, будем честны, рыжего я бы и сама с радостью на воспитание взяла.

— Сейчас — да. Джаспер и Розали восемнадцать, они живут у миссис Каллен уже десять лет.

Она их тетя или какая-то дальняя родственница.

— Она молодец — заботится о приемных детях, хотя сама еще молода.

— Да, наверное, — нехотя согласилась Джессика.

Мне показалось, что она почему-то недолюбливает доктора и его жену. Судя по тому, как она смотрит на их приемных детей, дело в элементарной зависти.

— По-моему, миссис Каллен бесплодна… — сказала Джессика.

— Давно они в Форксе? — спросила я, удивляясь, что не видела эту семью, когда приезжала летом.

— Нет, переехали сюда два года назад с Аляски.

Неожиданно я ощутила прилив жалости к местным Аддамсам. Такие же отщепенцы, хоть и отщепенцы красивые. И все же я не могла перестать на них смотреть. Рыжий снова на меня взглянул. На этот раз с интересом.

— Как зовут этого рыжего? — спросила я.

Теперь он смотрел на меня с разочарованием. Да, спасибо, я и без тебя в курсе, что выгляжу как посредственность.

— Эдвард. Он, конечно, хорош, но мой тебе совет, не трать на него время. Он ни с кем не встречается. Очевидно думает, что наши девушки для него недостаточно хороши. — с явной обидой сказала Джессика.

Похоже, кое-кого уже успели отшить. Стараясь спрятать столь несвоевременную улыбку, я снова посмотрела на Эдварда. Он отвернулся, словно тоже пытался скрыть улыбку.

Через несколько минут все четверо поднялись из-за стола. Даже жаль, что они уходят, на кого мне теперь залипать? Ни один из них не обернулся.

Я засиделась с Джессикой и ее подругами и чуть не опоздала на следующий урок. Неприятности мне ни к чему, особенно в первый день. Одна из моих новых знакомых, которую звали Анжела, тоже шла на биологию. По дороге мы почти не разговаривали — девушка очень стеснялась. Мы вошли в класс и Анджела села на заднюю парту. К сожалению, сосед у нее уже был. Оставалось только одно свободное место.

Какие люди, да это же Аддамс младший! В мыслях я смеялась как безумный гений, уж теперь-то смогу на него беспалевно любоваться сколько душе угодно. Торжествуя, я подала формуляр учителю. Когда я проходила мимо, парень окатил меня такой волной презрения, что от неожиданности я запнулась о лямку чьей-то сумки и чуть не упала. Кто-то засмеялся. Глаза у рыжего оказались черными, словно гаденыш носил какие-то супер пафосные линзы для готов.

Мистер Беннер (привет, Марвел) подписал мой формуляр и выдал учебник, не утруждая себя глупыми вопросами. Похоже, с ним мы поладим. Естественно, он предложил мне сесть с Эдвардом. Вперив глаза в пол, чтобы не наебнуться еще раз, я положила учебник на парту и села. Каллен отодвинул стул. Эй, я тебе что ли ауру испортила? Бля, да он еще и сморщился словно я воняла как бездомный. Я понюхала волосы — пахло кофе и моими любимыми духами. Все со мной в порядке. Я закрылась волосами.

Больше никто не заставит меня считать себя ничтожеством. Даже этот рыжий. Что ж, буду слушать мистера Беннера, надеюсь, что в Халка он не обратится, если я неправильно отвечу на вопрос.

К сожалению, лекция была посвящена молекулярной анатомии, которую я уже изучала. Пришлось слушать и записывать во второй раз. Удержаться я не смогла и через занавес волос еще раз посмотрела на своего ебанутого соседа. Он целый урок словно бедный родственник просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше о меня. Я заметила, что его рука сжалась в кулак, а под бледной как бумага кожей проступили жилы. А он точно не из буйных? Мало ли…

Длинные рукава его темной рубашки были завернуты до локтей. Похоже, он еще и качается, и кажется хрупким только на фоне Шварценеггероподобных братьев. Казалось, что урок тянулся бесконечно. Не удивительно, что ко мне в голову лезла всякая дичь. Рыжий же словно сросся с этим стулом. Интересно, он всегда так себя ведет? Возможно, что Джессика не так уж и неправа, что не любит эту семью. Похоже, дело не только в зависти. И уж точно проблема не во мне, этот хмырь вообще ничего обо мне не знает!

Я еще раз взглянула на Эдварда и пиздецки об этом пожалела. Черные глаза вновь окатили меня волной ненависти. Пытаешься у***ь меня взглядом? Ну-ну, смотри не надорвись.

Я демонстративно откинулась на спинку стула и продолжила конспектировать. Как только прозвенел звонок, Эдвард вскочил с места и бросился вон из класса. Может быть, он просто хотел в туалет?

Я же наоборот будто приросла к стулу и тупо смотрела ему вслед, чувствуя себя оплеванной. Что это было вообще? Словно во сне я собирала вещи, пытаясь побороть переполнявший меня гнев. Когда я злюсь, то теряю контроль над тем, что говорю, а этого хотелось бы избежать.

— Ты Изабелла Свон? — раздался мужской голос.

Оглянувшись, я увидела симпатичного парня со светлыми волосами. Судя по дружелюбной улыбке, его мой запах не смущал.

— Белла. — поправила я.

— Окей, а меня зовут Майк.

— Рада познакомиться.

— Хочешь, помогу найти следующий класс?

— Вообще-то у меня физкультура. Думаю, что уж спортзал-то я найду.

— У меня тоже физкультура! — обрадовался Майк.

Наверное, в такой задрипанной школе подобные совпадения нередки. Мы вместе вышли во двор. Парень трещал без умолку, но назойливым не казался. Он приехал в Форкс из Калифорнии десять лет назад и тоже скучал по солнцу. Хорошо, что у нас общий английский, сядем вместе. Он даже понял мою шутку из Стар трека. Вот с таким вполне можно иметь дело.

— Слушай, что ты сделала с Калленом? — смеясь, спросил Майк, когда мы входили в спортзал. — парень был явно не в себе.

— Травила анекдоты о рыбалке. Знаешь, сколько я их помню?

Значит, не показалось, и Каллен не со всеми ведет себя как еблан.

— У него будто живот заболел. — добавил Майкл.

— Просто ему рыбы захотелось поесть, его можно понять. Я — отличный рассказчик.

Майкл топтался на входе в мужскую раздевалку.

— Жаль, что место рядом со мной уже было занято, я бы послушал.

От его слов мне стало полегче. Мистер Клапп, преподаватель физкультуры, подобрал мне форму, но переодеваться не заставлял — в первый день я могла просто наблюдать за занятиями с трибуны. В Финиксе физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она была обязательной. Мой личный адок.

Наблюдая за четырьмя волейбольными партиями одновременно, я вспоминала, сколько травм получила и сколько подруг потеряла, играя в волейбол.

Наконец прозвенел звонок. Добби свободен! Облегченно вздохнув, я понесла формуляр в канцелярию. Дождь закончился, но подул холодный ветер. Я брела, опустив глаза и спрятав руки в рукава, а, войдя в теплый административный корпус, тут же попятилась к двери. У стойки администратора стоял Эдвард. Спутанные рыжие волосы я идентифицировала мгновенно. Кажется, он не слышал, как хлопнула дверь. Низким как мурлыканье жирного кота голосом юноша спорил с администратором. Понять, чего он добивался, было нетрудно — ему хотелось перенести шестой урок биологии на любой другой день.

Я выдохнула. Теперь понятно, что дело не во мне. Мало ли какие у него неприятности. С чего ему меня ненавидеть?

Дверь открылась, и порыв ветра разметал лежавшие на столе бумаги и мои волосы. Девушка молча передала администратору какую-то папку и ушла. Эдвард Каллен медленно повернулся. Да что ты так вылупился-то? На долю секунды я почувствовала какой-то животный страх. Было в нем что-то дьявольское, хотя комичного все же больше.

— Что ж, ничего не поделаешь, простите, что отнял у вас столько времени. — сказал он и, повернувшись на каблуках, быстро вышел на улицу.

На ватных ногах я подошла к стойке и вернула формуляр.

— Как прошел день? — спросила сидевшая за стойкой женщина.

— Отлично, просто замечательно.

Надеюсь, что мой невольный сарказм был не столь заметен.

Когда я подошла к пикапу, стоянка уже почти опустела. Как же хорошо в машине. Похоже, что в этой промозглой дыре именно пикап станет мне настоящим домом. Не без мата думая о том, что случилось сегодня, я завела машину и выехала с парковки.